Край казался заброшенным: ни шума машин, ни животных, ни даже старых пастухов, зорким оком следящих за отарой овец. О жизни в этом месте напоминал лишь маяк, зеленый луч которого прорезал белесую пелену тумана.

Вблизи маяка находился маленький одноэтажный коттедж с белыми свежевыкрашенными стенами и деревянной крышей. В окнах горел свет.

— Сначала надо придумать убедительную причину, — произнесла Гермиона, перехватывая руку Грима, готового постучать в дверь.

Но поздно — дверь резко распахнулась.

— Зачем пожаловали? — грубо спросил смотритель, направив дуло ружья в их сторону.

— Мы…

— Империо, — зевнув, произнес Малфой.

Смотритель уронил ружье, которое с глухим стуком ударилось о деревянные половицы, переступил через него и, громко шаркая, пошел внутрь дома.

— А нельзя было воспользоваться другим способом? Более цивилизованным и гуманным? — возмущенно поинтересовалась Гермиона.

— Можно было привязать его к стулу и силой выбить из него информацию. Но это негуманно. Какая жалость, — притворно расстроенным голосом произнес Малфой. — Ах да, можно было потратить кучу времени на создание правдоподобной легенды.

— Но…

— Грейнджер, достаточно утомлять меня своими укорами. Верь, моя совесть спокойна, — произнес Малфой, зайдя в ярко-освещенную комнату, и осмотрелся.

Возле стены стоял старый просевший диван, накрытый красным покрывалом, перед ним, на тумбочке, весело бормотал про новейшие чистящие средства телевизор, в углу беспорядочной кучей валялись книги и газеты. Обои отсутствовали, стены украшали вырванные из журналов старые плакаты. Так репродукция «Моны Лизы» соседствовала с плакатом группы Битлз, «Ночной дозор» Рембрандта — с портретом королевы Великобритании.

Малфой милостиво приказал смотрителю сесть на диван, дабы не держать старика долго на ногах. Гермиона села на единственный в комнате стул, Грим встал возле окна, с недоумением и интересом осматривая маленькую икону, стоящую на подоконнике.

— Итак, начнем. Что вы знаете о проклятии города Тарбет? — оторвавшись от созерцания иконы, спросил Драко.

Старик облизнул пересохшие губы.

— Тогда я проработал на маяке уже два месяца. Раньше я жил в городе Керкуолл, но там так и не смог найти работу, поэтому с радостью согласился на предложение стать смотрителем маяка. Конечно, жить на другом острове мне не хотелось, но я успокаивал себя мыслью о том, что здесь не то, что на остальных островах: смотритель маяка — вот и все население. Город Тарбет. Хотя городом это поселение назвать сложно. Раньше там находился богатый средневековый город норвежских ярлов, правивших Оркнейскими и Шетландскими островами.

В начале семидесятых годов население города составляло около трехсот человек, большинство из которых были старики. Молодежь уезжала учиться и работать на большую землю.

Я приехал на остров в октябре (как сейчас помню, еще тепло было), проработал два месяца. И приближался Новый год, значит, — старик задумался. — В Тарбете в этот день по обыкновению устраивали шумные гуляния, украшали улицы гирляндами, деревья — разноцветными фонарями и прочей мишурой. Концерт вроде бы хотели сделать на главной площади. Мне еще так обидно стало, что я всего этого не увижу. Ночью необходимо было следить за маяком, с электричеством как назло перебои были.

— С электричеством? — Драко обернулся к Гермионе. Старик замер на полуслове, смешно раскрыв рот.

— Потом объясню, — одними губами произнесла она.

— Конечно, в Новый Год вряд ли кто к нашим берегам причалил бы, но кто знает этих пьяных моряков! — негодующе произнес смотритель. — Но, как оказалось, сама Дева Мария спасла меня в ту ночь. Я вернулся на маяк, когда на улице еще светло было. Меня будто что-то гнало домой.

Наступил Новый Год. Я посмотрел, как часы на Биг-Бэне пробили двенадцать, на ликующую толпу в столице, и ждал, когда в небе над Тарбетом расцветут огни праздничных фейерверков.

Но ничего не было. Абсолютно. Я прождал до утра, но никто из моих друзей, ни Мария, обещавшая принести мне свой фирменный пудинг, не пришли. А когда я на утро отправился в Тарбет, то не смог пройти дальше указателя, ограничивающего черту города! И на следующий день тоже, и через неделю. Никто из жителей не появлялся на окраине, словно население Тарбета вымерло.

В первые месяцы приезжала полиция, чиновники, спецслужбы, но никто не смог проникнуть в город и толково объяснить, что случилось. А потом появились люди в мантиях на манер вашей, господин, — старик указал на Малфоя. — Ходили вокруг, проверяли что-то, но в город попасть тоже не смогли. Довольно скоро они исчезли, и все — власти, полиция, жители соседних островов — позабыли о городе.

Почти каждый год, а то и чаще, появлялись всякие ученые, искатели приключений, другие странные личности, пытались разгадать тайну проклятого города. И они пропали, все до единого. Никто не вернулся.

Я уверен, что тут не обошлось без происков дьявола!

В окнах задрожали стекла, форточка распахнулась, занося в комнату потоки ледяного холода и снега.

— Когда это произошло, когда жизнь исчезла из города? — задала вопрос Гермиона.

Старик беспомощно посмотрел на Малфоя, тот кивнул, разрешая ответить на вопрос.

— Первого января 1971 года.

В телевизоре диктор громко закричал: «ГОЛ!»

— Думаю, мы узнали все, что смогли, — произнесла Гермиона, вставая.

Драко подошел к смотрителю.

— Когда ты проснешься, то забудешь, что видел нас и разговаривал с нами. А сейчас спать!

Старик поспешно лег, укрылся красным диванным покрывалом и захрапел. Гермиона и Драко растворились в воздухе.

На подоконнике упала миниатюрная икона.

*

— Мы трансгрессировали прямо к дорожному указателю, — заметила Гермиона.

На указателе висели две таблички. На первой значилось «г. Тарбет», на второй — «Собор святого Ренгвальда Оркнейского — 7 миль».

— Странно. Дальше я не могу трансгрессировать, здесь будто невидимая преграда.

— Трансгрессионный щит? — предположила Гермиона.

— Щит мне не помеха, — пробормотал Грим, — но проникнуть прямо в город у меня не получается. Как будто магия не действует.

Гермиона, нахмурившись, порылась в своих карманах, вытащила оттуда перо, горсть серебряных сиклей и фотографию Рона, с которой он радостно махал и улыбался.

— Везде носишь с собой фотографию любимого?

— Нет. — Гермиона смутилась. — Я еще в прошлом году забыла выложить ее из моего старого пальто. И сейчас это вообще не важно.

Где начинается черта, за которую ты не можешь переместиться?

Установив границу, Гермиона бросила за ее пределы фотографию. Раздался тихий свист.

— Ты слышал?

Драко кивнул и указал на фотографию. Изображение на ней больше не двигалось: Рон застыл с блаженной улыбкой на устах. Теперь это была заурядное магловское фото.

Малфой нагнулся и поднял фотографию, возвращая ее в пределы границы. Ничего не поменялось.

— Словно кто-то забрал из нее волшебство, — пораженно произнесла Гермиона. — Я предполагала, что мы столкнемся с каким-нибудь мощным волшебством, а не с полным его отсутствием. Сюда бы машину. Придется столько идти.

— Ты все еще готова идти туда?

— У меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответила Гермиона.

— Выбор есть всегда. Ты можешь вернуться, пока не поздно.

Гермиона улыбнулась.

— Ты не справишься без меня.

Грим неопределенно пожал плечами и протянул ей руку. Вместе они шагнули за черту.

Снежная целина была не тронута: никаких следов человека или животного. Долгое время пейзаж не менялся, лишь сплошная белая равнина. Но стоило перейти старый шаткий мост через реку, как стал виден город. В тени деревьев скрывались сгнившие деревянные гаражи и сараи с покосившимися дверями и окнами. Брошенные машины и велосипеды, покрывшиеся слоем грязи, валялись посреди дороги. Сквозь разбитые окна витрин виднелись запорошенные снегом прилавки и свертки с товарами.