До сих пор не могу разобраться, как мы не поняли, что ухлопали не того в Косом переулке. Оборотное зелье? Морок? Убили какого-то неизвестного старика. Опять же спасибо Сэму и Тоду, что замяли. Но так это оставлять нельзя, а вдруг сукин сын что-то знает?

Завтра ночью идем к нему в поместье, Гавейну надо что-то найти в его доме».

Драко захлопнул дневник. Он возьмет его с собой. И тщательно изучит. А пока надо сделать некоторые приготовления.

Подделать почерк Маккинси оказалось нетрудно. Самопишущее перо на его столе, подчиняясь голосу Малфоя, написало два письма. Адресатом одного из них был Гавейн Робардс, второго — Сэмюель Стамп.

«21:00. Атриум Министерства», — гласила коротенькая записка, даже не письмо.

Атриум — сердце Министерства, организации, представляющей собой орган управления Магического Сообщества Соединенного Королевства. Министерство управляет жизнью всех магов Британии, принимает законы, выносит смертные приговоры. Его люди поклялись твердо следовать законам, следить за порядком, наказывать виновных. Они есть власть. Власть, которой, по их мнению, дозволено все.

Но не по мнению Грима.

В девять часов в Министерстве уже не будет людей. Даже тех трудоголиков, решивших заскочить на работу в воскресение, в свой законный выходной.

Малфой знал, что они придут. Они ничего не заподозрят. И попадут в его руки.

*

Первым явился Сэмюель Стамп. Мелькнуло зеленое пламя, и в камине материализовался толстенький тучный волшебник, чертыхаясь и стряхивая с мантии золу. Сэмюель поднял голову, оглядываясь в поисках знакомой высокой фигуры Маккинси.

И тут же его взгляд натолкнулся на лишнюю вещь в таком знакомом пространстве атриума. Возле синего потолка, на котором вспыхивали объявления министерским работникам, висело, словно на невидимой цепи, неподвижное тело с изломанными как у куклы руками и ногами Януса Маккинси. Оно медленно крутилось, поворачиваясь страшным окровавленным изуродованным лицом к Сэмюелю Стампу.

Волшебник замер, глядя на висевший в воздухе труп. Его лицо страшно исказилось. Стамп попытался издать крик. В получившемся слабом звуке звучало настоящее чувство, правда, при плохой технике исполнения.

— Как вам мое творение, мистер Стамп? — поинтересовался Малфой.

Он сидел на столе охраны, в мантии Грима, правда, на этот раз капюшон не скрывал его лица. В движениях Драко присутствовала расслабленность, но это был обман. Внутри он был собран, дьявольски спокоен. Он знал, что делать, он просчитывал каждый шаг врага наперед.

— ТЫ? Ты сделал это?

— Практически как вы со мной, не так ли?

Вместо ответа Стамп метнул в Малфоя заклинанием. Стол охраны мгновенно вспыхнул фиолетовым пламенем и сгорел за считанные минуты. Драко растворился в воздухе, появляясь за спиной Сэмюеля.

Стамп развернулся, выкрикивая заклинание. По паркетным полам, где только что стоял Драко, прошла глубокая трещина. Вспыхивали лучи боевых заклинаний, мантия Грима мелькала в самых разных углах атриума. Полы трескались, в стенах появлялись вмятины от оглушающего заклинания. Палочка волчком вертелась в руках Стампа.

— Трус!

— Это я трус? Вы напали на меня втроем! — ответил Малфой в промежутке между своими перемещениями.

— Пожиратель!

— Ты реально удивил меня этим фактом! — на лице Драко появилась злобная усмешка.

— От вас надо избавляться, как от мусора!

— Как от мусора, говоришь? — Малфой появился на расстоянии нескольких метров от Стампа. — Вот от Маккинси я избавился, как от мусора…

Сэмюель бросился на Драко, забыв о волшебной палочке. Грим был готов к этому. Игра в догонялки ему уже порядком наскучила.

Ярость, так долго сдерживаемая, бушующая, как лава в вулкане, разъедавшая его изнутри, наконец, вылилась наружу. Как когда-то с Поттером в туалете Плаксы Миртл, но на этот раз во много раз сильнее.

Грим чувствовал, как от него волнами отходит сила. Дикая, неконтролируемая ярость, едкая злость, чудовищная боль. Все так долго сдерживаемое внутри.

Сэмюеля Стампа швырнуло на противоположную стену, где высвечивались золотые буквы объявлений. В тишине атриума отчетливо послышался хруст ломающегося позвоночника. Стамп не кричал, у него не было сил кричать, не было сил дышать. Дикая боль пронзила его, стократно отдаваясь в каждой клетке тела. Она не прекращалась, волной распространяясь по всему телу, заставляя разум медленно сходить с ума.

Не осталось ничего, кроме боли. Ничего…

— Больно? — безразлично спросил Драко. — Больно. Если бы ты не трогал мою мать… Но это ты предложил ее прикончить. Что она вам сделала? — закричал Малфой. Его лицо исказилось болью. — За что вы ее убили?! За что, тварь?! ЗА ЧТО?!

Самюель Стамп молчал, только глаза бешено вращались в глазницах, он дышал ртом, словно рыба, выброшенная на берег. Воспроизвести даже малейший звук для него было невиданной роскошью, тут бы вздох сделать и не умереть.

Малфой тяжело дышал. Внутри него поднималась тьма. Тьма его души, тьма, заполняющая его сознание.

Грим знал, что перед ним убийца. Знал, что уничтожать зло — его обязанность.

Жажда убийства была сильна, как никогда.

— Авада Кедавра!

Зеленый луч прекратил боль, прекратил страдание Сэмюеля Стампа, но не Малфоя.

В спину Драко ударило оглушающее заклинание. Он успел почувствовать приближение кого-то и отклониться от луча, но заклинание вскользь коснулось его левого плеча. Вся левая сторона тела онемела.

Малфой взлетел, минуя следующую вспышку магических искр. Она пронеслась у него под ногами, попав в мертвого Сэмюеля Стэмпа.

В Атриуме появился еще один человек. Самый сильный из всей троицы, прославленный мракоборец, закаленный во многих битвах. На его стороне огромный опыт, накопленный за многие годы, за две войны с Волдемортом. На стороне Грима — его сила.

— Так и знал, что ты когда-нибудь явишься. Маленький мальчик, которого мы по каким-то причинам не прикончили, зато прикончили его мамашу.

Малфой метнул заклинание, но Гавейн Робардс легко отклонил его.

— Слабенько. Хотя твой полет меня впечатлил, признаюсь. Твой лорд научил тебя этому?

Новое заклинание, и снова мракоборец отклоняет его. Робардс захохотал.

— Ты что, думаешь, что я не справлюсь с тобой? С щенком? Со слюнявым молокососом? Это эти двое — кабинетные работники, а я много повидал на своем веку. И убил многих Пожирателей. Я вообще на столько противных рож насмотрелся. Твоя относится к их числу.

На лице мракоборца сияла улыбка, но глаза были холодные, сосредоточенные. Он пытался вывести из себя противника, чтобы тот сделал непоправимую ошибку. А дальше — привычная схема. Это только в первый раз надо усилие, чтобы произнести смертоносное заклинание на человека. Трепет в душе, колебания. Потом легко, как прихлопнуть таракана.

— Почему моя мать?

— Как — почему? Она жена Пожирателя, она удовлетворяла его каждую ночь…

На это раз Гавейну пришлось срочно откланяться в сторону от пущенного в него зеленого луча.

— Она родила тебя, выродка, такого же, как и отец. Кстати, Нарцисса там Волдеморта не ублажала?

Мракоборец не заметил того мига, как Драко оказался прямо перед ним. Малфой опрокинул Робардса на пол, в полете выбивая из его рук палочку.

— Выродок! — тяжело произнес Робардс, Малфой прижал его коленом к земле, не давая подняться. — Я убивал твою мать с наслаждением, а перед этим изнасиловал ее.

Глаза Гавейна Робардса расширились, когда вместо Драко он увидел гигантского пса. И это было последнее, что он видел.

Впервые Грим осознал всю свою мощь. Тьма, все это время поднимающаяся в нем ревущей волной, отступающая и снова набухающая, захлестнула Малфоя. Он сам стал тьмой. Чудовищем, вершащим правосудие. Он больше не был человеком. Он стал существом, уничтожающим зло.

Грим преступил черту.

Острые как бритва когти пронзали плоть, ткани, кровеносные сосуды, нервы до самых костей. Они легко разорвали сердце, секунду назад еще пульсирующее, выталкивающее кровь в аорту, всего секунду назад дарящее жизнь своему обладателю.