Освежившись в ванной комнате и отметив у себя новую порцию синяков на ребрах и ногах, Гермиона накинула сверху пижамы белый махровый халат, найденный в ванной комнате, решив, что для полуночного ужина сойдет и такой вариант одежды. Малая столовая была почти таких же размеров, что и комната, которую Рэй отвел для Гермионы. В центре был накрыт стол, за которым свободно могло уместиться шесть человек. Комнату освещало пламя из камина и одинокая свеча на столе. При появлении Гермионы Малфой вскочил со своего места, выдвинул стул из-за стола и помог ей присесть.

— Спасибо, — поблагодарила Гермиона. Она осмотрела десяток блюд, выставленных на столе, а затем посмотрела на единственный бокал в руках Драко. — Я же не должна одна съесть всю эту гору еды?

— Нет, — улыбнулся Драко. — Эльфы были не уверены в твоих предпочтениях и предоставили тебе блюда на выбор в соответствии с рекомендациями своего хозяина.

— Тебе тоже не мешало бы поесть, — посетовала Гермиона и пододвинула к себе фруктовый салат. — С нашей последней встречи две недели назад ты выглядишь даже более изможденным.

— Не нравится мой внешний вид? — в голосе Малфоя чувствовались нотки вызова.

— Я просто беспокоюсь за тебя.

— Да ну? Беспокойство за меня, приглашение отужинать, хотя две недели назад я четко слышал твое пожелание больше не видеть моего неприятного лица.

— Не передергивай…

— А сейчас, после спасения твоих друзей, игнорировать меня стало неудобно. Я так понимаю, это маленький шажок мне навстречу?

Гермиона с остервенением вонзила вилку в кусочек персика и буквально выплюнула в лицо Малфою:

— Две недели назад я четко слышала, что ты лично хотел избавить меня от общества убийцы.

Гермиона произнесла последние слова и мгновенно пожалела о них. Она ожидала от Малфоя вспышку гнева и злобы, но вместо нее увидела, что на его лица появилась широкая ухмылка.

— Меткий удар, Грейнджер. За школьные годы я успел понатаскать тебя в словесной эквилибристике. Браво мне! — Драко захлопал в ладоши, самодовольно улыбаясь. — Рэй будет доволен.

— Уточни.

— Он хотел, чтобы мы продолжали работать в паре на благо Ордена. Но мы и двух минут не можем провести, не поссорившись. Нет партнерства — нет работы.

— Сволочь, — Гермиона больше не видела за своим столом Грима. Перед ней сидел полноценный Малфой, которого она знала и ненавидела. — Ты специально меня провоцируешь! Мир на грани катастрофы, а тебе все равно. Я не могу закрыть глаза на произошедшие события и жить, будто ничего не случилось. Особенно сейчас, когда я узнала, что нападение на моих друзей было осуществлено теми же людьми, что убили Анабель, похитили Кристиана! С тобой или без я буду продолжать сотрудничать с Орденом!

— О, великое гриффиндорское самопожертвование!

— О, великий слизеринский эгоизм!

Желваки на скулах Малфоя дернулись, и его голос задрожал от сдерживаемой ярости.

— Ты забыла, сколько раз за последние полгода тебя едва не убили? Пять? Шесть?

— Семь, — нехотя признала Гермиона. — Но они не оставят меня в покое. Я слишком много знаю. А они знают мое имя. Я больше не могу жить в страхе за мою жизнь и жизнь близких мне людей.

Ей не удалось сдержать эмоций, и под конец фразы голос дрогнул. Последнее признание стало последней каплей, разрушившей ее душевную оборону, которая за сегодняшний день и так подверглась небывалой атаке. Гермиона прижала ладони к лицу в жалкой попытке удержать слезы. Ей не удалось. Они обжигающими каплями текли по щекам.

А потом Гермиона почувствовала осторожное прикосновение прохладных ладоней.

— Не отталкивай меня, Гермиона, — попросил Драко, в его голосе слышалась вина. — Я был не прав. Ты многое перенесла сегодня, а я, поддавшись собственным эмоциям, пытался заставить тебя отступиться прямо здесь и сейчас.

Драко усадил Гермиону себе на колени и обнял, заставляя уткнуться ему лицом куда-то в шею.

— Я забыл о знаменитом упрямстве гриффиндорцев. Семь лет изучал врага, и такая непростительная ошибка! — попытался пошутить Драко. — Я не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради высоких целей. У тебя впереди вся жизнь, живи и наслаждайся ею, а о том, чтобы твой мир не рухнул, позабочусь я.

— Это и твой мир, — судорожно произнесла Гермиона.

— Мой мир лежит в другой плоскости, — возразил Драко. — Посмотри на меня.

Продолжая всхлипывать, Гермиона отняла ладони от лица и взглянула в глаза Драко.

— Извини меня.

Гермиона вздохнула и упрямо помотала головой из стороны в стороны, но позволила себе улыбнуться одним уголком губ. Малфой улыбнулся в ответ. Его лицо было так близко, что Гермиона видела, как его губы растягиваются в улыбке, а выражение темных глаз смягчается. Драко медленно наклонился, заставляя их лбы соприкоснуться, и закрыл глаза. Его левая рука осталась покоиться на ее спине, а правая нашла ладонь и крепко сжала.

От Драко исходили успокоительные волны. Гермиона ощущала, как они проникают в нее, замедляя сердцебиение и дыхание, унимая слезы.

Они просидели так довольно долго. Свеча успела догореть наполовину, а часы в столовой — пробить полночь.

— Хвала Мерлину, этот ужасный день закончился, — произнесла Гермиона, не открывая глаз.

Она давно успокоилась, но не делала попыток освободиться из объятий Малфоя.

— Даже самым темным дням наступает конец, — согласился Драко.

— Я, наверное, отсидела тебе колени.

— Возможно.

Гермиона неловко перелезла с его колен на соседний стул.

— У твоей силы есть границы?

— Не уверен. Я стал сильнее за последние месяцы. Раньше я не смог бы поделиться своими эмоциями.

— Расскажи мне, как ты стал Гримом, — попросила Гермиона.

— Ты уверена, что хочешь начать новый день с этого?

— Филипп советовал мне поговорить с тобой прежде, чем сделать окончательные выводы, но я не хотела. Тогда не хотела, — уточнила Гермиона. — Но после вчерашних событий я взглянула на твои силы под другим углом. Если бы не твои силы, якобы предназначенные лишь для искоренения зла, то Рон бы погиб. Я сама была мертва еще в сентябре, по крайней мере, моя душа. Телом бы завладел демон. Остались бы умирать в Тарбете Кристиан, Моника, Хосе, Майкл и Френсис. И тот раненый мальчик, которого ты принес в Больничное крыло, когда в Хогвартсе был открыт ящик Пандоры. Эти люди живы благодаря тебе. Мое резко однобокое отношение к предназначению Грима долго не позволяло увидеть картину целиком.

В Вэст-Ориндже я страшно злилась на тебя из-за обмана. Но понимала, что моя ненависть к Драко Малфою, моему однокурснику, неумолимо тает под влиянием того человека, которым ты стал и которого я узнала. Когда ты исчез, я сходила с ума от беспокойства, и сила моей реакции злила меня. А позже Филипп рассказал мне правду о Гриме. Помнишь, однажды мы говорили о разновидностях «правды»? Это была «правда, убивающая в человеке всякое желание жить». Я решила порвать все связи с тобой. Но не получилось.

Гермиона замолчала на несколько секунд и с трудом закончила:

— Меня слишком тянет к тебе.

Драко долго молчал, а потом протянул Гермионе свои ладони.

— Я не буду оправдываться за содеянное, его не изменить. И, видит Мерлин, за все, что я сделал и сделаю, в свое время я буду расплачиваться. Но я не хочу, чтобы ты считала, будто я стал Гримом из-за могущества и чудесных сил. Я покажу тебе свои воспоминания и постараюсь передать свои эмоции в те или иные моменты. Ты когда-нибудь использовала легилименцию?

— Я знаю теоретические основы.

— Лучшей ученице Хогвартса будет нетрудно ими воспользоваться. Я полностью откроюсь перед тобой.

Внутри Гермионы разгорался и трепет, и страх перед тем, что она сможет увидеть в голове Малфоя. Она колебалась всего секунду, прежде чем произнести:

— Легилименс!

Зрачки Драко расширились, они разрастались и разрастались, пока их чернота не поглотила Гермиону.

Окружающая обстановка показалась Гермионе знакомой. За барной стойкой старый Том с широкой беззубой улыбкой принимал заказы, не забывая следить за многочисленными посетителями в зале, многие из которых были изрядно навеселе.