Первые члены Ордена были самыми сильными и магически одаренными в роду, но чтобы еще более усилить их, каждый создал себе сосуд, в который поместили изначальную силу рода. Давно позабытая магия использовалась во времена магических войн в начале прошлого тысячелетия, когда магов усиливали кровные родственники. Мощная штука, может, и хорошо, что заклинание позабыли, оно отнимает волшебные силы на десятилетия, если использовать его одному. В случае же использования целым магическим кланом потеря сил у каждого источника незначительна, а сама сила представляет собой настоящую взрывоопасную смесь, ведь каждый магический источник уникален.

Результатом объединения семи таких разных сил по своему виду, источнику, структуре стал ключ – мистический сосуд, являющийся квинтэссенцией магии – который закрыл проход между мирами. Пока он в небытие – завеса практически нерушима. Но ключ – это «дитя» нашего мира, и он стремится вернуться в него. Семь сосудов – столпов нашего мира – удерживают его в потустороннем мире, но их силы убывают.

За прошедшие столетия в Европе практически уничтожили вампиров, нескольким кланам удалось спастись в России, Белоруссии и скандинавских странах. Один столп практически пал. Многие чистокровные семьи обеднели – сократилась численность домовых эльфов. После трагедии в Ла-Рошеле, в 1710, когда группа обезумевших оборотней растерзала несколько сотен людей, началось изгнание оборотней. Немногие решались связать свою судьбу с оборотнями. Наши дети почти всегда рождаются с лунным «недомоганием».

Поэтому в последний раз вместо нескольких веков Орден отправил ключ в небытие только на шестьдесят лет. Наша сила убывала, гнила вместе с этим миром, а наши враги освоили новые знания.

Рэй невидящим глазом уставился на каминную полку, в отблесках пламени его лицо казалось застывшей маской.

– Кто владеет сосудами силы – владеет ключом. И нет последней преграды. А чтобы разом снять завесу, не надо больше совершать убийства по всему миру. Достаточно взять сердца семи членов Ордена и уничтожить их вместе с сосудами.

Гермиона похолодела от спокойного голоса Рэя.

– Они охотятся за членами Ордена по всему миру. Анабель убили и забрали сердце, аналогичные случаи имели место в сентябре. Возможно, вы помните убийство гоблина в Хогсмиде? Доподлинно известно о смерти великана Дрого и эльфа Кенни.

– Янус Маккинси перед смертью упомянул домового эльфа. Но Кенни нет среди моих слуг.

– Зато был его отец – Добби, если не ошибаюсь.

– Добби? – недоверчиво воскликнула Гермиона. – Не может быть.

– При расследовании Бенедикту удалось выяснить, что в записях Бюро распределения домовых эльфов содержится канцелярская ошибка: Добби значится в списках живых эльфов и закреплен за твоим поместьем.

– Канцелярская ошибка, говоришь? – сипло произнес Малфой, оттягивая воротник рубашки. – Из-за гребаной ошибки они пришли на поиски в мой дом и мимоходом убили мою мать!

Мелкие предметы в комнате начали вибрировать. Сила тугим вязким потоком закручивалась над головой Малфоя. Рассыпались мелкими осколками чашки из тонкого белоснежного фарфора, дрогнули оконные стекла, обиженно шипя, погасло пламя в камине. В темноте голос Грима прозвучал особенно зловеще:

– Я уничтожу их организацию до последнего ублюдка.

*

Малфой, Рэй и Бенедикт вторые сутки пропадали на очередном задании. За две недели, проведенные в поместье Рэя, они исчезали так надолго второй раз. Марсела упорно отказывалась искать ключ, пока не будет найден Кристиан.

Стараясь унять смутную тревогу, не покидавшую ее весь день, Гермиона с головой ушла в чтение трактата о магических изменениях сознания и подсознания человека «Сказание об изменении духовной субстанции» Беорфелема Вулфхильда, найденном в обширной библиотеке Рэя, дабы скрасить еще один свой серый день.

Перевод со средневекового немецкого был начинен архаизмами, древними магическим терминами, с некоторыми из них Гермиона сталкивалась впервые. Общая мысль трактата сводилась к тому, что под воздействием некой древней магии, «выпитой из темного первоисточника», возможно преобразование души человека от зла к добру и наоборот. Беорфелем подробно описывал результаты своих неудачных экспериментов и их последствий на домовых эльфах, маглах и волшебниках-рабах. Гермиона пропускала целые страницы, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. В последних испытаниях автору удалось добиться непродолжительного результата: подопытный волшебник демонстрировал признаки агрессивного поведения, абсолютно не свойственного ему ранее. Но он «угас» в течение трех суток, не выдержав хирургической операции, проведенной Беорфелемом.

В конце переводчиком была вставлена следующая справка о средневековом ученом: «Беорфелем Вулфхильд погиб через 6 лет после написания данного трактата. Обстоятельства его смерти продолжают оставаться загадкой. Но, по слухам, он стал жертвой собственного эксперимента – умерщвлен магом, склоненным им к злу».

Гермиона захлопнула книгу и посмотрела на часы: начало третьего ночи. И почти сразу на первом этаже раздался шум. Хлопки, чей-то протяжный стон, стоны вперемешку с ругательствами. Сбежав по лестнице вниз, Гермиона увидела за арочным проемом, ведущим в столовую, отблески заклинаний.

Взрывом ее отшвырнуло на пол. Успев закрыть лицо, Гермиона ощутила, жалящую боль в руках: сверху на нее посыпались осколки хрустальной венецианской люстры.

Дежавю. Забытый Мерлином бордель Катарины Марлок…

Позволив себе два коротких вздоха-выдоха в наступившем затишье, Гермиона попыталась приподняться, но была мгновенно прижата к земле рычащим чудовищем. Перед глазами пронеслись длинные белые клыки, красные воспаленные глаза, смотревшие с нестерпимой жаждой, она ощущала тяжесть тела зверя, не позволявшая сделать следующий вздох.

Периферийным зрением она заметила мелькнувшую тень, оттеснившую чудовище к противоположной стене. Собственный хрип показался Гермионе оглушительным. Осколки ранили ладони, крупицами стекла, застревая в свежих порезах, но Гермиона упорно отползала в сторону от двух чудовищ, схлестнувшихся в схватке.

– Трансгрессируй с ним куда угодно, бросай его и возвращайся! – послышался крик Рэя.

Достигнув арки, Гермиона увидела целителя Добсона с руками по локоть в крови, склонившегося над чьим-то телом. Он тяжело дышал и утирал пот со лба, размазывая багровую жижу по лицу и волосам. Увидев Гермиону, он зло выругался и бросился к ней.

– Свежая кровь, – пробормотал он и, схватив ее за руку, трансгрессировал.

Они очутились в любимой гостиной хозяина поместья. Рэй усадил ее в кресло и швырнул на колени Гермионы аптечку.

– Не волнуйся за меня, – отрывисто бросила Гермиона. – Я справлюсь с порезами.

Рэй материализовался в комнате через минут пять в той же окровавленной рубахе и подсохшими багровыми разводами на лице, одновременно с ним появился и Драко, выглядевший не лучше. Его лицо, покрытое пеплом и кровью, уродовал отвратительный ожог на лице, а шею – кровоточащий укус.

– Что произошло? – слабым голосом спросила Гермиона.

– Останавливали вызов демона, – ответил Драко, осторожно присаживаясь в соседнее кресло. – А потом ловили вызывателя.

– Простому исполнителю они не доверили бы вызов. Пленить одного из верхушки – огромное тактическое преимущество.

– У них явно приказ не даваться живыми. Когда он понял, что вот-вот будет схвачен, попытался убить себя. Жуткое заклинание – создает на всем теле десятки глубоких ран.

– Он наверняка знал, что Бенедикт – вампир, поэтому и применил его. Надеялся, что обезумевший вампир и нас прикончит, – удрученно произнес Малфой, морщась, когда Рэй обрабатывал укус на его шее. – То чудовище, что напало на тебя, было Бенедиктом. Он не скоро выберется оттуда, куда его забросил.

Гермиона сглотнула, вспомнив обезумевшее от жажды неузнаваемое лицо. Ни единого сходства с красивым лицом главы мракоборческого отдела.