Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ну ты даешь, начальник, — покачал головой бандит, — аж слезу прошиб! В пионерах, поди, за сбор металлолома отвечал, а?

Да мне плевать на вас всех и на ваши расходы! Мне моя свобода дороже всего! — переменил тон Рыбаков. — Может, еще и иск предъявите за розыск? Кто же вам мешал меня не за тысячи ловить, а, скажем, за три рубля? А зачем вообще упустили?

Олег промолчал, Что можно ответить бандиту на его издевку? Ведь есть, есть доля правды в его словах! «Зачем упустили?»…

Но оправдываться перед этим гадом? Глупо.

Наконец, прибежал сторож, принес бинты и аптечку. Олег распластнул ножом штанину Рыбакова, обработал рану йодом и наложил повязку. Потом попросил сторожа помочь в перевязке своей раны.

— Ты уж меня извини, — сказал Волков парню, когда тот, довольно сноровисто, бинтовал ему голову. — Напугал я тебя, наверное, своей стрельбой? По-другому с этим бандюгой нельзя было… Давай познакомимся, что ли? Меня зовут Олег. Олег Волков.

— Федор, — протянул ему руку сторож. — Певнев моя фамилия.

— Слышь, Федя, а пожевать у тебя ничего не найдется? — с виноватой улыбкой спросил Олег. — Вторые сутки голодом…

— Как не найтись? Найдется! Я же и «буржуйку» затопил, чайник поставил… — указывая на черный солярный дым, вырывавшийся из трубы на крыше вагончика, пояснил Певнев.

— Ну вот и отлично! Помоги-ка мне этого «гастролера» к вагончику дотащить. Сам-то он идти не сможет…

Вдвоем с Певневым они втащили раненого в бытовку и положили на топчан. Волков проверил тумбочку, стоящую возле топчана, — нет ли там предметов, пригодных для нападения, убрал подальше валяющееся на полу полено и вышел на улицу — забрать пятизарядку.

Вернувшись обратно, он осторожно разрядил ружье и, стараясь не прикасаться подушечками пальцев к его поверхностям, остатками бинта замотал цевье и ствольную коробку.

— Что, начальник, автографы мои сберегаешь? — с интересом наблюдая за ним, спросил Рыбаков. — На черта тебе эти отпечатки, когда и так все ясно? Двое мертвяков за мной, да ты — подранок… Разве от этого открестишься? Все одно — «вышка»! Кстати, похоронил ты своего приятеля-легавого?

Понимая, что бандит над ним издевается, Олег не ответил.

— Молчишь? Дело твое, начальник. Это ведь я так, от скуки интересуюсь… А как там Ржавый? Отдыхает, продажная его душа?

— Кто-кто? — переспросил Волков.

— А ты что, не успел с ним познакомиться, начальник? Ржавый — это корешок мой, ноне покойничек. Этот-то уж точно на моей совести, господи, прости мою душу грешную!.. В упор бил!

— В спину, — уточнил Олег.

— Ээ-э, начальник, да разве у меня было время его к себе мордой поворачивать?! А и повернулся бы — все одно замочил бы гада!

— Что ж так? Насколько я понял — за проводника он у тебя был. Без него, ручаюсь, ты бы так далеко от нас не ушел!

— То моя кухня, мои дела… — уклонился от ответа бандит. — Значит, было за что, раз грохнул!

— Товарищ Волков, айдате завтракать! Тушенку разогрел, а чаек уже вот-вот на подходе! — позвал Олега сторож.

От раскалившейся докрасна «буржуйки» в вагончике стало жарко. Пахло дымом, сухим деревом и немного соляркой.

Но все эти запахи перешибал аромат разогревающейся тушенки. Она сердито шкворчала и постреливала жиром на большой сковороде, посередине стола, сбитого из неструганых досок. Рядом со сковородой высилась начатая краюха ржаного хлеба домашней выпечки, красовались две большие луковицы и четыре яйца.

Этот натюрморт дополняли солонка из березовой коры и самодельный нож, с рукояткой, обмотанной алюминиевой проволокой.

— Тарелка или миска есть? — спросил Волков.

— Как не быть? Этого добра навалом. Бери, они там, в шкапчике.

Достав миску из «шкапчика», Олег отложил в нее тушенки, отрезал от краюхи толстый кусок хлеба и поставил еду перед Рыбаковым:

— Ешь.

Бандит взял миску, долго разглядывал ее содержимое, будто там было что-то необычное, потом перевел взгляд на Волкова и, улыбаясь, демонстративно швырнул миску на пол.

Олег поднял посудину и снова поставил ее на тумбочку.

— Что, почувствовал себя в безопасности? Решил поиздеваться? — холодея от ярости, тихо спросил он. — еще одна такая «штучка» — и я поступлю с тобой так, как сочту нужным!

— Застрелишь, что ли? — прищурился Рыбаков. — прав таких не имеешь!

— Там посмотрим, имею или нет. Ешь!

Бандит посмотрел ему в глаза, обдумывая, что именно может предпринять Волков в этой ситуации, и вдруг как-то сник, съежился.

— Ладно, начальник, извини. Нервы… — произнес он примирительно и, как показалось Олегу, несколько заискивающе. — Умыться бы мне… Намылиться то я намылился, да вот бриться, как говорится, не пришлось… Всю шкуру на лице стянуло.

Волков молча сдернул с гвоздя полотенце, смочил его кипятком из чайника и подал Рыбакову. Немного понаблюдал, как тот отпаривает засохшую на бороде мыльную пену, и сел за стол так, чтобы преступник был в поле его зрения.

— Ну что? Начнем заправляться? — спросил Олег у Певнева. — Угощай незваного гостя, хозяин!

— Дак че угощать-то? Все на столе, все на виду. Знай ешь, да не величайся! — улыбнулся в ответ тот.

Позже, когда пили густой, дегтярного цвета чай, Волков спросил у Певнева:

— А что, Федя, не скучно в сторожах-то?

— Дак вы че, решили, че я здесь постоянно? — даже обиделся тот. — У меня права поди есть, пять лет баранку кручу. Просто счас мой «мазон» на ремонте, вот я и поддежуриваю…

— Если так, то извиняюсь! В армии-то где служил?

— Не довелося мне, — помрачнел Федор. — После школы ДОСААФ я уже и повестку получил, на службу собираться наладил, да маменьку на лесоповале лесиной шибко помяло… И по сей день лежит, а я у ей один. Потому и не взяли.

— Да, брат, невеселые дела… — посочувствовал Волков. — Ну, спасибо тебе, Федор, за хлеб-соль! Послушай, а тетрадочки у тебя не найдется? Надо акт задержания составить.

Певнев достал из «шкапчика» ученическую тетрадь в обложке, испачканной автолом.

— Пойдет, че ли? — спросил он. — Грязна уж больно…

— Пойдет, пойдет! Спасибо, брат, выручил! Над актами Олег корпел минуть двадцать — их надо было составлять в трех экземплярах, а копировальной бумаги не было.

Осилив, наконец, эту работу, он пододвинул акты к Певневу и попросил:

— Ознакомься, Федор, и распишись в качестве понятого.

— В качестве кого? — переспросил сторож. — Это что же выходит? В свидетели я попал, что ли?

— Выходит, так… — улыбнулся Олег. Он уже на первый раз сталкивался с этим распространенным среди таежников паническим страхом перед словом — «свидетель». На медведя с одним ножом ходят, а вот в свидетели…

Признаки такой же «болезни» были налицо и у Федора.

— Ну чего ты оробел? Что тут страшного? — спросил у него Волков. — Все просто — читай акт, сверяйся с вещественными доказательствами, они все перед тобой: карабин, патроны, консервы, продукты разные… Это же все из магазина украдено, положено описать и засвидетельствовать. Если какое сомнение в количестве возникает — пересчитай. Одежда какая на преступнике — сам видишь.

— Не-е, не могу я этого подписать! — осторожно, но решительно отодвинул от себя бумаги Певнев.

— Это почему? — удивился Олег.

— Права такого не имею. Выпивал я, понимаш, с ним вчера… Краденым, выходит, угощался! Вообще, понимаш, обмишулился я! В дружки-приятели к бандюге попал..

— А ты как думал? — усмехаясь, перебил его Рыбаков. — Пил, жрал со мной, а начальник — мужик дотошный, все подсчитал! Теперь с тебя, голубь, все через суд вывернут! Так-то.

— Не паясничайте, Рыбаков! — оборвал его Олег. — Прекратите!

— Молчу, начальник, молчу-у-у! — дурачась, поднял руки над головой тот.

— Ишь ты! Пулю схлопотал, а не унимается!.. — с любопытством посмотрел на Рыбакова сторож. — Товарищ Волков, а можно узнать, че он такого натворил?

— Что натворил? Да, считай, весь уголовный кодекс собрал. А вчера утром участкового тяжело ранил и сообщника своего убил.

87
{"b":"577915","o":1}