Астория просияла. Получить подарок от мистера Уизли, да ещё и от Чарли, общение с которым ограничивалось приветствием и прощанием, было невероятно приятно.

- Так, а это что такое?

Сонная Джинни, на ходу собирая огненные волосы в хвост, подошла и уселась на кровать Астории, у которой в руках был маленький, словно резиновый дельфин, похожий на жевательный мармелад.

- Даже не знаю даже. Но догадываюсь, от кого.

Они повертели дельфинчика в руках, и тут же с тихим, почти не слышным хлопком в комнате появились близнецы в пижамах.

- Стоит о вас только подумать, и вы уже здесь! – с деланным возмущением сказала Джинни.

- С Рождеством, сестрёнка! – невозмутимо ответили Фред и Джордж, протягивая ей какой-то свёрток. – Давай-ка, посмотри наш подарок прямо сейчас!

- Минутку, – она быстро сняла обёртку, и из-под неё показался кусок светлой, почти прозрачной ткани.

- Это Плащ-щит! – с гордостью сказал Фред.

- Усовершенствованный! – добавил Джордж.

- Неплохо, – одобрительно сказала Джинни. – Как он работает?

- Почти так же, как и Щитовые чары из нашего магазина.

- Может отражать заклятия средней тяжести.

- Преимущество Плаща в том, что он защищает, так скажем, большую площадь...

- ...а именно – любые части тела, которые ты закрываешь им.

- Ну что ж, спасибо большое! – Джинни в кои-то веки была довольна близнецами.

- В любое время дня и ночи, мелкая! А тебе, Астория, мы решили вместо одежды-щита подарить амулет.

- Портативный, компактный и удобный в использовании!

- Если вдруг у тебя не окажется с собой волшебной палочки, эта штука сможет создавать барьер между тобой и врагом...

- ...а также выдаёт защитную реакцию в виде молний.

Астория изумлённо смотрела то на дельфина, который, как выяснилось, оказался амулетом, то на близнецов. Наконец она с восторгом сказала:

- У меня нет слов, кроме слов Гермионы – это потрясающий уровень волшебства! Ещё и дельфин. Это же мой Патронус.

- Да ладно, что уж там, – смущённо сказал Джордж, отвечая на первую часть предложения.

- А твоего Патронуса мы запомнили ещё на собраниях ОД, – подмигнул Фред, расплывшись в широкой улыбке. – Ну, до встречи за завтраком!

Близнецы почти бесшумно покинули комнату. Астория сразу повернулась к Джинни:

- Как им удаётся так тихо трансгрессировать?

- Наверняка очередной их фокус, – отмахнулась та, рассматривая коробку с кормом для карликовых пушистиков. – Не удивлюсь, если к этому какое-то отношение имеет глушитель из папиного гаража.

- Ой, это вряд ли! – рассмеялась Астория, более осведомлённая в том, что такое автомобильный глушитель.

До завтрака подруги разобрали все подарки, основную массу которых составляли сладости, и спустились на кухню. Молли уже вовсю суетилась вокруг оставшихся с вечера ёлочек.

- Доброе утро, миссис Уизли!

- Привет, мам!

- О, с праздником, дорогие мои! – Молли звонко их расцеловала, но тут же посерьёзнела: – Так, но сначала нам нужно быстро закончить с печеньем. Астория, займёшься? Джинни, а ты взбей, пожалуйста, яйца для омлета.

Астория взяла разведённую шоколадную глазурь и начала покрывать ею маленькие ёлочки. Джинни, бурча под нос, что дома нельзя одними Манящими чарами достать нужную миску, долго копалась в посудном шкафу, пока на помощь не пришли уже переодетые в безумно яркие костюмы Фред и Джордж.

- Акцио, миска!

Фред ловко поймал её и подал сестре.

- Бедняга, как ты ещё полгода будешь жить без волшебства?

- Я буду применять его в нашей милой школе, разумеется. – Джинни быстро, одной рукой раскалывала над посудиной яйцо за яйцом. Потом принялась яростно взбивать их. – Благодаря нынешней власти применять магию приходится весьма часто, чтобы хоть как-то осадить обнаглевший народ.

- Всё же не лезьте на рожон, девочки, прошу вас, – в голосе Молли послышалась неподдельная тревога.

- Ну уж нет, мама, Джинни у нас молодец! – с гордостью сказал Джордж. – Ещё задаст жару этим Кэрроу со Снеггом!

- И Астория туда же, – добавил Фред. – Джинни, что ты с ней сделала?

Астория запустила в него печеньем-ёлочкой и угодила по носу.

- Обстоятельства несколько изменились, – рассмеялась она. – Вы тоже, кстати, не подарки! Кэрроу бы с ума сошли, будь вы в школе.

Фред снова широко улыбнулся.

- Это да, мы бы им такое устроили!.. Слушай, почему у тебя ёлки шоколадные? Деревья коричневые не бывают.

- Отчего же, если они без листьев, то ствол и ветки как раз коричневые, – возразила Астория.

- Но у тебя же ёлки! – Джордж подключился к обсуждению. – Они хвою не сбрасывают, а потому не могут быть голые. Дай-ка я исправлю.

Он направил палочку на глазурь, и она стала ядовито-зелёного цвета.

- Давай лучше в белый, – сказала подошедшая Молли, не без испуга глядя на печенье.

- Да уж, – заметила Джинни, откусив маленький кусочек одной из ёлочек, за которую принялась было с такой опаской. – Совсем недурно, но я тоже предпочла бы белую глазурь. Сейчас зима, и ёлки будто под снегом.

- Ну нет, теперь поздно, всех будет тошнить зелёным! – засмеялся Фред.

- ФРЕД!!!

- А почему бы нет? – отозвался он, следя за тем, как Джинни заваривает чай.

В кухню спустились мистер Уизли и Чарли. Всё утро они что-то обсуждали наверху.

- Доброе утро! С Рождеством! – продекламировал Чарли ещё с лестницы в какую-то трубку наподобие рупора.

- С праздником всех! – Артур поцеловал жену, крепко обнял детей и Асторию. – Я слышал, вы говорили о глушителе. Ну-ка, расскажите поподробнее.

- Дорогой, забудь на пару минут о магловских изобретениях, попробуй-ка лучше печенье.

Артур взял одну ёлочку и с видом дегустатора откусил четвертинку.

- Мм, хоть с виду и страшно, а на вкус недурно, – оценил он. – Вроде шоколад?

- Точно, пап! Джордж его перекрасил, а вкус-то остался тот же.

- Выложи печенье на тарелку, Джинни, не ставь на стол весь противень, – машинально сказала Молли, с помощью палочки расставляя блюдца со всякими вкусностями. – И весь кувшин молока тоже не ставь, ради бога, налей, как полагается, в молочник.

- Да, мама, хорошо, мама, – так же машинально откликнулась Джинни. – Не понимаю, зачем на кухне разводить такие церемонии. Мне только придётся потом возвращать все остатки по местам и мыть лишние тарелки.

- Слушай, что тебе говорит мама, – поучительным тоном сказали близнецы. – Нам куда приятнее наблюдать, как ты всё это проделываешь без волшебства.

Джинни грозно посмотрела на них, но тут же сама рассмеялась. Солнце наконец поднялось над горизонтом и ярко, почти по-летнему засветило в окна Норы. Праздник наступил.

В этом году праздновать Рождество в Малфой-мэноре было так же нелепо, как устроить бал на похоронах Дамблдора. 25 декабря был самым обычным днём, если можно так сказать, учитывая, что теперь в любой такой “обычны” день по всему дому сновали Пожиратели, а к заточённому в подвале Олливандеру, изготовителю волшебных палочек, добавилась новая пленница. Полумну пока не трогали: к чистокровным волшебникам, пусть и предателям крови, отношение было особое, но, главное, её не трогали потому, что ждали возвращения и распоряжений Волан-де-Морта. За ней и Олливандером следил Хвост, но функция главного контролёра принадлежала Беллатрисе. Кормили пленников редко – очевидно, для того, чтобы путём физического истощения обессилить и духовно. Но это было не так-то просто. Из подвала ни разу не донеслось ни плача, ни стона, ни крика. Ни одной просьбы, ни одного всплеска злости или отчаяния. К сожалению и досаде Драко, к заточённым было не попасть: Хвост днём и ночью дежурил возле двери, а когда ему было необходимо отлучиться, его сменял кто-нибудь другой.

Не имея ни сил, ни желания находиться в особняке, Драко целыми днями бродил за его территорией, в уилтширском лесу – иногда один, иногда с кем-нибудь из родителей, чаще с матерью. Хоть Малфои и старались по возможности держаться вместе, Люциус страшился в очередной раз вызвать гнев Тёмного Лорда, поэтому зачастую предпочитал оставаться в доме – на случай, если повелитель вздумает посетить свой штаб. К тому же, Люциус уже несколько месяцев был безоружен: тот самый повелитель отнял у него волшебную палочку, их семейную реликвию, передававшуюся из поколения в поколение по мужской линии. Из разговоров с отцом Драко понял, что, на самом деле тот, ещё будучи в Азкабане, разочаровался в идеях Волан-де-Морта, а теперь, беспомощный и растоптанный морально, и вовсе жалеет о своём выборе, сделанном более двадцати лет назад.