— Тигр пожрет вас.

Виден и сам танк — огромный, с трехэтажный дом. Их много. Но советские войска уже готовы. Легендарные «Катюши», только что сошедшие с конвейеров, выстроились в ряд и мощными ударами раскалывают эти кастрюли, заставляя гореть рождественскими свечками. Громадный клин продолжает двигаться, танки горят тысячами. В конце концов, атака фашистов захлебывается, и Сталин произносит с усмешкой:

— У тигра вырваны клыки.

Русские наступают, а немцы с позором отходят. Виден Берлин — город-крепость. Прямые, как телеграфные столбы, улицы, дома, похожие на смесь бункеров и тюремных застенков. Видны подвалы, где зверски пытают коммунистов и им сочувствующих. Нацистские палачи не щадят даже детей, вырезая из их спин куски кожи. Когда советские войска вступают на территорию Германии, их встречают кошмарные фабрики смерти — печи, крематории. Производство пуговиц, гребешков и даже губных гармошек из костей. А также зонтов, плащей, перчаток из натуральной человеческой кожи.

Солдаты Великой России орут:

— Смерть наци! Сволочи, даже конфедераты так не делают!

Товарищ Сталин читает последнее обращение.

— Впереди, товарищи, у нас решающий штурм Берлина. Смело в бой за власть советов.

Сошлись две силы. Русская, точнее сказать интернациональная, состоящая из множества народов, и германская — скопившая ненависть и извергов со всего земного шара.

Вот он, Гитлер — чудовище, перед которым трепетал весь мир. Сейчас он скрючился, словно раздавленная ехидна. Кривые руки трясутся. Топот от множества бегущих солдатских ног. Гитлер достает мешок с серым порошком и судорожно проглатывает содержимое. Глаза у него вываливаются из орбит, изо рта вытекает слюна. Тиран умирает.

Последняя сцена.

Сталин на центральной площади Берлина. Кругом руины. Великий вождь торжественен и печален. Вдруг его лицо озаряет улыбка, он поднимает словно из воздуха возникший стакан.

— Выпьем за наш удивительный русский народ. Который столько терпел, шел сквозь боль и страдания к великой победе. За Родину, за дружбу народов.

Над исполинским полем вновь возникает красное знамя, сотканное из множества самолетов. Повторив фигуры высшего пилотажа, они вновь изображают портреты Жукова, Сталина, Ленина.

Представление завершается.

Фарай Гродис с восхищением в голосе заметила:

— Да это у вас неплохо снято! Я даже удивилась, что так умеете при такой технике…

Девушка в белом платьице заметила:

— У нашего шефа киностудия не уступает Голливудской. И мы еще и не такое умеем!

Фарай Гродис поспешила подтвердить:

— Я вам верю! Вы действительно многое можете!

И воительница из коммунистического будущего показала свою крепкую битку. Она действительно сильно накаченная. Но при этом стройна, и изящна.

Фарай с удовольствием показала свое мастерство. Выдернула босыми пальцами кинжал, а затем метнула его ногой, поразив самый центр мишени.

Девушка, играющая роль экскурсовода в восхищении крикнула:

— Это высшее мастерство… Кто вас подобному учил?

Фарай ответила неопределенно:

— Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь…

И подмигнула своей свежеиспеченной подруге. Та состроила глазки в ответ. Обе девушки быстро нашли общий язык. Фарай двинулась дальше. Прошла мимо «Пантеры»-2 тоже весьма редкого экспоната с 88-миллиметровой пушкой. Не удержавшись, гостья из будущего подпрыгнула, и повисла, держась за ствол ногами вниз головой.

И даже игриво пропела:

— Я обезьяна — тоже человек… Не ходить в обезьянах — целый век!

Девушка в белом шла за Фарай по пятам, и прочирикала:

— У вас такой чудесный голосок…

Гостья из будущего грубо ответила:

— Я это знаю!

Скромная служанка сложила руки на груди и попросила:

— Пожалуйста, великолепная госпожа, спойте что-нибудь. Я знаю что Пугачева на вашем фоне, как луна против солнца.

Фарай слегка поклонилась и ласково ответила:

— Ну что же спасибо за комплимент. Но ты уверена, что не преувеличиваешь мои таланты?

Служанка громко воскликнула, вскинув сжатую в кулак правую руку:

— На все сто!

И Фарай в ответ с лучезарной улыбкой на устах запела, причем сочиняя поэму на ходу;