Снова эта сказка о магической силе пояса! С кем бы о нём поговорить? Эрика мне не хватало – жизнерадостного гиганта, который заманил меня сюда. Он-то с его широким взглядом мог рассказать мне то, что требовалось. Но Эрика не было в селении, и давно. У кого не спрашивал, никто мне про него сказать не мог.

Тогда я пошёл в священную рощу. Тотиле без пояса не добраться, а больше туда никто не вхож. Лугий мне сопутствовать не захотел, он со вчерашнего вечера сидел за столом в корчме и, не отрываясь, смотрел в свой стакан. Что-то в этом селении давило на него, похожее на чувство вины. Вины за убийство Эйнгарда? Вот уж не думаю!

Святилище германцев было светлой и чистой дубравой с одной широкой поляной, посреди которой рос дуб-исполин. Вполне достойное воплощение мирового древа, на котором девять дней провисел сам бог Водан. Хотя нет, кажется, мировое древо – это ясень. Здесь же был дуб – древо Донара.

Я излазил рощу едва не на четвереньках, искал снятый дёрн, вскопанную землю, перевёрнутые камни. Хаген рассказал, что пояс пропал, когда слепец уединился в святилище, чтобы беседовать с богами. Слух у слепца тоже не слишком хорош, а после таких бесед, как говорили, его и вовсе водили под руки – так много они отнимали сил. Интересно, а сюда его кто приводил? И кто уводил обратно? Я не заметил в селении младших жрецов. Но стоило спросить об этом, рассказчики испуганно смолкали.

Неужели это делал брат-вождь? Сомнительно. И всё же именно вождя я повстречал на опушке. Неприятно, если учесть, как он относится к нашим поискам. Нередко жизнь сводила меня с людьми, которые не ведали Правду Меча и не слышали о моём Боге. Здесь было иначе, здесь понимали, но говорить об этом не хотели. И нашей помощи не хотели тоже. Почему?

Рейн подходил ко мне тяжёлым, широким шагом, и мускулы на груди и плечах, ходили ходуном. В кулачном поединке я его никогда не превзойду. Одна надежда на науку Томбы и его чёрного народа, который привык одолевать силу подвижностью. Эти приёмы меня не раз выручали.

- Ты посмел нарушить покой богов? – голос Рейна рокотал, как отдалённая гроза.

Я лишь пожал плечами:

- Быть может, тебе неизвестно, что Меч Истины – тоже своего рода жрец? Я служу своему Богу клинком, за это он позволяет мне входить в храмы, не кланяясь.

Тут главное – сохранять невозмутимость. Я замечал, это действует на людей небогатого ума. Сбить с толку, заморочить, заставить потерять темп, набранный для драки – и увести в разговор, в котором такой здоровяк быстро теряется. Томба учил меня: «Охотник смотрит в глаза зверю, чтобы не дать ему прыгнуть. Если воля охотника сильнее, зверь может отступить».

Применить эту науку к Рейну не удалось. Зелёные, как у кошки, глаза были словно щитом изнутри прикрыты – не добраться до души. Кажется, неправы те, кто считает его глупее лесного пня. Рейн многое на уме держит, а что именно – не покажет никому. Собой громадный вождь тоже владел неплохо, не дал сбить с избранной темы:

- Ты много на себя берёшь, Меч Истины. Никто не давал тебе права рыскать здесь. Никто не давал тебе права искать Пояс Донара.

- Но он нужен вам, ведь так?

Ладонь величиной с лопату стиснула моё плечо:

- Попробуй протянуть к нему руку, и я тебя убью! Тебя и всех твоих.

И глаза при этом были соответствующие.

А это как понимать? Он знает, где пояс? Или предупреждает на будущее? Выяснить я не успел. Рейн круто развернулся и, оставив меня, исчез за деревьями.

- Как успехи? – голос, раздавшийся за спиной, был знакомым. – Мир уже не настолько добр, как прежде? Утратил гармонию и стоит тыльной стороной к взыскующему истины?

- Было бы гораздо легче, если бы заинтересованные свидетели проявили большую откровенность. Где тебя носило, Эрик?

Гигант поднялся из-за гранитного валуна, всего в зелёных плешинах лишайников.

- Приветливый у нас вождь, а? - он похлопал ладонью по теплому боку валуна. – Садись, поболтаем.

Я испытал облегчение, что он, наконец, пришёл. Непонятный парень, но он мне нравился.

- Следы искал, а, Визарий? Бесполезно. Я сам излазил всю рощу на другой день после пропажи. В святилище его не прятали.

Это было уже интересно!

- Ты тоже искал?

Эрик кивнул и усмехнулся:

- Зачем бы я звал тебя сюда, если бы смог его найти. А найти надо, сам понимаешь.

Вот это для меня как раз не факт. Напротив, всё, что я узнал, убеждает, что владеть поясом Рейну с Тотилой противопоказано. Да и прочих преемников я бы поостерёгся.

- Скажи мне, Эрик, ты веришь, что пояс Геракла обладает волшебной силой? Помнится, все свои подвиги греческий герой совершал без вмешательства магии.

Он упёр подбородок в крепкие кулаки, покосился на меня, потом словно нехотя ответил:

- Не думаю, что ребята, изготовившие пояс, знались с магией. Это были великие мастера, но они вложили в своё изделие только недюжинное искусство, много смекалки – и большую любовь к Гераклу, он приходился другом им обоим. Только со временем пояс превратился в магический артефакт.

- Как?

Он объяснил. Потом продолжил, словно бы не для меня, а размышляя вслух. Он такой же варвар, как я сам – сейчас, когда не трудился придать своей речи варварский оттенок, это прямо бросалось в глаза!

- Я много размышлял об этом, советовался с умными людьми, сведущими в колдовстве. Они объяснили мне так: каждая вещь со временем становится двойником своего владельца. Она вбирает в себя его мысли, чувства, силу. Кстати, Визарий, ты веришь, что герой может стать бессмертным?

Я пожал плечами:

- Ты о Геракле? Не знаю. Впрочем, нет, знаю одно: людям нужно, чтобы он оставался в живых. Поэтому людская память воскресила бы его, даже умри он у всех на глазах.

Он хлопнул меня по плечу с такой силой, что я задом врос в гранит. Неприятное ощущение, между прочим! Если это было одобрение моим мыслям, то Эрик никак его не пояснил. Он просто продолжил, словно и не прерывался:

- Геракл носил пояс очень долго, потом передал его по наследству тому, кто стал скифским царём. Я так слышал, что преемник был достойнейший. И владел отцовским поясом, свято веря в его великую силу. Со временем вера и сила множились, превращаясь в нечто такое, что не очень зависело от владельца.

- В каком это смысле?

Он потёр нос:

- Не знаю, как объяснить. Я это понял на тинге, когда Тотила вышел в круг костров, застегнув пояс. Зрелище было, скажу тебе – даже я перетрусил!

Я попросил рассказать, он сделал это охотно. И услышанное заставляло крепко призадуматься.

- Дело было весной, когда Рейн вздумал испросить совета у богов и дружины, выступать ли ему в поход на сарматов. Такие собеседования уже случались, как мне говорили, и всегда заканчивались одним. Не знаю, заметил ли ты, но дружина не слишком высоко ставит Рейна и его слепого братца. Опять же, воевать с соседом перед лицом более грозного врага, идущего с востока… В общем, обычно бывал большой шум, после которого все расходились, ничего не решив. А Рейну до зарезу нужно доказать, что он великий вождь. Как это сделаешь помимо набега?

В ту ночь разожгли костры вкруг холма, принесли жертвы богам. А потом появился этот слепец. Ты знаешь, Визарий, я не слишком высокого мнения о нём. Гнида он бледная. Но то, что я увидел тогда… Пояс дал Тотиле зрение. Не такое, как у людей, но увечным он больше не был. А в ту ночь вышел к людям, опираясь на плечо ворожеи. Есть тут в посёлке одна, Гейст зовут. Девчонка совсем молоденькая, но великая мастерица раны лечить, кровь останавливать. Рейну не то рабыня, не то жена. Знаешь, что странно? Других лечит, боль облегчает – а сама чем только жива. Жалко девочку, но не о том сейчас речь.

Тотила произнёс положенные молитвы, состегнул пояс, испрашивая силы, а потом взял девчонку за плечо. И она такое увидела… я не могу тебе сказать… Пламя костров поднялось выше роста, всколыхнулось, хоть ночь была без ветра, а потом ворожея закричала, что видит хозяина пояса, бродящим среди людей. «Он здесь, он среди вас!» Вот тогда я поверил.