Кости ломались под чудовищным напором лап и зубов Грима. Лицо превратилось в кровавое безобразное месиво. Оно уже и не было лицом.
Грим рвал, кусал до тех пор, пока все не превратилось в месиво. Морда и шерсть были заляпаны кровью.
Липкая, горячая, чужая кровь…
Малфой повалился на пол. Он был обессилен. Ярость, злость исчезли. Внутри осталась только боль. Чудовищная боль.
И теперь Драко лежал на треснувшим полу атриума среди мертвецов, таких же, как и он.
Он отомстил. Только легче не стало. Тьма в его душе не исчезла, ведь она была частью этой души. Она улеглась на время. До следующего раза.
*
Малфой сидел, прижавшись спиной к одной из бойниц Астрономической башни. В руках была почти пустая бутылка из-под огневиски. Драко не помнил, откуда ее взял и сколько бутылок он уже выпил. Это было не важно. Алкоголь не помогал, не притуплял боль, от которой разрывалось мертвое сердце.
Никогда в жизни Грим не чувствовал такой боли. Она не сравнима с Круциатусом. Эта боль намного сильнее физической.
Драко знал, что больше никогда не увидит свою мать. Никогда больше не заговорит с ней, не обнимет ее, вдыхая ее такой родной аромат, никогда больше не увидит ее улыбку, немного усталую, но светящуюся настоящей любовью к нему, к сыну. Никогда. Страшное слово, ломающее судьбы, опустошающее жизнь, лишающее мечты.
Малфой знал, что на том свете они не встретятся. Его мать — это свет, чистота. Она уже в лучшем мире. А его участь, участь убийцы — огромный котлован переплетенных тел.
Он не питал иллюзии насчет того, куда попадет. И хотя Драко знал, что его ждет, смерть больше не пугала его. Исчез привычный холод от этих мыслей, исчезло отторжение этой страшной правды, которую Малфой прекрасно сознавал. Смерть станет избавлением.
Он умрет. Осталось недолго. И тогда боль от потери прекратится.
На Астрономической башне появился еще кто-то. Грим уловил знакомый аромат. Темноту разорвал яркий огонек кристалла в руках Гермионы Грейнджер.
Девушка неслышно подошла к Малфою.
Он не вызывал ее. Нет. Наверное, это случилось подсознательно. Подсознательно Драко хотел увидеть кого-то живого.
— Побудь со мной, — тихо попросил он. Наверное, было что-то в его голосе, что Грейнджер сразу же поняла.
Гермиона молча подошла к нему, усаживаясь рядом. Грим почувствовал, как ее руки обнимают его, как она прижимает его голову к своему плечу.
Из глаз Малфоя начали течь слезы, сдерживаемые весь день. Горячие слезы смывали чужую кровь с его лица. Он не хотел плакать, особенно перед кем-то. Драко не плакал уже давно, с самого детства. Он забыл, что вместе со слезами проходит боль. И его чудовищная боль утихала, уступая место пустоте.
Мы называемся людьми, потому что умеем чувствовать. Любить и ненавидеть, жалеть и упиваться чужой болью, завидовать и отдавать близкому последнее.
И глубоко внутри себя умирать, когда умирают наши любимые.
========== 14 глава. All Fall Down ==========
God love your soul and your aching bones
Take a breath, take a step, maybe down below
Everyone’s the same
My fingers to my toes
We just can’t get a ride
But we’re on the road
If ever your will starts crashing down
Whenever your will starts crashing down
Whenever your will starts crashing down
That’s when you find me.
Lost til you’re found
Swim til you drown
Know that we all fall down
Love til you hate
Jump til you break
Know that we all fall down
Небо любит душу, твои действия,
Сделай вздох — сделай ход вниз по лезвию.
Все вокруг похожи
С головы до ног,
Но верный путь из нас
Найти никто не смог.
Ты чувствуешь — воля теряется,
Когда сила воли теряется,
Когда сила воли теряется,
Тогда ты найди меня
Пока не нашли — пропади,
Плыви, но не утони,
Знай, что мы все когда-то уйдем…
До ненависти люби,
Взлетай, но не упади
Знай, что мы все когда-то уйдем…
OneRepublic — All Fall Down
Гарри что-то снилось. Сны сменялись в калейдоскопе цветных несвязных образов. Кентавр Флоренц громко отчитывал Гарри, которому не удалось правильно сварить «Феликс Фелицис», и даже попытался лягнуть его копытом. В котле Гойла булькала жидкость цвета расплавленного золота, истончая сладкий приторный аромат. Слизеринец рассмеялся в лицо Гарри и плеснул ему в лицо золотистое зелье.
Сон переменился. Подземелья исчезли, унеся с собой все цвета и звуки. Пространство вокруг погрузилось во мрак.
Далеко впереди мигнул крошечный золотистый огонек, словно далекая звезда на темном небе, и погас. Но тут же появился снова. Гарри бросился к единственному лепестку света в царстве тьмы. Он бежал изо всех сил, спотыкаясь о невидимые камни и кочки, увязая в чем-то, падая и снова поднимаясь. Гарри твердо знал, что должен добраться до света. Это знание возникло из ниоткуда, но вселило в него непоколебимую уверенность, что там он найдет ответ.
С каждым новым шагом золотистый огонек становился ближе. Гарри начал постепенно осознавать, где находится. Черные стволы деревьев, верхушки которых уходили высоко в небо, поросшие вековым мхом камни, ковер из прошлогодних опавших листьев, тяжелый спертый воздух.
Гарри остановился перед источником света. Дрожащий золотистый огонек исходил из волшебной палочки Малфоя. Гарри увидел самого себя, изможденного, непомерно уставшего в Запретном лесу. Один за другим рядом появились самые родные для него люди. Джеймс Поттер в круглых очках и с непослушными растрепанными волосами, Лили с улыбкой на устах и сияющими любовью глазами, помолодевшие на десяток лет Сириус и Люпин. Они пришли помочь ему в последнем испытании.
Они не были живыми, материальными, нет, они были всего лишь тенями. Тени потустороннего мира, бледные подобия их настоящих, живых.
В сон ворвался какой-то посторонний звук.
Гарри открыл глаза. Перед ним появилось веснушчатое лицо Рона.
— Наконец-то, проснулся! Вставай, а не то мы на матч опоздаем! — весело произнес Рон.
Сам он еще был в полосатой пижаме.
— Сейчас встану, — недовольно пробурчал Гарри, нащупывая на тумбочке очки. Спальня обрела четкие очертания.
В комнате помимо Рона находился Невилл, поливающий одно из своих безумно редких растений. Остальные обитатели спальни отсутствовали.
Сегодня была первая игра сезона по квиддичу: Когтевран — Слизерин. Ее с равным нетерпением ждали все факультеты. В прошлом году соревнования не проводились, что только подогрело интерес учеников и преподавателей. Казалось, все только и говорили о квиддиче и шансах на победу команд своих факультетов.
Гарри и Рон спустились в Большой зал вместе с командой Когтеврана. Когтевранцы приветствовали игроков своей сборной радостным криком и улюлюканьем, слизеринцы — громким свистом и насмешками. Один из когтевранцев начал размахивать знаменем факультета прямо в Большом зале, но его довольно быстро урезонил Флитвик.
— Доброе утро! — Гермиона поздоровалась с Гарри, напрочь игнорируя стоящего рядом Рона. — Ты в Хогсмид сегодня собираешься идти?
— Нет. Мы… то есть, вся наша команда идет смотреть игру.
— Ясно, — произнесла Гермиона. — Впрочем, я ожидала такой ответ.
— Обижаешься?
— Нет, ну что ты. Честно, — с улыбкой добавила она, заметив недоверие в глазах Гарри. — Так даже и лучше. Не придется скрывать от тебя свои темные дела. Надеюсь, победит Когтевран. Не хочется всю следующую неделю созерцать счастливые лица слизеринцев.
— Я тоже на это надеюсь, — произнес Рон, когда Гермиона ушла. Она уже давно сидела на другом конце гриффиндорского стола, как можно дальше от Рона и его девушки.
