Внутри помещения играла приятная музыка, на каждом столике горели свечи, создавая в помещении атмосферу романтики. В воздухе витал дразнящий вкусный запах магловской пиццы.

— Не удивляйся, это единственный волшебный бар в Лондоне, где готовят настоящую итальянскую пиццу.

— Ты прочитал мои мысли? — улыбаясь, спросила Гермиона.

— Нет, твои эмоции, — скромно ответил Кристиан и сделал короткий жест официанту.

— Ах, да, ты ведь эмпат, я и забыла, — вспомнила Гермиона.

— С наступлением нового года мои силы усилились во много раз, что стало для меня настоящим кошмаром, особенно после трех месяцев, проведенных без магии. Трудно сдерживать силу, как излучаемую, так и поглощаемую, поэтому стекла не только дрожат, когда я злюсь, но и взрываются осколками на мою несчастную голову.

Знаешь, я не ел пиццу с тех пор, как оказался в Тарбете, — грустно улыбнувшись, признался Кристиан, — думал, никогда больше и не попробую магловскую стряпню. Но Мерлин миловал.

Пока Кристиан делал заказ, Гермиона внимательно рассматривала его, сравнивая с оставшимся в памяти образом уставшего от жизни, изможденного и морально, и физически человека. Короткая стрижка шла ему намного больше, чем грязная масса длинных неопрятных волос. Дорогая темно-фиолетовая рубашка, черные брюки, элегантное кашемировое пальто и шарф в тон рубашке придавали лоск. Сейчас перед Гермионой сидел уверенный в себе неотразимый мужчина, удивительно напоминающий Малфоя.

— Как ты узнал мое настоящее имя и адрес? — спросила Гермиона.

— Просмотрел газеты за те месяцы, что отсутствовал. Героиня войны! — ощутив ее эмоции, Кристиан примирительно поднял руки. — Не возмущайся. Я понял, как сильно тебе надоела шумиха вокруг твоей персоны. Адрес мне дал один знакомый из Отдела правопорядка. Иметь связи в правительстве — весьма дорогостоящая вещь, но полезная.

Как поживает Джон? Не удивлюсь, если ты скажешь мне, что под капюшоном скрывал свое лицо Гарри Поттер.

— Гарри здесь не причем, — рассмеялась Гермиона. — Я не общаюсь с Джоном.

Кристиан молчал, пока официант раскладывал на столе приборы и распространяющую изумительный аромат большую пиццу.

— Не буду спрашивать, что между вами произошло, — вдыхая аромат, заметил Кристиан, — но мне необходимо с ним встретиться. Мое дело касается вас обоих.

— Мы отдали тебе трубку и дневник — единственное, что связало нас с Орденом. Связь распалась.

— Я тоже так думал. Но наступил новый год, и выяснилась одна досадная вещь для племянницы Анабель, ставшей в наши ряды. Анабель рассказывала вам о ключе?

— Да. Орден отправил его в небытие сроком на шестьдесят лет в тысяча девятьсот тридцать девятом.

— С наступлением первого января тысяча девятьсот девяносто девятого года по времени нулевого меридиана ключ появился в нашем мире. Джоэли, наша прорицательница, должна была увидеть его пришествие. Магия чаши не только усиливает ее природную цыганскую магию, но и связывает своего обладателя с ключом, позволяет следить за местонахождением, состоянием, всплесками силы. Но Джоэли ничего не ощущает, что означает: связь с ключом передалась одному из временных обладателей чаши.

Лично я предполагаю, сила передалась тебе, так как ты особа женского пола, но Джон владел чашей дольше, что также нельзя сбрасывать со счетов. У тебя не было каких-нибудь странных снов, необычных видений, связанных с будущим?

Гермиона вспомнила о преследующих ее во сне порочных воспоминаниях и отрицательно покачала головой. Они не были обычными, но относились лишь к последствиям влияния ящика Пандоры.

— А в новогоднюю ночь?

— Не помню, Кристиан. Около полуночи взорвали родительский дом, я находилась в нескольких ярдах и попала под взрывную волну. Приехавшая скорая помощь увезла меня в магловскую больницу с сотрясением мозга и ожогами, кто-то из врачей говорил мне, что в бессознательном состоянии я шептала странные вещи про свет. Но это не означает, что я унаследовала связь с ключом.

— А может, и означает. В любом случае, мне срочно нужен Джон. Сам Магистр просил меня.

— Как же ваш кодекс, гласящий встречаться лишь в случае войны?

— А она уже началась. Армий пока не видно, но солдат учат убивать, — Кристиан горько улыбнулся. — Я давно хотел встретиться с тобой и совсем не хотел говорить об Ордене и требовать что-либо. Но мне необходимо, чтобы до конца недели вы с Джоном связались со мной.

— Джон пропал, возможно, был похищен.

Кристиан откинулся на спинку стула и прикрыл веки.

— Твой дом взорвали, Джона похитили. А ты не веришь, что война началась.

— Я верю в то, что она не кончалась, — Гермиона подняла бокал и с грустной улыбкой добавила: — За то, чтобы война когда-нибудь закончилась.

*

Ад не отпускал. Щупальца чудовищ впивались в тело, окутывали каждый сантиметр кожи и увлекали обратно в нижние круги преисподней. Драко перестал различать, болезненно-воспаленные видения перед ним или явь, ужасающая больше, чем образы, возникающие в голове. Он не знал, жив или мертв, не помнил имени, данного при рождении. Сознание иногда вспыхивало тусклым светом озарения и растворялось под гнетом потусторонних существ.

Он открыл глаза, еще видя пред собой жутких тварей, сделал глубокий вдох. Вдыхаемый воздух показался ледяным, и Драко захлебнулся кашлем. Из носа потекла кровь, тонкой струйкой капая на белоснежные простыни.

— Пациент очнулся! — Рэй подошел к кровати Малфоя, на ходу вливая в стакан с водой золотисто-прозрачные капли. — Пей, и даже не смей морщить нос.

Целитель говорил нарочито бодрым голосом, но лицо было бледным, осунувшимся от беспокойства. Зелье, данное Рэем, подействовало мгновенно — кровотечение остановилось. Драко с трудом произнес:

— Что со мной случилось?

— Как ты себя чувствуешь? — игнорируя вопрос, спросил Рэй.

— Жарко, голова, словно в огне. Сложно говорить, — отрывисто закончил Драко.

Голос Рэя становился тише, пока совсем не затих. Солнечный свет, льющий из окон, исчез, на Малфоя обрушилась темнота. Драко увидел незнакомый перекресток четырех проселочных дорог, вдохнул ночной воздух, пропитанный дневным жаром, ароматом полевых трав и уличной пылью. В центре перекрестка, скрестив руки на животе, стоял светловолосый мужчина в черном плаще. Воздух вокруг вибрировал, накаляясь от заунывной песни, которую шептали его посиневшие губы. Из его носа и ушей текла кровь, а с каждым новым словом на теле появлялся кровоточащий порез. Кровь пропитала плащ, сделав блестящей темную ткань.

Песнь завершилась — и взметнулось сердитое жаркое пламя. Мужчина оказался в центре огненной пентаграммы, и с ним заговорила сама Смерть, коснувшись ледяным дыханием его лица.

Малфой закричал и проснулся, ощущая могильный холод на своей щеке. Попытался сесть на постели, но руки противно задрожали, и он рухнул на подушки.

— Драко, тебе не следует вставать!

— Рэй, это ты? — сипло прошептал Малфой, пытаясь восстановить дыхание. — Где я?

— В моей новой загородной вилле. Твой отец подарил за то, что я вытащил тебя с того света. Он боялся, чтобы в больнице тебя снова не попытались убить, поэтому, как только твое состояние стало удовлетворительным, мы переместили тебя сюда. Правда, незаконно, и все газетчики, а вместе с ними и население нашей великой Родины, полагают, что тебя похитили, — быстро, но четко произносил Рэй, проводя беглый осмотр состояния пациента. — Люциус обещал уладить «похищение» с мракоборцами. Но если меня уволят с работы и лишат лицензии целителя, тебе придется до скончания жизни слушать мои горестные стенания.

Вилла защищена заклинанием Доверия, поэтому можешь не беспокоиться. Твое состояние улучшается, вскоре я заставлю твое тело функционировать как прежде. Ты съедешь из лучшей комнаты, и я смогу приглашать сюда красивых манекенщиц.

Драко рассмеялся.

— Спасибо, что в очередной раз спас меня. Я в вечном долгу перед тобой.