Расправила крылья. Почувствовала себя героем боевика.

Ступила в пустоту.

Пролетела несколько этажей.

Раскрыла крылья на полный размах. Ветер тут же ударил по нежной коже, трением разогрев замерзшее тело. И стала планировать.

Огибая здания, смотря на изредка проезжающие машины. Светофоры, фонарные столбы, запоздавших прохожие.

В обнимку с ночью, наплевав на рассвет.

Её буквально захватила ностальгия по былым временам. Даже немного жаль, что к этому она уже никогда не сможет возвратиться. Но постоянно трястись за старое, то же самое, что оставить мертвого хомяка, надеясь, что он по прежнему будет есть и пить.

Надо быть выше этого.

В прямом смысле, потому что мышка за этими мыслями чуть не врезалась в рекламный плакат. И какой смысл ставить его так высоко?..

Мышка высматривала приземистое здание. Оно находилось в промышленном районе Бартонвы. Имело красочное название “Закусочная Дьявола”. Координаты точно указывали на это место.

Через некоторое время, пролетев над какой–то фабрикой, она увидела неоновую вывеску красного цвета. Некоторые буквы не горели. НО здание было явно заброшено, как и всё остальное, находящиеся рядом. Горы мусора, отвратительный запах, дым из труб завода по соседству. Какие–то дворняги, пробежавшие мимо.

Красный свет словно был светом для мотылька, как бы намекая “Иди сюда, ко мне, я здесь!”.

Это место было до ужаса пугающим. Не настолько, конечно, как “Черный Треугольник”, но всё же.

Она плавно спустилась вниз. Цокнула каблуками по бетонным плитам. Их уже давно разъели мох и плесень.

Грязь и разруха.

Кошки и им подобные, которые лазят в тухлой помойке, вереща на всю округу о своей территории. Стрекот всевозможных насекомых. Пар, выходящий из канализации.

Неподалеку свалка ржавых и гниющих машин, поросших зеленью.

Давно разбитый асфальт вел на стоянку громадных размеров. Заброшенная бензозаправочная станция, с блеклыми, отражающими рассеянный свет табличками, оповещавшими о цене топлива.

Цены почти пятнадцатилетней давности. И факт того, что в центре этого мини–апокалипсиса горит вывеска закусочной, ясно давал понять – она прибыла в свой пункт назначения.

Она направилась к зданию, ориентируясь по свету вывески, иногда издавая ультразвуковой вопль.

Через несколько минут она уже стояла перед входом.

Место, о котором говорил Хартманн, “тайник”, как выразился Иствуд. Настораживал один лишь факт того, что все они связаны, и знают о действии других.

Кто мог сказать, к примеру о коде, который передал Хёртман? Его видела лишь Руж! Или, к примеру, кто мог бы узнать, о чем говорил ей Лиг перед своей смертью?! Как?!

И мышка намеревалась это узнать. Уже было ясно, что “антигация”, не просто какая шутка.

Руж осторожно ступила на открытую террасу со столиками для гостей и мимо проезжающих водителей. Крыша крыльца обвалилась, о чем говорили сваи, но вход не был завален.

Мышка обошла здание, осматривая каждый сантиметр, проверяя всё ультразвуком, на предмет скрытых ловушек и прочих пакостей. Но они были, причем в избытке. При том, всё было направлено на оглушение врага.

Поэтому мышка была признательна рефлексу, выработанному почти за семь лет, иначе бы она наверняка лежала связанная и с кляпом во рту.

Раздался шорох, и отчетливый топот, словно специально сильнее ударяли стопой по земле.

Обернулась на звук, приготовившись к чему угодно.

Серый лис, сложивший руки на груди, отсвечивая мокрым плащом в красном свете вывески закусочной.

– Я, конечно, знал, что девушки любят опаздывать на свидания. Но я ждал тебя почти неделю. И ждал не зря.

Комментарий к Эпизод Семнадцатый, часть 3

Вот так и завершается третья часть фика.

В новой части события только будут накалятся. 4-ая часть будет последней.

========== Эпизод Восемнадцатый ==========

14 Сентября, десять часов утра.

Зло. Внутри себя. Колкими ударами режет тело.

Непоколебимо, умиротворенно. Моральное разложение черствой души.

Уже не работают те рефлексы, выработанные годами такого существования.

Стены, которых нет. Пустые слова, звучавшие в голове. Так оскорбительно и справедливо. Секундой раньше, минутой позже.

В пальцах застрял песок. Огранивший его сознание.

Мелкими секирами вырубили из него всё, что можно было звать “собой”. Какое некрасивое слово, особенно в этот момент.

Серые цветы. Они уже давно завяли. Рассыпались в прах. Унеслись вдаль остатки громадного кошмара.

Ходившего непринужденно среди руин.

Огромным монстром, осторожно переступающим через трупы. Надвигается нечто большее, чем шторм. Зверь уже вырвался на свободу. Но он всё ещё заперт в невидимых кандалах. Лишь этой оболочкой.

Стоящим на коленях. Запекшаяся кровь срослась на челюстях. Сухой нос и горячий воздух, заряженный на смерть. Ладонью провел по стене. Шершавая, кусачая, обвившаяся растением вокруг.

Под одной из плит звучала рация. Противным писком, катившимся на всех парах в глубины подсознания.

“Не делай меня снова безумным!”

Рык застрял в горле.

Запершило. Откашлялся. Помутнело в глазах и окончательно рухнул на крошево бетона.

“Ты не понимаешь, что этим уничтожаешь их!”

Собственные слова выловились омутом из мыслей.

Дым пробрался в легкие. Сорвавшийся ветер колыхнул его уши.

Звуки. Простые, обыкновенные волны вибрации. Неуловимые.

Тень пронеслась по костру из бетона.

Койка, упавшая боком, зацепилась краем за обрыв. Ещё немного – и вся масса тел, когда–то лежащих на ней, упадет на пса. Смиренно смотрел на то, как она упала. В сантиметре от его головы. Ещё мгновенье – металл сломался под давлением, и вся ржавчина, скопившаяся в трубах, вылетела наружу.

Что–то новое. Запах. Краски, гниющих тел,

тлеющей одежды, жженой древесины и тлетворный запах собственного тела. Если оно им ещё является. Запахи пробудили засыпающего монстра.

Пора обедать.

Подтянулся до разломанной бетонной плиты. Вся в саже и изувеченных лепестках. Вывернут кишками наружу. Пополам и духовность вон. Отдельно от туловища. Коснулся. Пустышка. Лишь соединительная ткань и засохшая кровь.

Идти дальше.

Ползти. Карабкаться по пустотам своего желудка.

Ещё один. Разбита черепная коробка. Сломаны руки. Придавленный плитой. Обгоревший труп и разорванное колено.

Ещё не начавшее гнить мясо. Словно вспоротое ножом, специально для пса. Это не могло не порадовать монстра.

Там, на площади. Было столько пищи. Ходячей, бегающей. Инстинкт охотника. Сейчас же он простой падальщик.

На зубах скрип и странный привкус. Если это тело не погибло два дня назад.

Жесткое, набравшееся всякой дряни мясо.

Обратно. Уже с жидкостями. Спазм скручивал как мог. Псу ничего не оставалось. Не в силах даже сделать это руками. Сухим языком вытолкал своё же видение мира обратно внутрь. Должно помочь. Мухи лезли в глаза.

Лениво махнул рукой, если он действительно это сделал. Мухи, вы можете и его по тихому есть. Ведь между этими двумя – трупом человека и вполне живым псом – разницы нет.

Только человек не будет заниматься каннибализмом. Теперь уже нет.

Хрустнуло в горле. Крик пробился из легких. Он снова здесь. Снова в строю. Рыцарь мертвых. Встал с разрушенного пола.

По прежнему на третьем этаже. Здание разваливалось. Крыши нет, кусочками рассыпались стены. И неважно, что разговор идет про госпиталь. Кое–какие обломки дымились. Через занавес едкой черноты жженого человеческого естества проглядывались вооруженные отряды. С блестящим оружием. Наверняка снайперы. Что–то подсказывало, что нужно уйти вниз, пока его не засекли.

Это не могли быть мысли Саба. Монстр ясно понимает, что пес ему не нужен. Но только благодаря ему он получает кислород. И лучше сберечь решетку от клетки на память, когда он выберется на свободу. Уши одернулись. Что–то упало сзади. Появилось из ниоткуда. И оно может угрожать.