На удивление дорога оказалась даже слишком спокойной, они практически не видели мутантов или других опасных тварей, а если те и встречались, то были одиночками, шарахавшимися при приближении конвоя и не помышлявшими о нападении. От этого напряжение в конвое нарастало все сильнее и сильнее, потому что подобная ситуация была далека от нормальной. В глубине Болот присутствие конвоя всегда вызывало активность всей живности в округе, и на него нападали, не нанося ощутимого вреда, но настойчиво. Набеги давно стали обыденностью, и их отсутствие волновало все больше и больше. Потому, что если здесь нет никаких тварей, то они отсюда ушли, испуганные чем-то, что гораздо страшнее их самих. И этой опасностью могло быть что угодно, начиная от кислотных туманов, неожиданно поднявшихся над топями, и заканчивая появлением новых тварей, гораздо опаснее всех предыдущих. В прошлом из-за этого даже закрыли несколько старых маршрутов, ставших слишком опасными для конвоев и одиночных автомашин.

А сейчас никому не хотелось становиться первыми жертвами новой, пока еще потенциальной опасности, способной закрыть и этот участок. Неизвестность пугала людей. Даже в перерывах между дежурствами охранники то и дело возвращались к этой теме, некоторые даже начинали возмущаться принятым решением идти через лагерь, а не обходным маршрутом. Или же строили предположения, пытались найти объяснение тому, что случилось, одно страшнее другого, но Рейвен было неинтересно слушать — ни одно не выдерживало серьезной критики и не могло ответить на главный вопрос — что именно случилось. Оставалось только ждать и надеяться.

Первым объяснением того, почему молчит шестой лагерь, стала сделанная прямо возле дороги находка. Врезавшийся в стену разрушенного здания краулер с маркировкой шестого лагеря. Такие пятиосные машины могли передвигаться только маршрутами конвоев, были слишком неповоротливыми для открытых топей, так что пользовались ими редко, лишь для доставки товаров от лагеря к лагерю.

Машина с высокими колесами и корпусом, низким настолько что колесные диски закрывали почти три четверти борта, по непонятной причине сошла с дороги на прямом и открытом участке, в итоге врезавшись в стену, но вокруг не было видно ни следов борьбы, ни попыток экипажа выбраться наружу. Конвой остановился, а офицерами все-таки было принято решение обследовать разбитый краулер в поисках ответов хотя бы на некоторые вопросы. К удивлению Рейвен, одним из добровольцев вызвалась Волчок, чуть ли не первой поднявшая руку, когда Сержант сообщил решение и поинтересовался, не хочет ли кто сам вызваться в группу разведки. Все еще думая, зачем же Волчок вызвалась, Рейвен тоже подняла руку, чтобы не оставлять свою напарницу одну.

— Самыми мужиками в нашем отряде оказались две бабы! — поддел Сержант остальных, когда увидел, что двумя первыми добровольцами оказались наемницы. Для себя он объяснил причину такой храбрости тем, что девушки попросту не знали и половины всех опасностей Болот, которые могут скрываться за пределами проверенных маршрутов, и потому не боялись туда лезть, но промолчал, ожидая пока найдутся еще желающие на авантюру под названием разведка. Всего в группе добровольцев оказалось десять человек, и этого должно было хватить для небольшого путешествия до краулера, застрявшего менее, чем в километре от каравана.

Рейвен сразу поняла, почему люди так боятся Болот. Для этого достаточно отдалиться от каравана и связанных с ним звуков вроде гула моторов или едва заметного шипения ламп во включенных прожекторах. Болота жили собственной жизнью и в их тишине можно было уловить звуки этой жизни. Что-то булькало, что-то хрипело и тихо гудело, а вдалеке выли и лаяли какие-то твари. Стоило только сойти с проложенного маршрута, как ноги погружались в топи чуть ли не по колено, не находя прочной опоры, и необходимо было постоянно двигаться, чтобы не утонуть.

Краулер пролетел здесь на полной скорости, сбив несколько небольших препятствий на своем пути; вероятно, слишком сильно разогнавшись, сошел с дороги потом уже просто банально не успел затормозить, чтобы избежать аварии.

— Это дальше, чем кажется, — пропыхтела на внутреннем канале Волчок, когда Рейнвен помогла ей подняться на оставшийся над поверхностью выступ полуразрушенного здания, по которому можно было дойти до машины, — надо будет в лагере хоть какой-нибудь транспорт подыскать, а то потом совсем беда будет.

— Если от лагеря вообще хоть что-нибудь осталось, — заметила Рейвен. — Кстати, лучше скажи, зачем ты добровольцем вызвалась?

— Чем больше мы узнаем сейчас, тем проще будет в будущем, — явно повторила чьи-то слова наемница, огляделась и продолжила путь, — этот краулер здесь не просто так. Один, слишком далеко от лагеря и на таком маршруте…

— Не каркай, — осадила ее Рейвен, — вот когда доберемся, тогда и будем думать.

На расстоянии километра висевшее на болотах марево практически скрывало остановившийся конвой, похожий на кучу расплывчатых световых пятен и едва заметных контуров самих грузовиков. На твердой поверхности для тренированных людей в усиленных костюмах это расстояние не казалось большим, но тяжесть перехода по открытым топям делала его почти непреодолимым в случае, если бы потребовалось быстро вернуться обратно. Если бы не все еще работавший радиомаяк краулера, его вообще вряд ли обнаружили.

— Ну, что у вас? — поинтересовался Сержант по общему каналу спустя некоторое время. Связь работала, так что предположение о естественных помехах, перекрывших шестой лагерь, можно было отметать сразу, но вопрос о причинах радиомолчания все еще сохранялся. — Нашли краулер?

— Видим его, — ответил старший из группы добровольцев, — до него совсем немного осталось. Держите канал открытым, мы подходим ближе.

С близкого расстояния машина выглядела уже серьезно поврежденной. Подобные грузовики практически не бронировали, чтобы компенсировать возможность большой полезной загрузки и не утопить машину в топях. Вместо этого к краулерам всегда приставлялось сопровождение, следов которого здесь не было, что тоже вызывало лишние вопросы и сомнения.

— Займите позиции вокруг машины, трое внутрь, — скомандовал старший группы, как только они подошли ближе. Краулер врезался в здание и развалил пару стен, застряв уже во внутренних помещениях, и к нему можно было подобраться по обломкам. Бойцы поглядывали наверх, где сквозь провалы в межэтажных перекрытиях были видны верхние уровни зданий, куда не дотягивался свет фонарей, а визоры ночного режима показывали только пустые стены с множеством трещин.

Рассредоточившись среди обломков, но поддерживая зрительную связь, бойцы взяли краулер в кольцо. Волчок была среди тех, кто вошел в кольцо охранения, а вот Рейвен полезла внутрь машины с еще парой добровольцев. Пассажирский люк от удара перекосило и заклинило намертво, так что пришлось залезать через задний грузовой люк, который открыли снаружи, повернув блокирующий механизм вручную. Электричества в машине тоже не было, вероятно, аккумулятор затопило, поэтому приходилось пролезать в заблокированный без вентиляции и освещения грузовой отсек, освещая себе дорогу фонарями.

И первым же неприятным открытием оказалось, что грузовик забит трупами. В покосившемся салоне в свете ручных фонарей можно было разглядеть кучу ссохшихся человеческих тел, от которых остались только кости да сухая, как пергамент, кожа. На лицах с раскрытыми в безмолвных криках ртами не осталось глаз и губ, тела были высушены так словно из организма за несколько минут откачали всю влагу.

— Что здесь вообще было? — спросил кто-то, оглядывая тела, — И кто мог сделать такое? Ничего подобного прежде не видел…

— Тепловая бомба? — поинтересовался кто-то вслух, — Проверьте тела…

Рейвен, опустившись на одно колено, перевернула ближайшее тело в рабочем комбинезоне, и на спине при свете можно прочесть эмблему шестого лагеря.

— Они все практически из лагеря, — сказала девушка, продолжая переворачивать тела. Все оказались невероятно легкими и ломкими, кости ломались от одного более-менее крепкого нажатия, а кожа сходила пластами, открывая столь же пересушенные мышцы, превратившиеся в тонкие полоски. Только она так и не смогла найти каких-либо следов тепловых ожогов.