Съедаемая недовольством и досадой на себя, Гермиона не заметила, как поднялась в башню Гриффиндора, покидала в сумку все подряд учебники, попавшиеся ей под руку, и с тяжёлой головой отправилась на уроки.

Боже мой, ну кто меня за язык тянул?! Получается, этой опрометчивой фразой я уже как бы выразила согласие на то, чего Тео так долго добивается, и дала ему понять, что мне — о ужас! — лишь для формальности необходимо знать, что мы с ним действительно пара.

До самого обеда мысль о ненароком оброненных словах не давала Гермионе покоя, вытеснив даже раздумья о том, что всё-таки произошло сегодня ночью в Министерстве. Радовало лишь одно: подруги не заметили её отсутствия, так как сами провели всю праздничную ночь вне стен своей спальни, а потому не задавали лишних вопросов, которые могли окончательно выбить её из колеи.

Сидя рядом с компанией пятикурсников, Гермиона рассеянно ковыряла вилкой в жарком, испытывая гораздо большее желание спать, чем есть, когда в зал неожиданно влетела большая серая сова и, даже не потрудившись спуститься ниже, бросила Гермионе скатанную в шарик записку, которая едва миновала стакан с тыквенным соком и упала девушке на колени.

Она быстро развернула клочок пергамента и пробежалась глазами по строчкам:

«Как по мне — мы с тобой встречаемся уже месяца два. И оба понимаем, что настало время третьего шага.

В ближайшую субботу приглашаю тебя в Хогсмид. Официально.

P.S. Ванная старост и я каждый вечер в твоём распоряжении».

Гермиона вся вспыхнула и поспешила уничтожить записку невербальным Инсендио, которое вышло, пожалуй, чересчур сильным и едва не подожгло лежащую на столе салфетку.

Подумать только, какая наглость!

Наглость? Но разве не этого ты хотела? Он назначил первое открытое свидание — Мерлин, в Хогсмиде, где будут и другие ребята! — тем самым подтвердив серьёзность своих намерений.

Да... и пригласил в ванную старост, прозрачно намекая, что всё на самом деле серьёзнее некуда...

Небывалое томление горячей волной промчалось по венам и ударило в голову. Всё тело охватила сладкая, едва ощутимая дрожь, сердце неистово забилось, а в висках запульсировало. Такое состояние можно было списать на действие какого-то зелья или заклятия, если бы сама Гермиона не была полностью уверена, что дело совсем не в этом.

Он самое настоящее наваждение.

Так и не притронувшись к еде, она поднялась с места и покинула зал. Ещё на предобеденной трансфигурации, немного придя в себя, она обнаружила, что её сумка непомерно тяжела из-за целой кучи не нужных сегодня учебников, и теперь до конца большой перемены хотела отнести их в спальню. Беспрепятственно добравшись до гриффиндорской башни по их с Гарри и Роном излюбленному проходу, она оставила учебники прямо на столе в гостиной и поспешила обратно. Несколько десятков ступеней, и вот впереди показался гобелен, за которым находилась дверь на третий этаж. Гермиона, не задумываясь, на полном ходу толкнула её и внезапно налетела прямиком на проходящего мимо коренастого мужчину в деловом костюме.

— Ох, простите! — воскликнула она, поправляя чуть не слетевший с плеча ремешок сумки.

— Гермиона?

— Виктор!

Она так давно не разговаривала с ним, что сейчас его акцент снова стал бросаться в глаза.

— Ты не ушиблась? — он с видом, достойным целителя из Мунго, осмотрел её со всех сторон. — Куда ты так несёшься?

Он что, уже вернулся? А если бы мы столкнулись нос к носу у него в кабинете? Здорово бы это выглядело: «Привет, Виктор, мы тут воспользовались твоим камином, чтобы выбраться из замка, ты же не против?»

Но внешне Гермиона постаралась сохранить невозмутимый вид и лишь подняла брови.

— Как куда? На урок, конечно.

— Точно, обед ведь уже почти закончился, — спохватился Виктор, и Гермиона поймала себя на мысли, что впервые видит его таким растерянным и витающим где-то в своих думах. — Тогда, может, встретимся в Большой зале за ужином? До занятия по защите ещё три дня, а мне нужно кое-что тебе рассказать. Заодно и ты расскажешь, как провела Рождественские каникулы и вчерашний праздник. Мы ведь так давно не общались.

Вчерашний праздник? Провела весьма своеобразно: нелегально проникла в Отдел тайн и наполовину его разрушила, только и всего.

Но поговорить с Виктором стоит хотя бы для того, чтобы отвлечься от своего наваждения. И узнать, отчего он весь сияет как новенький галеон.

— Хорошо, только... — Гермиона замялась, почувствовав внезапно накатившую усталость, а вместе с ней и острую необходимость сегодня вечером побыть в одиночестве. — Виктор, давай завтра, ладно? У меня очень много дел, нужно подготовить отчёт для Макгонагалл на среду...

— Гермиона, — улыбнулся Крам, — сегодня понедельник. Завтра как раз бы и подготовила.

— Нет, — возразила она, укрепляясь в своём желании остаться наедине с собой и своими мыслями. — Нужно сделать его сегодня.

— Ну что ж... Значит, до завтра. Я зайду за тобой.

Гермиона глубоко вдохнула, представив, что устроит Тео, если случайно увидит их с Крамом вместе.

— Нет, лучше подожди меня в Большом зале после ужина. Часов в восемь, идёт? Думаю, я успею за это время сделать отчёт. Как закончу, сразу спущусь туда.

— Договорились, — кивнул Виктор, похоже ничуть не расстроившийся из-за странного упрямства Гермионы, а она, в свою очередь, увидела за его привычной сдержанностью такой явный энтузиазм, что её охватило лёгкое любопытство: что это с ним такое?

Однако на сей раз даже любопытство не могло преодолеть то чувство усталости, которое после полной приключений ночи, волнительного утра и трудного дня полностью охватило её к вечеру. Мифический отчёт, разумеется, был банальной отговоркой: записка Нотта стала для Гермионы последним штрихом в созревшем ещё утром плане посетить всё-таки ванную старост, полежать в горячей воде и как следует расслабиться и отдохнуть.

В половине седьмого она спустилась на пятый этаж и, к своей радости обнаружив ванную пустой, заперлась на щеколду и направилась к бассейну.

Каждый раз, когда Гермиона приходила сюда, она не переставала удивляться великолепию этой комнаты, которую, к счастью, на правах старосты могла посещать в любое время дня и ночи. Вся ванная была сделана из белого мрамора и освещалась множеством свечей в шикарных канделябрах, парящих под потолком, что давало ощущение безопасности и, одновременно, какой-то мистической таинственности. В углу бассейна был трамплин для ныряния, а по краям расположилось множество золотых кранов, инкрустированных драгоценными камнями разных цветов, так что создавалось впечатление, будто находишься в громадном сундуке с сокровищами. Слева от трамплина лежал надувной матрац; рядом стояла маленькая этажерка, на которой возвышалась стопка пушистых полотенец; окна комнаты, как всегда, были закрыты длинными белыми шторами, а единственное «живое» существо, находящееся здесь — изображённая на картине русалка — сладко спала у себя на скале, повернувшись к гостье чешуйчатым хвостом. Уют и тишина уже оказали на Гермиону своё успокаивающее действие, даря долгожданный отдых и покой, а стоило ей включить краны, как последние тревоги и волнения исчезли окончательно. Шум льющейся воды, принявшей нежно-голубой цвет и лёгкий цветочный аромат, приятно ласкал слух, и, присев на краешек огромного бассейна, Гермиона начала снимать одну за другой детали одежды.

Где-то в уголке сознания мелькнула шальная мысль о том, что было бы неплохо, если бы этим занялся Тео.

Гермиона наполовину смущённо, наполовину стыдливо улыбнулась и тряхнула головой. Она больше не чувствовала себя измотанной, хотя это было даже странно, учитывая, что ей пришлось пережить за последние сутки.

Наверное, мне уже не привыкать. Бесконечное сражение, вся жизнь — борьба, то с Тёмными силами, то с учёбой, то с самой собой.

А как хочется побыть слабой, обычной девушкой, довериться тому, кто позаботится и защитит, перестать быть мозговым центром и генератором идей, а предоставить всё решать ему...