Итак, наш первый опытный вывод: реальность как таковая не исчерпывается горизонтом здешнего бытия, горизонтом наличного человеческого существования. Она характеризуется расщеплением (расхождением, отстоянием) между наличным бытием и иным ему бытием, а также определенною связью этих двух своих горизонтов: здешнее бытие влечется к иному, испытывает стремление, тягу к нему. Иначе говоря, в этой двусторонней связи реальность здешнего бытия выступает как влекущееся, тянущееся, иная же реальность — как то, что притягивает к себе; тем самым вторая — совершенней, «сильнее» первой, обладает «высшей бытийностью», «большей бытийной мощностью». Это находит свое отражение во внутреннем опыте человека: по отношению к иной реальности он осознает себя привативно, как нечто ущербное, «недотягивающее» в сравнении с ней. Она и есть для пего то самое «то», в сравнении с которым реальность здешняя — только досадное и ущербное «не то», по отношению к которому он сам, человек, существенно неистинен и неполон, недостаточен и неокончателен. Она есть истина и исполнение человека и именно потому — предмет его фундаментального стремления[48].

Мы хотим как‑нибудь назвать эту иную реальность и с этою целью присвоим ей имя: Личность. Подобным выбором термина мы не намерены форсировать смысловые сближения между нашей «иной реальностью» и известным богословскофилософским понятием; совпадение наименований можно пока рассматривать как чисто формальное, как омоним. В понятие Личности мы вкладываем сейчас исключительно лишь то содержание, которое усмотрели выше в «иной реальности». Личность есть «высший и совершенный градус» реальности и бытийности, истинная и полновесная реальность, которою стремится стать реальность ущербная, недостаточная. Личность — то, чем не является человек, чего он лишен, чего недостает ему — и что он хотел бы обрести, чем он хотел бы стать. Личность — истина и исполнение человека. Сам же человек, как бытие, соотносящее себя с Личностью, имеющее своею сутью — тягу к трансформации в Личность, — тогда естественно может получить имя: пред–личность.

Вглядимся внимательней в фундаментальное стремление человека к Личности. Прежде всего мы заметим, что «стремление» с самого начала возникало у нас как стремление человека к выходу за пределы самого себя — и, стало быть, как отказ, отталкивание от себя сущего налицо, от человека в его мирской, здешне–теперешней наличности, в его «обстоянии». Как бытие, наделенное фундаментальным стремлением, че ловек есть «онтологически чреватое» бытие: ищущее преодолеть себя, премениться в иной род бытия. Иными словами, стремление человека к Личности есть стремление онтологиче

cкoe и трансцендентное, стремление само–преодоления и само–превосхождения. Отсюда раскрываются дальнейшие характеристики бытия, наделенного фундаментальным стремлением. Мы констатировали, что в «стремлении» человек стремится к выходу за собственные пределы, стремится к самопреодолению. Что это значит? Если человек стремится к выходу за свои пределы, то это значит, прежде всего, что такие пределы существуют, что ситуация человека не «беспредельна», но характеризуется наличием каких‑то положенных ему пределов. Если человек преодолевает себя, свою бытийную ситуацию, то, стало быть, коренные, определяющие черты этой си–торая должна явиться отправным пунктом рассуждения. Выбор между ними определяется дальнейшим направлением последнего. Терминология вопрошания была предпочтительней, когда речь шла о различных формах и уровнях закрепления, высказывания человеком указанной позиции. Но в основной части, где нашей главной задачей будет ее последовательное внутреннее развертывание, центральной категорией для нас станет именно фундаментальное стремление.

туации для него являются нежеланными, навязанными, выступают по отношению к нему как наложенные на него ограничения, поставленные ему границы. В противном случае его отношения с собственной ситуацией не могли бы быть отношениями преодоления. Ибо что вообще «преодолевают»? — Ограничения, препятствия. И действительно, человек знает твердо, что ему есть что преодолевать. Итак, горизонт бытия, наделенный онтологическим «фундаментальным стремлением», по самой сути своей должен иметь границы, рамки, пределы. Эти пределы и границы нельзя считать чисто внешними, их невозможно явно указать, перечислить, исчерпать, ибо они по–новому обнаруживают себя в каждой ситуации и в каждом событии. Они во всем и повсюду, они срастворены здешнему бытию. Иными словами, мы обнаруживаем здесь существенное внутреннее качество, фундаментальный предикат бытийной ситуации человека: обставленность этой ситуации ограничениями, положенность человеку пределов, по ставленностъ ему границ. Этот фундаментальный предикат мы будем называть конечностью человека, или же внутренней ко нечностью здешнего бытия. Самое яркое и наглядное проявление конечности — смерть. Это — первофеномен конечности, ее чистейшее, эталонное выражение.

Уточним связь между предикатом конечности и фундаментальным стремлением. При ближайшем рассмотрении фундаментального стремления мы обнаружили, что оно может быть присуще только конечному бытию; иначе говоря, конечность составляет необходимую метафизическую предпосылку фундаментального стремления. Это не есть причинно–следственная связь. Фундаментальное стремление — центральный и порождающий элемент в картине здешнего бытия, истинное определение человека, из которого можно заключить — как мы это и проделали — и о наличии предиката конечности. Однако конечность не порождается стремлением, как и сама, разумеется, не порождает его. Она составляет независимое свойство здешнего бытия, если угодно, его второе, низшее определение, во взаимодействии которого с первым и главным определением и складывается вся картина способа существования человека.

В качестве «второго определения» здешнего бытия конечность влечет за собой многочисленные следствия, к ней восходит обширный набор особенностей и черт здешнего бытия. Мы не будем пока входить в это «домостроительство конечности», однако следующее свойство нам важно уже сейчас: бытие конечное с необходимостью является и «распределенным», «множественным», «дробимым». В самом деле, наличие внутренних границ и пределов ео ipso уже означает наделенность каким‑то внутренним строением, означает существование каких‑то «деталей», «подробностей». Конечность

здешнего бытия предполагает в нем некую распределенность, наличие различий и отстояний между вещами, различие между «целым» и «частью» и проч. Описанное свойство здешней реальности мы будем называть ее «множественностью», или «подробностью» ^[49]. В силу этого «модуса подробности» человек наделен неким строением и составом, внутренними различиями и подразделениями. Он дробен и разнообразен также в своих проявлениях: ему присущи многие способы проявления, многие роды активности. Всякий род активности человека или, равно, импульс, начинательное движение к таковому мы условимся называть энергией. Очевидно, что «стремление к Личности» представляет собой тоже некоторое проявление человека, некоторую его активность или способность и, соответственно, также должно быть отнесено к разряду энергий. Таким образом, по данной терминологии, человек характеризуется множеством своих разнообразных энергий, и нам следует рассмотреть, какое же место занимает в этом многообразии «энергия стремления к Личности», какими специфическими признаками она выделяется.

Ex definitione, в фундаментальном стремлении человек ищет претвориться в Личность, ищет «лицетворения». «Стремление», таким образом, есть «энергия лицетворения», а реализация «стремления» — работа лицетворения, цель и содержание которой — безличное делать личным, горизонт чело веческого существования претворять в горизонт бытия Личности, «Личного бытия». Если же горизонт человеческого существования — «подробен», то работа лицетворения, очевидно, относится ко всем его «подробностям» (частям, модусам, энергиям) и к каждой из них: все «подробности» — и стало быть, каждую из них — она должна привести в соответствие с горизонтом Личного бытия. «Стремление» предполагает, в первую очередь, определенную установку человека по отношению к самому себе; оно включает в себя стремление чело века к суду, к переоценке всего собственного содержания, всех собственных «подробностей» sub specie Личности. Конкретные принципы этого суда не даны в законченных формулах, они лишь отчасти приоткрываются в мистическом опыте. Однако понятно, что каждой из «подробностей» суждено, вообще говоря, нечто свое: одни исчезнут, другие изменятся, иные жe, может статься, сохранятся каковы есть. Иначе говоря, им всем, всему множеству их, надлежит, пройдя через горнило лицетворения, принять некий новый строй, прийти в некое новое устроение — Личное.