— Ты не просила помощи, — произнёс Улькиорра, — и ты уже попыталась отговорить своих друзей помочь тебе.

— Я знаю, — Орихиме склонила голову. — Почему ты всегда прав?

— Я не всегда прав, — напомнил он ей. Она скривила губы в улыбке, вспомнив столкновение их взглядов в Уэко Мундо.

— Спасибо, — сказала она и добавила бы ещё что-то, если бы к ней не вернулась память.

Улькиорра собирался пойти к себе в комнату. Была уже почти полночь, и он остановился перед её комнатой, чтобы убедиться, что ей ничего не надо. Она подозвала его к себе, затем попросила сесть на край кровати, когда он неловко стоял рядом с ней. Сначала Орихиме ничего не сказала, но через минуту она взяла руку Улькиорры и заняла себя разглядыванием его пальцев.

— В последнее время у тебя какое-то собственническое отношение к моей руке, — отметил он.

— Тебя это раздражает?

— Нет. Но я должен признаться, что не понимаю, почему она тебя так интересует, — Орихиме продолжала молчать, поэтому ему пришлось намекнуть ей, чтобы она снова заговорила.

— У меня бардак в голове, — прошептала она. — Столько всего исчезло. И я знаю, что это прозвучит глупо, но у меня такое чувство, что… — её глаза наполнились слезами. — Я боюсь забыть то время, которое мы проводим вместе. Я боюсь, что если отпущу тебя, то потеряю ещё больше этих воспоминаний, а я не хочу этого. Это ведь нечестно по отношению к тебе, Улькиорра-кун.

— Это ты здесь раненая, — нахмурился он, — а беспокоишься о том, что будет несправедливым по отношению ко мне?

— Прости, я забыла.

— Достаточно. Ты сделала это не специально. Это неважно.

— Нет, важно! Что если забуду о том, когда ты вернулся? Что если я проснусь завтра и не пойму, почему ты здесь? — она начала всхлипывать.

— Ведёшь себя, как истеричка, — сказал Улькиорра, пока она рыдала. — Доктор Квинси сказал, что ты не должна потерять больше памяти. И если он ошибся, и ты начнёшь всё забывать, никто не будет стоять без дела и позволять этому происходить.

— Я знаю, но мне так страшно! — вскричала она, притягивая его руку ближе, слёзы стекали на его кожу. — Мне так страшно…

— Ты выбираешь себе очень странные страхи… — Улькиорра уставился на неё сверху вниз.

Смущаясь, она продолжала плакать, не в силах остановиться. Она понимала, что это неразумно, но она имела право бояться. Часть её жизни пропала: важные части, незаменимые воспоминания и ощущения. Она больше не могла терять. Она не хотела возвращаться к тому, как всё было до того, как Улькиорра появился в парке тем дождливым днём.

— Т-ты останешься со мной? — спросила она его, осознав, что раньше никогда не задавала этот вопрос; она просто привела его домой.

То, что Улькиорра остался с ней, и было его ответом. Возможно, он не собирался вот так засыпать. Этим объяснялось его смущение с утра, но он же остался, держа её руку всю ночь.

— Улькиорра-кун.

— Да? — он снова взглянул на неё.

— Я никогда не понимала, почему ты тогда давно пришёл ко мне… Но я рада, что ты это сделал.

Она взяла свою чашу и снова начала есть, оставив Улькиорру с потоком слов, вертевшихся на языке. «Нет, — подумал он, — сейчас не время всё это говорить. Не сейчас, когда она может всё забыть».

Если он когда-нибудь наберётся смелости сказать ей, что именно она является причиной, по которой он живёт, то ему потребуется её безраздельное внимание.

========== Из-за сердца ==========

Комментарий к Из-за сердца

Снова возвращаемся в прошлое. Это, скажем, глава “Если бы я был дождём” с другой стороны.

Шёл дождь. Небо над головой отдавало должное каждому оттенку серого, каждому цвету, который был более или менее сырее предыдущего. К обычным звукам дня добавились всплески от шин машин, поднимавших небольшие волны; детей, прыгавших по лужам — этакая бесконечная симфония столкновений капель с любой поверхностью, на которую они только могли приземлиться. Давно уже так не лило. Орихиме хотела насладиться этим днём по полной.

Она надела пару резиновых сапог, доходящих ей до колен и отправилась в путешествие по мраку, шагая по лужам и резвясь. Она представила, что является духом воды, который не может ходить по сухой земле. В конце концов, облака освободили её из своего плена, но она оказалась слишком далеко от океана, и обратный путь ей придётся найти самой. «А духи воды носят толстовки с кроличьими ушами?» — думала она, хихикая.

Неплохой такой способ отвлечься от экзаменов, работы, её собственных мыслей. Орихиме пыталась зарыться во всём этом с головой, чтобы не признавать, что в последнее время дела идут не так уж и хорошо. Одноклассники, как обычно, болтали обо всём на свете: Рё выиграла забег в другой школе, Исида-кун был выбран президентом школьного совета, Куросаки-кун и госпожа Кучики начали встречаться…

Она рассмеялась. Что именно она находила смешным, было за гранью её понимания или же за гранью того, что она хотела признать. Зависть — отвратительное чувство и, на удивление, неожиданное. Возможно, она просто думала, что всё навечно останется, как есть. Она даже не могла назвать это наивностью. Это был самообман во всей своей красе, и она чувствовала себя дурой.

Чтобы доказать её ребячливость, ноги привели её прямо на маленькую детскую площадку, которая состояла из горки, качелей, поля и песочницы, в которую она по рассеянности наступила. Детей нигде не было видно; только она в своей кроличьей толстовке и грязью, облепившей её сапоги. Она смахнула дождевую воду с одного сиденья качелей и села на него, раскачиваясь взад-вперёд.

Удивительно, её настроение могло меняться от хорошего к меланхоличному в считанные секунды. Пару раз она пыталась бросить эту привычку, потому что ей не хотелось печалиться. Никто не хотел печалиться. Но это нечестно по отношению к самой печали, которая как одна из человеческих эмоций имела право быть испытанной. Кроме того, были и свои плюсы в грустном состоянии. Когда кто-то грустит, он ищет утешения у дорогих ему людей, а это лишь упрочняет связи между ними. Слёзы уменьшали стресс, и спалось легче. Сколько времени прошло с последнего раза, когда она позволила себе заплакать?

Неожиданно порыв ветра сдул капюшон с её головы и забрызгал дождём её лицо и волосы. Она удивлённо ахнула и отпустила руки, чтобы поправить капюшон, но из-за этого движения потеряла равновесие. Она падала.

Две руки опустились ей на плечи и удержали её.

Сердце Орихиме пропустило удар. Она снова ухватилась за цепи, позабыв о капюшоне. Она приподняла голову, чтобы поблагодарить доброго незнакомца, который наверняка прервал свой путь, чтобы помочь ей, и встретилась лицом к лицу с Улькиоррой Шиффером; это видение было настолько поразительным, что она даже подумала, а просыпалась ли она этим утром.

— У-Улькиорра…

Он стоял за ней, пристально смотря в её глаза своими зелёными. Только при упоминании его имени силы покинули его. Глаза закрылись, ноги подкосились. Он рухнул на мокрую землю, и мир, вращавшийся вокруг Орихиме оглушающим рёвом дождя, снова умолк.

Она уселась на качелях вполоборота к нему, не в силах двинуться от ошеломления. Он мёртв? Он, определённо, умер в последний раз, когда она видела его, воспоминание, которое причиняло боль каждый раз, когда всплывало в памяти. Она медленно встала с пластикового сиденья и опустилась на землю перед недвигавшемся телом. Он упал на бок, отчего её внимание привлёк один тревожный факт — его костяной шлем, располагавшийся на левой части головы, исчез. Она потянулась и дотронулась до его лица. Кожа была покрасневшей, пальцы чувствовали её жар. У него была температура.