— Ну, давай знакомиться, Грим, — хрипло произнесла цыганка. — Меня зовут Анабель.

Драко пожал протянутую руку.

— Ты знаешь, кто я, — немного удивленно произнес Драко.

— Знаю, — согласилась Анабель. — Знаю даже, зачем ты пришел.

— Тогда я могу начать получать ответы на свои вопросы?

— Пока нет, — цыганка улыбнулась, хитро глядя на Малфоя. — Ты уже заплатил за то, чтобы я тебе погадала, и за ту девушку, что ждет за дверью. А я привыкла отрабатывать свои деньги. Так что терпите, молодой человек. Вы все узнаете чуть позже. Да и мне надо убедиться, что я могу доверить тебе знание.

Драко усмехнулся, принимая правила.

— Гадаю я по глазам, так что снимай капюшончик свой. Да не бойся, никому я не выдам твоего истинного лица. Да что же вы все такие недоверчивые? — театрально всплеснула руками цыганка. — Что ты, что Филипп Гецов!

— Ты его знала? — удивленно спросил Драко.

— Не многим выпадает случай видеть Грима. Разве перед смертью тем, кого вы уничтожаете.

Я же видела уже двух Гримов. Видела настоящее лицо одного из них. Знаю про вашу заколдованную мантию. У Филиппа так вообще, если кто без его разрешения мантию хотел снять, руку отрывало. Представляешь? И никаким заклинанием нельзя было ни срастить, ни восстановить, ни новую наколдовать… Ну, так, может, уважишь старую женщину?

— Вы не старая! — усмехнулся Драко, снимая мантию.

— Эх ты, комплиментами тут расточаешь бедной красивой цыганке! — с улыбкой произнесла Анабель, наблюдая, как Малфой привычным движением снимает мантию. — Да ты красавчик! И известен к тому же. В газеты твое фото изредка попадает, Драко. Значит, все-таки ты. Долго Филипп искал достойную замену. Прекрасно понимал, что уходит в преддверии страшного времени. И ничего не мог поделать, он ведь знал день своей смерти. Вам все известна эта дата.

Малфой сухо кивнул. О том, что ему осталось жить около восьми месяцев, он предпочитал не вспоминать.

— Такой молодой, а уже стал Гримом. Да еще и в такое время!

— Да что за время такое-то?

— Позже, — улыбаясь, небрежно произнесла цыганка. Ей явно нравилось разжигать любопытство Малфоя. — Я так думаю, лучше объяснить сразу тебе и той, что ждет за дверью. Экономнее по времени. Да и здесь о подобном не говорят. Лучше вы ко мне домой загляните.

А пока давай посмотрим твою судьбу. Вдруг тебе это поможет? Или я подскажу что-то?

— Попробуйте.

Анабель приблизилась к нему, внимательно вглядываясь в лицо Малфоя.

— Читать судьбу Грима тяжело. Я могу видеть лишь что-то глобальное, важное, а вот мелкие детали я не увижу, сколько стараться ни буду. У вас сакральная защита. Готов? Тогда смотри мне в глаза.

Это длилось около минуты. Анабель не моргая смотрела на него, словно гипнотизируя Драко взглядом. Затем она резко закрыла глаза и как-то обмякла в кресле. Слегка дрожащими руками снова зажгла свою трубку, с наслаждением и явным облегчением выдувая колечки дыма.

— Ох, и сложно тебе будет! Несмотря на то, что ты Грим, несмотря на все твои силы. Ты ведь даже еще не все их освоил. А надо осваивать, скорее осваивать.

Времени у тебя не так много. Семь-восемь месяцев, не больше. Успеешь ли ты? Не знаю.

— Успею что?

— Выполнить все. Не сломаться, не бросить все это ко всем чертям собачьим. Достичь конца, — медленно сказала Анабель. — Что, говорю загадками, да? Но это будущее, не имею право тебе рассказывать. Иначе могу изменить все к худшему, к лучшему уж точно не получится… Да и девушку свою береги, ей не меньшая опасность грозит.

— Какую девушку?

— Если и не большая, — продолжала, не слушая, Анабель. — Она в это все крупно завязана. И потому что с тобой, и потому что знает она многое из того, что уже свершилось давным-давно. Из-за этого на нее будут охотиться.

Знаешь поговорку: меньше знаешь — дольше живешь? Вот, самая жизненная поговорка. Но не в моем случае, к большому сожалению. Дай, как еще раз взгляну в твои очи светлые!

Малфой послушно приблизил лицо к гадалке.

— А глазки ведь уже меняются. Смотри, и блеск исчез, как у оборотней прямо перед полнолунием. Ну, что, исчезает в тебе человек…

— В каком смысле исчезает? Я что, в зверя превращаюсь? — недоуменно спросил Драко.

Гадалка, не отвечая, еще раз заглянула в его глаза, видя там то, что другие не могли увидеть.

Лицо цыганки побледнело, губы затряслись, она поскорее отвернулась от Малфоя. Анабель несколько раз провела у себя перед глазами рукой, словно убирая липкую паутину. Свою погасшую трубку ей долго не удавалось зажечь снова.

— Что вы увидели? — спокойно спросил Драко, ощущая, как от цыганки исходят волны страха, ужаса и жалости.

Анабель повернулась к нему, в глазах цыганки стояли слезы.

— Ты спрашивал меня, почему в тебе исчезает человечность. Обязанность Грима — уничтожать зло. Но это очень изящная формулировка. У тебя есть такое право — убивать. Тебе дана своеобразная индульгенция. Но ты ведь еще человек. Убивать для тебя тяжело. Скольких ты уже прикончил?

— Одного. Оборотня Фенрира.

— Читала об этом в газетах. Спасал людей, оборонялся, — Анабель не спрашивала, а утверждала. — Убивать же просто так, без боя, невзирая на личные привязанности, на просьбы, убивать по-своему желанию. Убивать тех, у кого есть любящие семьи, дети, пожилые родители — хорошие добрые люди.

Убивать — тоже сложно. Ведь надо находить в себе силы обрывать чьи-то судьбы.

— И к чему все это? Вы описываете мое будущее? — резко спросил Грим. — Я перестану быть человеком, стану чудовищем, вершащим правосудие?

— Нет, ты будешь оставаться человеком наполовину. У тебя будет прежний характер, привычки, внешность (разве глаза будут иногда меняться). В тебе еще сейчас слишком много от человека. А настоящим Гримом ты станешь, когда переступишь черту. Тогда и осознаешь свою подлинную мощь.

— И где это черта?

— Каждый определяет сам. Ты переступишь ее уже скоро. И это будет ужасно. И отвратить это не получится никому, уже слишком поздно. Мне жаль, правда, мне очень жаль, — Анабель вздохнула. — А теперь уходи. И позови следующего.

Драко снова надел мантию, поспешно вышел из комнаты. Он никогда особо не верил предсказаниям. Но тут что-то подсказывало ему, что все сказанное сбудется. К сожалению.

*

Гермионе не особо хотелось идти к гадалке. Она не верила ни в какие предсказания. Такое недоверие ко всем туманным гаданиям у нее появилось после посещения Прорицаний еще на третьем курсе. У Грейнджер в голове твердо утвердилось, что все эти гадалки такие же шарлатанки, как и профессор Трелони. Поэтому идти к Анабель и выяснять свою судьбу она вообще не собиралась. Но цыганка не собиралась ничего объяснять до того момента, пока не отработает все деньги. По мнению гриффиндорки, это был дурацкий и необоснованный каприз.

Вопреки ее ожиданиям, комната, в которую вошла Грейнджер, меньше всего напоминала кабинет Прорицаний. Никаких благовоний, пуфиков, волшебных шаров и кристаллов, книг по гаданиям и других атрибутов всех ясновидящих. Это разрушало многолетнюю ассоциацию Гермионы, связанную со всеми гадалками, прорицательницами, цыганками.

— Ох, ну что же мне сегодня все такие красивые попадаются, — всплеснула руками Анабель. — Прямо как-то непривычно. А то у меня вечно куча посетителей-инвалидов, калек, проклятых. Они думают, я смогу исправить им внешность, характер или судьбу. Я лишь могу предречь будущее, все остальное за вами! Каждый сам кует свою судьбу! — немного негодующе воскликнула цыганка.

— А Грим тоже был красивым? — спросила Гермиона, усаживаясь в кресло.

— А ты что, его лица не видела? Скрывает, значит. А я думала, что, раз ты с ним, так и знаешь про него все. Хотя что это я? Знаешь ли, у тех, кто зрит будущее, есть одна дурацкая черта.

— Какая же? — немного насмешливо спросила девушка.

— Мы путаем будущее с настоящим. Теряемся во времени. Я вот, например, не знаю, какой сейчас год. Да мне это и неважно. Зачем вспоминать, что ты уже немолода, и такие милые мальчики, как Грим тот же, тобой не заинтересуются?