Анна ещё крепче сжала локоть Якова и уставилась на него жарким взглядом. Взгляд телеграфировал: «Ты обещал, что теперь во всём будешь доверять мне!»

И как быть? Выставить её за дверь? Во-первых, он нарушит слово. А во-вторых, когда это помогало? Она просто всё узнает сама, прибегнет к помощи шалопая-дядюшки и верного Карима, который за Анна-апай готов в огонь и в воду. И втроем они перевернут всю Индию вверх дном, а ему потом всё на место надо будет вернуть, чтобы её найти. И дай бог, чтобы не поздно! Нет уж, держать её при себе дешевле станет! И для индийской цивилизации, и для его душевного здоровья.

Яков вздохнул:

- Господа, Анна Викторовна уже несколько лет оказывает мне помощь своим даром. Она слышала и видела много такого, что может считаться неподходящим для дамы. Миссис Штольман – не только моя жена, но и неизменный участник моих расследований.

Сказал бы ему кто-нибудь когда-нибудь, что он будет это произносить – пришиб бы шутника без жалости! Однако, что у них тут за дело такое – не для дамских ушей?

Англичане переглянулись. Особенно не в восторге был, кажется, глава местной полиции. Яков его вполне понимал. Сам-то он что чувствовал бы, приди Трегубову на ум для расследования звать варягов? Однако губернатор решил по-своему:

- Мистер Штольман, что вы слышали о рубине «Сердце Шивы»?

- К сожалению, ничего.

Губернатор сделал знак, по которому Якову Платоновичу придвинули изображение камня миндалевидной формы. Оправы драгоценность не имела, и рисунок едва ли передавал всю красоту камня и прелесть огранки, но зрелище было впечатляющее. Слово взял местный полицейский чин:

- Рубин «Сердце Шивы» - уникальный камень почти в тридцать карат. Вы ведь знаете, что рубины ценятся дороже алмазов?

Ответ не требовался, хотя информация уже настораживала. Камни такого достоинства сами по себе обычно являются проклятием.

- «Сердце Шивы» называют ещё проклятым камнем. Он хранился в каком-то из потаённых индуистских храмов в джунглях, но в 1857 году, во время подавления сипайского восстания майор Фредерикс нашёл эту драгоценность.

Хорошее слово «нашел». Главное, совершенно невинное! Интересно, какой кровью этот камень умылся, когда его «находили»?

Анна Викторовна в свою очередь завладела рисунком и пристально его разглядывала.

- А почему его называют «Сердцем Шивы»? Из-за формы?

Англичане разом переглянулись. Что-то их по-прежнему смущало. Кажется, они сочли Анну суфражисткой. Да пусть считают, как им вздумается. Всё равно не объяснишь, что «Анна Викторовна – она такая»!

Наконец, слово взял симпатичный смуглый мужчина лет тридцати с небольшим, оказавшийся профессором местного университета:

- Это трудно сказать. Слишком мало нам известно о прошлом этого камня. Мы даже не знаем, в каком из храмов хранился этот бирманский рубин, и когда он оказался в Индии. И почему его связали с Шивой, мы тоже не знаем. Обычно с Шивой-разрушителем связывают совсем другие… гм… камни. И органы тоже.

Приветливый взгляд госпожи Штольман побуждал к дальнейшей откровенности. И профессор пустился во все тяжкие.

- Шива-разрушитель – один из главных индуистских богов – считается ещё символом плодородия. Поэтому в храмах чаще всего находятся стилизованные изображения Шивы в виде… продолговатого камня с кольцеобразной нарезкой, называемого «Шива лингамом».

Сзади сдавленно хмыкнул Миронов. Определенно, Индия вообще была страной не для приличных девушек. Познакомившись со здешним искусством и верованиями, Штольманы узнали ещё одно киргиз-кайсацкое слово, которое Карим теперь употреблял наиболее часто: «Пфуй, жексұрын!» Кажется, это обозначало гадость.

Но Анну Викторовну было не смутить очередным жексурын-сказанием. Она не первый день в Индии, ей уже море по колено. Она, не моргнув глазом, продолжила:

- Но «Сердце Шивы» - явно не «Шива лингам», не правда ли?

- Определённо, нет! – с облегчением сказал профессор. И утёр пот со лба.

- А в чём его проклятие? – продолжала любопытствовать Анна.

Сам Штольман о проклятии понял уже всё. Оставались детали: кого, когда и в каком количестве из-за камня убили?

Слово снова взял полицейский чин:

- Майор Фредерикс привёз камень в Англию в 1860 году. И там началась его печальная история. Вначале от опухоли в мозгу скончалась жена майора. Это было в 1865. Два года спустя у майора внезапно остановилось сердце. Поскольку сын Фредерикса погиб в ранней юности, единственным наследником всего состояния стал младший брат майора.

- А что случилось с ним?

- Тяжёлая болезнь почек. Умер в 1874 году.

Штольман пожал плечами:

- Пока не вижу, чем я мог бы вам помочь. Семья не отличалась крепким здоровьем.

- Подождите! – недовольно заметил полицейский. – Это ещё не всё. Дальше камень переходил из рук в руки уже не по прямой линии. Последней жертвой в 1889 году был профессор английской филологии Саймон Бэрбидж, к которому камень перешёл по завещанию.

- И он умер…

- …в пятьдесят лет, не страдая никакими тяжёлыми болезнями, без всяких видимых причин.

- Однако! – заметил Пётр Иванович.

Разумеется, Миронова эта цепь смертей не могла не заинтересовать. Но чем она может быть интересна Штольману? И всё же для чего-то его позвали.

- А кто нынешний наследник?

Англичане вновь переглянулись все разом. Поскольку в кабинете было человек шесть, это заняло какое-то время. Яков Платонович с интересом наблюдал за их эволюциями. Потом слово передали всё же полицейскому. Он довольно нервно промокнул лоб платком – ночь и впрямь была душная.

- Вот здесь и начинается самое сложное. Сын профессора Бэрбиджа тоже был учёным. Подающий надежды милый молодой человек Кристофер Бэрбидж.

Ухо Штольмано уже уловило главное слово.

- Был?

- Он решил прервать эту цепь кармического проклятия и вернуть камень туда, откуда он был взят. Для этого мистер Бэрбидж приехал в Калькутту две недели назад. С отрядом туземных солдат, которых придал ему для сопровождения полковник Робинсон, бедный молодой человек отправился в джунгли на поиски храма, где проклятый камень должен был успокоиться. Но…

В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь звоном цикад за окном.

- Дальше случилось непредвиденное. Отряд пропал. На поиски поехал друг мистера Бэрбиджа, капитан Челси. И он обнаружил вот это…

Штольману протянули пачку фотографий. Яков бросил взгляд на верхний снимок и тут же резко встал, не желая, чтобы изображение увидела жена, любознательно потянувшаяся к нему. Впрочем, если он возьмётся за дело, этого ужаса ей всё равно не избежать.

Для разглядывания фотокарточек в кабинете было всё же темновато. К тому же, ему очень не хватало лупы. Зрение у Якова Платоновича было далеко от идеального, он просто очки не любил. А потому рассматривать устроился под самой лампой. Миронов тут же оказался рядом. И сдавленно присвистнул.

Зрелище было чудовищное. Труп светловолосого человека выглядел каким-то странным образом сложенным и упакованным.

- Как это? – спросил Штольман у коллеги-полицейского.

- Подрезаны сухожилия. Живот вспорот, чтобы трупные газы не вспучили землю на месте захоронения. Закопали неглубоко.

- Это Кристофер Бэрбидж?

- Да. Но рядом с ним были найдены все десять сопровождавших сипаев. И всё это в двух шагах от туземной деревни.

- И никто ничего не слышал?

- Совершенно.

Штольман вгляделся пристальнее:

- Что у него с глазами?

- Проколоты ножом. – кажется, полицейский смущался и что-то не договаривал.

Яков Платонович поощрил его взглядом.

- Это всё слишком похоже на обычную практику т’аги. Они делали так, чтобы жертва, случайно выжив, не узнала убийц.