— Конечно-конечно, — заторопилась подтвердить Алиса, — значит, все в порядке? Как я рада! Но. Но есть «но», Светланочка, дорогая моя. Я думаю, что мы скоро увидим примирение между бывшими супругами, поверь мне! Все это неспроста! Рассказать бывшему мужу старую историю! Зачем? Если не думать о том, что они все могут встретиться и выяснить все, и тогда была бы неловкость. А теперь — никакой! Все всё знают и правильно оценивают!
Алиса даже чмокнула Светлану в щеку от полноты чувств, а та несколько смутилась и высказала давно гнетущую ее мысль:
— А как же Инна? Лиза? Они — куда? На выброс? Я не могу этого допустить, да и Наташка не пойдет на такое…
Алису внутри прямо перекорежило: вот балда эта Светочка! Какое ей дело до незнакомой, ну, малознакомой тетки с дочкой! Наташа — первая и главная! И у нее в жизни такая трагедия! И она призналась! Господи, да это же целый роман! И все это принести в жертву какой-то Инке?
— Светланочка, дорогая моя, — убедительно начала она, — Инку он давно не любит и не любил, поверь мне! Я Алека знаю! Это была ошибка, может быть, даже спровоцированная какой-то неизбывной грустью Наташи, — в ней это было! Было! Ты не знаешь, как отвратительно живут сейчас Алек и Инка! Она на него плюет с высокой сосны, ей нужна дача, машина, деньги наши… Алек — не дурак, он это видит. Ты не представляешь, дорогая моя, — закатила глаза Алиса, — как мне тяжко там, с ними. Я просто погибаю. И Алек — тоже. Один Игорь, толстокожий бегемот, спокоен и ни на что не реагирует! В общем, так. Мы с тобой; должны события подтолкнуть. А тут эта Инка после ссоры с Алеком заявила, что уедет в Москву… Интересно, подумала я, в какую «Москву»? — ко мне на Кутузовский? Ты можешь меня осудить, дорогая, — Алиса вся разгорелась от своих придумок, ей и въяве показалось, что Инка это говорила и так хочет сделать. — Ты можешь осудить, — повторила она, — но я думаю, ей следует ехать к себе, туда, где она прописана и где проживает ее папаша. Хватит мне этой базарной обстановки!
Светлана слушала возбужденную донельзя Алису и думала, что, может быть, Алиса и права, надо заканчивать эту ерунду и соединяться с Алеком. Вернуть его — Наташке ничего не стоит! Но чувствовала она задним умом, что не получится так, как они сейчас разложат с Алисой, а будет какая-нибудь хренотень, с которой потом не разберешься. Как всегда у ее дочери. А попробовать надо и надо постараться запомнить свой вариант Наташкиной судьбы и предупредить Марью Павловну… Голова кругом…
— Теперь, — тем временем продолжила Алиса, — мы берем все в свои руки. Хватит сидеть на мягком месте и ждать у моря погоды! Я придумала! Мы соберемся все на Рождество на даче! Конечно, как-то всех по отдельности подготовив, а? Наташу я приглашу! Она приедет, я уверена. Гарьку с невестой, Марию твою, Сандрика, тебя! У нас будет грандиозное Рождество и Новый год! Рождество мы будем справлять и католическое, и наше, православное, и Новый год! У нас будет две недели — сплошной праздник! И все наконец прояснится!
Светлана смотрела на почти приплясывающую Алису и не разделяла ее восторгов, хотя идея собраться всем вместе и наконец определиться согрела. Уж раз и навсегда! Не темнить и не бояться. Но кто поручится за ее Наталью, что она не выкинет какой-нибудь номер? Светлана сомневалась в любви Наташки к Алеку. Если бы это было так, Наталья давно бы была с ним…
— Ну как?! — спросила Алиса. — Тебе не нравится моя идея?
— Идея хороша, но каково будет воплощение? — вздохнула Светлана. — И что будет, если Инна не уедет в Москву, а только пугает?
— Не уедет? — переспросила Алиса. — Ну и пусть остается! Ей же будет хуже — узнает все сама и сразу, не надо объясняться тому же Алеку! Ты позвонишь Марии и Сандрику, предупредишь их, что я позвоню и приглашу их на Рождество и Новый год, так? Кто позвонит Наташе? Пусть Алек?.. Или я?
— Я сегодня по графику, — Светлана улыбнулась Алисе, давая понять, что у них с Наташкой четкая связь, — должна ей звонить, вот и предложу твой вариант. Позвоню тебе завтра…
— Замечательно! — обрадовалась Алиса. — Так я жду твоего звонка завтра! Тогда позвони и своей Марии…
Они расцеловались, как лучшие подруги, и Алиса наконец удалилась, пылая от полноты жизни.
Светлана, закрыв за Алисой дверь, еле доплелась до дивана и рухнула. Завыть бы сейчас в голос или помереть тихо и спокойно, и тогда уж что они захотят, то пусть и делают. Без нее.
…Зачем, зачем эта ненормальная призналась Алеку? Хочет с ним сойтись? Да пожалуйста! Только без истерических признаний. Сандрик мог стать племянником, Наташкиным двоюродным братом, в конце концов! Он — мальчик понятливый и не обиделся бы. А потом… Там видно бы стало — складывается у них или нет, нужны эти признания или забыто, закрыто, умерло.
Она опять вспомнила Алису, ее горящие от любопытства глаза, ее лицо, все превратившееся в слух, лисья мордочка, когда Светлана плела невесть что про Наташкин «роман». Хоть бы запомнить все, что тут она наворотила!
Охая, Светлана доползла до телефона и решила сначала позвонить Марье. На Наташку сегодня у нее сил не хватит, пусть там Алиса хоть под потолком висит, она позвонит завтра, а может, и позже, времени до Рождества достаточно… А может, все обойдется, вдруг с надеждой подумала Светлана, и права Алиса? Может, Сандрик войдет в их семью и станет старшим братом Гарьке? Это даже хорошо! И вполне возможно, что Алек к нему станет хорошо относиться — Сандрик такой красивый и умненький — надо же, от дебила!.. Может, правильно сделала Наташка, что рассказала Алеку — кто знает! Если решила с ним начать все сначала — тогда, конечно, надо без вранья и умолчаний! Нет, пожалуй, права Наташка, и не надо ее ругать.
Марья обрадовалась вроде звонку Светланы, но говорила как-то нервно, отрывисто, сказала, что только что пришла из церкви…
Светлана довольно бодро, не давая Марье прервать ее, рассказала о посещении Алисы, о том, что Наташка все рассказала Алеку, а он — Алисе, и та все приняла и поняла как надо. Тут Светлана несколько замялась:
— Но я… мне пришлось несколько подкорректировать историю…
И она коротко рассказала свой вариант истории, который изложила Алисе. Марья как-то странно отреагировала.
— Значит, отец сгинул? Пропал неизвестно где? — Светлана поняла вдруг, что Алиса и не спросила ее об отце Сандрика, что с ним и как…
— Ну да, — ответила Светлана, — простите, Марья Павловна, я цинично выражусь, а куда мне его было девать? В Москве поселить? Чтобы потом он, как пугало, маячил? Или правду? О деревне Супонево?
— А хоть бы и правду… — сказала Марья странным тоном. — Что такого? Ну, деревня, так и там люди, а не звери дикие…
«…Что она, с ума сошла? — подумала Светлана. — Нет, ей ни в коем случае нельзя ехать на Рождество к Алисе! Чего-нибудь там еще наворотит».
Светлана помолчала и потом уже твердо сказала:
— Я не представляю себе этой картины — папаша является из Супонева! Вы что, Марья Павловна?
Марья что-то забормотала неясное и потом уже твердо сказала:
— Да, конечно, вы правы, Светлана, я просто так спросила, вы все верно сказали, правильно.
Она говорила так, будто убеждала и себя и Светлану в правоте вранья.
Светлана решила, что хватит бесед, надо закругляться, тем более, что ей не нравилось какое-то ненормальное состояние Марьи. Как ни крути, ей за семьдесят, может и крыша поехать, и она сказала:
— В общем, так. Алиса решила пригласить всех на Рождество к ним на дачу, собственно, и нас тоже. И конечно, надо, чтобы был Сандрик, раз уж такое известно. — Помолчала и добавила: — И вы, Марья Павловна…
На что Марья уже в прежней своей, жестковато-сухой манере отрезала:
— Я там никому не нужна. А Сандрик, думаю, приедет, по крайней мере я сделаю все, чтобы так было.
Они распрощались.
Светлана с каким-то осадком на душе, хоть перезванивай и заново начинай разговор, потому что она чувствовала, что Марья темнит. Вот только о чем?
