*

Разбудил меня Проксимо. Он стоял над постелью и брезгливо разглядывал беспорядок и следы рвоты на полу.

- В чём дело, Визарий? Ты пропустил занятие, я был вынужден разминаться сам. Дядюшка хорошо напоил тебя вчера?

Потом его взгляд упал на раскрытую книгу, на кувшин с остатками молока, на полурасплавленный кубок. И лицо превратилось в маску.

- Не нужно было втягивать тебя в это дело. Погоди, я сейчас.

Не знаю, сколько он отсутствовал – я провёл это время в забытьи. Когда очнулся снова, Проксимо сидел на моей кровати и запихивал мне в рот какую-то тошнотворную, сочащуюся кровью массу.

- Заячьи потроха - ты должен знать. Ешь!

Распухший язык с трудом двигался во рту, но я пошевелил им, чтобы спросить:

- Откуда ты знаешь… что я знаю?..

Вместо ответа он ткнул ложкой в пачку прошитых старых листов:

- Это ведь ты писал?

Ему не требовалось подтверждение. Кажется, он это знал с того дня, как застал нас с Публием в кабинете.

- Визарий, ты врач?

Мотнуть головой оказалось мучительно противно, снова подкатила тошнота:

- Я был писцом… давно…

Дав противоядие, Проксимо покинул меня, приказав отдыхать. Но сон не шёл, я уже почувствовал себя лучше и продолжил обдумывать происшедшее. На всякий случай я вытащил жаровню наружу и глубоко закопал её содержимое. Кто знает, может, яд продолжает действовать до сих пор?

Итак, скорее всего, кубок кинул в огонь именно Анус. Вероятно, он же изготовил его, раз был уверен, что я отравлюсь. Кубок заказал Валерий? Была ли это его воля? Недоказуемо. Да и зачем?

Так, а Анусу зачем? Понятно, что я вызывал у него антипатию, но не до убийства же. И кого он вообще любил?

Я всё больше упирался в мысль, что надо побеседовать с кузнецом. Пригрозить ему в нынешнем состоянии я вряд ли мог, но может в разговоре мелькнёт что-то ценное? Набравшись смелости, я сполз с кровати и убедился, что движение больше не вызывает приступов рвоты, хотя желудок немилосердно болит. К счастью, идти предстояло недалеко – моя хижина соседствовала с кузней.

На дворе царствовал прогретый полдень, напитанный запахом молодой травы и вчерашнего дождя. Проксимо был прав, досадуя, что мы упустили такой день. И всё же я считал удачей, что остался в живых.

Осторожно переставляя ноги, чтобы не вызвать новый бунт внутренностей, продолжал размышлять. Кому интересно, чтобы я исчез? И кто мог читать трактат в библиотеке? Способ покушения не самый обычный. Но и люди подобрались незаурядные. Публий Донат? Я видел лишь один интерес: не платить мне за работу. Он часто сидит в библиотеке, поэтому мог читать об отравлениях плавильщиков. Но Донат хорошо знал мой почерк, чтобы рисковать, что я приму противоядие, о котором сам же писал. Валерия Цинну я за чтением ни разу не видел. Но кубок был подарен им. А зачем ему убивать меня? Проксимо? Ему я насолил больше всех. Он знал трактат, и сам дал мне лекарство.

На какие-то из этих вопросов Анус определённо знал ответы. Но рассказать ничего не мог. Я нашёл его за кузницей, сидящего на корточках. Лицом он уткнулся прямо в груду шлака. Угол был затенён, поэтому всё стало ясно лишь в тот миг, когда я его коснулся.

Он был мёртв уже давно – одежда промокла от ночного дождя, а тело успело закоченеть. Почему он повернулся спиной? Под правой рукой Ануса в шлаке виднелась неглубокая яма, должно быть, там было что-то закопано. Нагнувшись ближе, я разглядел одинокую монетку. Плата за смерть Визария? Или за что-то ещё?

Итак, раб проверял свой клад или прятал его. Убийца подошёл к нему сзади и одним точным движением слева направо перерезал горло. Удар был нанесён с большой силой, его не остановил даже рабский ошейник, по которому скользнуло лезвие. На нём должна остаться хорошая зазубрина! Нож убийцы не только выпустил кровь, он почти отделил голову от тела.

Я только начал осматривать рану, когда сзади послышались шаги. Не хотелось попасть в ловушку подобно кузнецу, я резко обернулся, едва не сражённый приступом дурноты.

Они явились все четверо, и на четырёх лицах жило самое разнообразное выражение. Публий всматривался в тело, пытаясь что-то о нём понять. Валерий сверлил взглядом меня. Проксимо открыл рот от изумления. Даже Сильвию покинула её обычная благодушная улыбка.

- Визарий, ты здесь? – это Проксимо.

- Ты убил его?! – Валерий, как всегда, подозревает худшее.

- У тебя были причины это сделать? – спросил Донат.

Что характерно, практические выводы сделала одна Сильвия. Она произнесла томным голосом:

- Мне страшно. Его надо связать.

Как же быстро меняется настроение у красавиц! А вчера по её приказу мне прислали горячее вино. Интересно, эта новая мысль самостоятельно зародилась в хорошенькой головке или забрела туда извне? В одном я уверен: женщине не под силу удар, которым Анусу почти сняли голову.

Итак, связать меня. Потом упрятать в какую-нибудь темницу для рабов. А потом, попозже ночью туда войдёт убийца. Во что же такое я впутался, чего сам не понимаю?

Донат повторил угрюмо:

- Даже если это Визарий, у него были причины это сделать.

Он сделал ударение на слове «были». Уверенно так сказал. Уверенность и готовность оправдать убийство - с чего бы это? Супруги Цинна настаивали на моём заключении. Проксимо проявил себя хозяином положения и принял решение сам:

- Визарий проведёт время до завтра в своей комнате. Я стану его охранять.

- А завтра? – спросил Публий.

- А завтра посмотрим, - и это прозвучало угрожающе.

*

Я чувствовал, что Проксимо хочет со мной говорить, но приходилось сдерживаться, пока молодой раб устранял беспорядок и следы рвоты в моём жилище. Парнишка лет семнадцати наскоро протёр пол, собрал посуду и покинул нас с выражением искреннего ужаса на лице.

Проксимо прошёлся по комнате и увидел на столе забытый меч:

- А, Задница всё же сделал его. Хорошо. Он защитит тебя в эту ночь, а завтра пригодится мне.

- Почему ты решил меня запереть?

Он подарил мне продолжительный взгляд, этот взгляд делал его старше положенных двадцати. Потом произнёс, отводя глаза:

- Пусть Публий думает, что я тебя подозреваю. Это обезопасит тебя хотя бы на время. Пока ты не сможешь защищаться сам.

Время… странная штука. Я заснул сидя, поэтому яду не хватило времени сделать свою работу. Если бы я не очнулся, то Анус, вероятно, жил бы дальше. Я вовремя выскочил за дверь, и убийца понял, что остался живой свидетель покушения. Несчастный случай превращался в обдуманное убийство. Для исполнения хитроумного плана не достало совсем немногого – времени. Его хватило только на то, чтобы перерезать Анусу горло. А на кого оно работает сейчас?

- Ты считаешь, что за этим стоит Публий Донат?

- Я это просто знаю.

- Объясни.

- Дело не в Анусе, конечно. И даже не в тебе. Дело в рудниках, будь они неладны! – он почти выкрикнул. Никогда не видел моего ученика в такой ярости.

Я покачал головой:

- Не вяжется. Подумай сам, если цель – рудники, и добраться хотят до тебя, то зачем он нанял учителя?

Проксимо горько усмехнулся:

- В этом вся хитрость. Я думал об этом весь день. Нанять мне учителя, чтобы я поверил, что сумею защитить себя. Скажи мне честно, Визарий, я сумел бы устоять против Публия? Против такого бойца, как он? Даже если бы ты успел обучить меня до конца?