— Ты подрос! — так пронзительно, что человеческие уши с трудом могли услышать.

— Да, — сказал он довольно, — если этому телу было чуть больше двадцати, когда я пришёл в этот мир, то у меня есть ещё пара лет, чтобы подрасти.

Только это и было сказано, ну помимо того, что она пригласила его сесть. Теперь он осматривал её своим исследующим взглядом, и она была встревоженной и радостной и хотела услышать всё и рассказать ему всё, но не знала, с чего начать. К счастью, Улькиорра нарушил тишину, избавляя её от выбора.

— Я пытаюсь понять, разговариваешь ты со мной или нет, — Орихиме поборола улыбку. Она скрестила руки и накинула на себя безразличный вид.

— Ты принёс мне подарки?

— Возможно, — ответил он низким и интригующим голосом, и Орихиме тут же покраснела. Что это с ней? Точно, она любила его. Он смотрел на неё чуть дольше, и она попыталась изо всех сил не почувствовать неуверенность. На что он смотрел? Её блузка была влажной из-за пота на груди или же… Господи, неужели? Когда он отвернулся, чтобы достать с пола порядочного размера коробку, она дёрнула свою блузку и осмотрела её на предмет наличия отвратительных тёмных пятен. Нет, всё в порядке.

Улькиорра поставил коробку на диван между ними и отвернул козырьки. Орихиме осторожно поправила блузку, пытаясь не выглядеть воодушевлённой.

— Если тебя не удовлетворит ни один из них, тебе не разрешено наказывать меня за попытку.

— Даже не думала о таком, — сказала Орихиме, невинно улыбаясь. Она наклонилась, чтобы заглянуть в коробку, но угрожающий взгляд заставил её снова выпрямиться. Улькиорра достал небольшой предмет, упакованный в пузырчатую бумагу.

— А. Это первый. Это должен был быть подарок на день рождения, — он отдал ей перевязанный предмет, и она осторожно сняла пузырчатую плёнку, пока в её руке не осталась вырезная из дерева кукла… Кукла, которая выглядела совсем как она. Это была она. На ней были нарисованы заколки для волос. — И прежде, чем ты запаникуешь, она не сломана, — сказал Улькиорра. Сначала Орихиме не поняла, что это значит, но затем она заметила, что там была линия, делящая куклу на две половины. Она с любопытством подняла верхнюю часть и увидела, что внутри находилась кукла поменьше, напоминающая Байгона. А внутри неё была кукла, выглядевшая как Лили, за ней следовала напоминающая Хинагику, затем Аяме, потом Сунь’О и, наконец, Тсубаки, самая маленькая из них.

Орихиме с широкими глазами смотрела на фигурки, от радости её лицо покраснело.

— Это ма… мато…

— Матрёшка.

— Да это! — воскликнула она, вспоминая фотографии зарубежного снежного города, которые прислал Урахара. — И это я! Это мы! — она вызвала своих духов, чтобы они могли посмотреть, как похоже, и всем тут же понравилось… кроме Тсубаки, конечно же.

— Почему я самый мелкий?! — прокричал он, подлетая к Улькиорре, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Тебе повезло, что я не сказал мастеру вообще тебя не делать, — высказал ему Улькиорра. Тсубаки шумно прочистил горло, но, когда увидел, как рада Орихиме, опустился вниз и полетел к своей кукле, чтобы осмотреть её на предмет наличия других дефектов, помимо роста. Улькиорра снова положил руки в коробку, в этот раз доставая большую и очень старую книгу. Он протянул её Орихиме. — Она была в немецком магазине, который был на грани закрытия, — пояснил он.

Судя по большому размеру и практически квадратной форме, это был не роман. Орихиме не понимала, что было написано, но когда она раскрыла книгу на случайной странице, нашла кое-что, что понимала: узоры. Это была книга по моде девятнадцатого века. Орихиме взволнованно посмотрела на Улькиорру.

— Я не смогу прочесть её! — заявила она.

— Да, — сказал он, — но думаю, ты достаточно талантлива, чтобы суметь ею воспользоваться так или иначе, — он достал ещё один обёрнутый в пузырчатую плёнку предмет из коробки и передал его ей. — Книга была на Рождество, и, полагаю, ты получила шоколад на Белый день. Это очередной подарок на день рождения.

— Ты балуешь меня, Улькиорра-кун! — не всерьёз пожаловалась Орихиме, но всё равно распаковала тяжёлый объект. Это была небольшая стеклянная банка, наполненная песком. Но не простым жёлтым песком: белым песком, чёрным песком, песком, который был практически красным.

— Может, и не очень креативно, но я был вынужден взять понемногу с каждого побережья, на котором мы были, — сказал он. — Кроме Гавайи. Местные говорили о богине огня, которая проклинала всех, кто крал у неё что-то. Мне не хотелось злить иноземных божеств.

Орихиме аккуратно открыла банку и вдохнула влажный запах земли. Он поездил по миру без неё и принёс частичку его с собой, чтобы она тоже смогла испытать эти ощущения. Как она могла не оценить это?

— Мне нравится, — прошептала она, — спасибо, — её духи, почувствовав, что сейчас не самый походящий момент, чтобы играться со своими деревянными куклами, вернулись в заколки. Орихиме покраснела. Им обязательно надо вести себя так очевидно? — Ты купил что-нибудь себе, Улькиорра-кун?

— Да, — рядом с Улькиоррой на полу была вторая коробка, которую он подтолкнул поближе к ней, затем поднял клапаны. Она была… полна книг. Она должна была догадаться. — Многое не удалось прочитать.

— Ну теперь это не будет проблемой, — сказала Орихиме, улыбаясь. Улькиорра одарил её ещё одним загадочным взглядом.

— Не будь так уверена. Я всё ещё буду занят какое-то время.

— Занят? — это было последним словом, которое она хотела услышать. Разве он не был два года подряд занят? Разве не настал момент остаться дома и отдохнуть? Занят чем? — Это… это значит, что ты снова уезжаешь?

Он продолжал смотреть на неё этим странным взглядом, словно в ней что-то изменилось и он пытался выяснить что.

— Да, — ответил он после паузы, — но не дальше города Каракура, — Орихиме выдохнула сдерживаемый в лёгких воздух. — Моя работа в магазине немного изменилась. Может, меня не будет пару дней. Тем не менее, будет ещё куча времени поговорить об этом, когда я закончу с подарками.

— Значит, есть ещё?

— Один на Рождество и один на Белый день. Я не хотел рисковать, ведь ты могла перестать со мной разговаривать.

— Улькиорра-кун, я бы не стала… это то, что я думаю? — завопила она при виде выходящей из коробки плюшевой игрушки. Это был кролик, носящий пару чёрных мышиных ушей и обнимающий то, что оказалось мячиком для гольфа, и кучу флажков. — Это Эпкот Усаги-тан*?

— Да.

— Правда? Эпкот Усаги-тан, которого можно купить только в Эпкоте?

— С Рождеством, — Улькиорра протянул ей его.

Орихиме взяла игрушку и попыталась представить себе Улькиорру в Disney World, окружённого кричащими детьми, людьми, одетыми, как персонажи из мультиков, которые ему не очень-то нравились, радостной музыкой, озадаченными туристами и Урахарой, который сделал всё, что было в его силах, чтобы усадить Улькиорру на аттракционы. Выражение её лица стало серьёзным.

— Этой игрушке никогда не будет нанесён вред, — пообещала она.

— Хорошо, — ответил Улькиорра, и ей показалось, что это прозвучало облегчённо. Он достал маленькую коробку, отодвигая в сторону пустую, и положил её между ними. — За прошедший Белый день, — Орихиме подняла её и сняла крышку. Внутри был красивый браслет; тонкая серебряная цепочка, к которой был прикреплён изящный серебряный цветок. — Взамен того, который я надел на тебя, — тихо произнёс он.

— Ты не обязан был, — Орихиме посмотрела на него.

— Нет, был, — они встретились взглядами. — Для собственного спокойствия, — она не могла спорить с этим. Первый браслет стал началом её пленения и всей последующей боли. Но второй браслет был подарком, подаренным из любви и связанным только с искренними чувствами.