Тем не менее, нужно было на что-то решаться.

- Если вы оба мне доверяете... - начал Трехногий.

- С чего бы это? - ответил Пятнистый.

- По крайней мере, если не знаете, что делать. Я ведь и в самом деле могу изобразить саламандру. Огненную или ледовую. И проникнуть.

- Побереги силы. Кажется мне, что под нами морок. То есть не так много расплавленного базальта, как видится.

Кот перегнулся через ободок кальдеры и внезапно пустил изо рта широкую тёмную струю, которая мигом сбила пламя. В воздухе запахло лавром, лимоном, корицей, терпкостью гроздьев и роскошными пиршествами.

- Это ж вино, - ахнул Одноглазый, более всех богов знавший толк в пирушках. - Даже не наше родимое пиво.

- Глинтвейн, - хвастнул Пятнистый редким словцом. - То есть первичное сырьё смешалось в желудке и вскипятилось, будучи извергнутым.

- Стой. А сам виноград откуда? И травки всякие?

- Знал бы, как часто мне приходилось отрезвлять старого хозяина - не спрашивал бы, - ответил Ворону Кот.

Спустились они буквально на крыльях смерти. Одноглазый схватился за две, Пятнистый - за одну ногу, удалой птиц широко распустил оперенье и почти завис во встречной струе тёплого воздуха, медленно и плавно опускаясь на дно.

Ещё в свободном парении перед ними открылась панорама недавнего побоища. Ибо пол сумрачной залы был сплошь устлан мелкими телами разной степени оцепенелости, залитыми тёмно-бордовой жижей.

- Мёртвые, - печально пробормотал Одинокий.

- Мертвецки пьяные, - хихикнул Ворон. - Я знал, кого приманить.

- Не похоже, друг, ох как не похоже, - откликнулся Леопард на несколько загадочные слова. - Судя по всему, добрая половина не шевельнулась, когда их заливало кипятком. А недобрая попыталась было утереться, да еле размазала капли. Сдаётся мне, то был первый предел неких таинственных заклятий. В загадке говорилось о какой-то четверне или четверице.

В этот момент над головами что-то фыркнуло, хлопнуло, и из множества невидимых огнемётов выбились и схлестнулись струи перекрёстного артогня. Пути к отступлению были отрезаны.

- Похоже, нам дают знать, что нет смысла оставаться здесь надолго, - заметил Пёстрый Кот. - Как насчёт прогуляться?

Ворон махнул крылом вдаль:

- Единственный выход - вон в ту просеку, если не считать кротовых нор. Их категорически не советую: войдешь во вполне приличном месте, а выйдешь в таком, что и выразить невозможно.

Троица поспешно двинулась в указанном направлении, тем более что сверху начинало порядком припекать.

- Гномятина в винном соусе - не самое плохое блюдо, - философски заметил Ворон. - Вот нашим братом можно питаться разве что во время осады.

- Козёл ты, братец, - укоризненно произнёс Леопард.

- Это ты на что намекаешь - Ворон на самом деле съедобный, как козлиная упряжка Тора? - уточнил Одноглаз.

- Какие вы жестокие, - посетовал Ворон, - только и думаете, как бы подхарчиться за счёт товарища.

И шумно вздохнул.

Всем остальным немедленно захотелось сделать то же - в затылок подталкивала жаркая волна, зато впереди, в рамке окаменевших стволов и гигантских папоротников, высветилось подобие лазурного кристалла.

Но стоило им убыстрить ход - оттуда рванул яростный ветер, ударил щебнем и пылью.

Троицу неуклонно и безостановочно сносило назад. Одноокий прикрыл лицо рукавом, защищая остатнюю зеницу, Кот беспорядочно бултыхал лапами, словно меся шквал, а Ворон...

Ворон растопорщил перья, отчего показался вдвое крупней прежнего, и распластался поперёк воздушного потока. Казалось, он зацепился где-то в воздухе и застыл - прочно, как пробка в узком горле амфоры, подумал Кот. Мимоходом он отметил, что не так уж товарищ чёрен мастью - нечто яркое, алое мерцало сквозь его тьму изнутри, высветляя оперение.

Внезапно буря стихла, точно обрубленная острым ножом. Все трое попадали наземь.

- Вторая стихия, - с лёгкой рассеянностью сосчитал Одноглаз, вставая на одно колено и отряхиваясь.

Похоже, он понимал в ситуации больше, чем признавался себе сам.

Далее шли, выстроившись цепочкой - Ворон, Одноглаз, Кот - и с куда большей оглядкой: под ногами хрустел песок и чьи-то мелкие кости, сбивая аллюр Трехногого. Лететь он с самого начала опасался: в коридоре был тесновато для такого размаха крыльев, как у него.

- Мы, собственно, куда надо идём? - поинтересовался Кот, оборачиваясь через плечо. - Проход чем дальше, тем теснее, скоро будет впору на брюхе ползти.

"А ведь ход не просто так сужается, - вдруг сообразил Одноглазый, - но прямо на глазах и вот сейчас. Словно собрался выкрутить нас и выжать, как хозяйка мокрое бельё".

Не успел он додумать мысль, как произошло множество вещей: со всех боков зашелестело, неожиданно малорослый кот резко рванул в светлому пятну, что стойко маячило впереди, а сзади Одноглаза кто-то шипнул, как змея:

- Иссвините покорно - такая вот возникла неотложная надобноссть.

Тут он почувствовал, как его пребольно ужалили в ногу, стены и потолок вмиг отпрянули, Кот вырос до прежних размеров, а какой-то пернатый змей (или, быть может, гигантская рыжая саламандра) подхватил его зубами за одежду и перебросил на спину. Все трое со сверхъестественной скоростью помчали к серебристой голубизне, что засияла сотней утренних звёзд. Сзади них поспешно схлопывался лаз, клубясь пылью, - но им было почти всё равно.

Когда трое стали под высоченным сводом, уже невозможно было отыскать точку входа, не говоря о точке сборки. Кости Одноглаза натужно скрипели, жилы будто кто натягивал на лиру: возвращение к прежним размерам было куда чувствительней предыдущего процесса. Леопард слегка порыкивал - должно быть, испытывал то же самое. Но Ворон как обратился в ящерицу, так и остался ею, разве что уголёк, которым стало его туловище, слегка потускнел.

- Третья стихия, - машинально подсчитал Одноокий. И возвёл упомянутое око горе, тотчас опустивши долу. Ибо даже его проняло.

По стенам крутого купола изумительной красоты блуждали широкие блики и сполохи, как будто источник сияния вначале отражался в мерцающей влаге и лишь потом это сияние перебрасывалось на всё остальные предметы.

Вещество, в котором трое погрязли, не заметив того, явно обладало ипостасями. Старец и Великий Кот стояли по колено в том, что не могло быть жидкостью, и по шею одного и холку другого окутывались парами, которые нельзя было назвать ни туманом, ни изморосью. Этот сгущённый свет было возможно и в то же время невозможно вдыхать - так он обжигал ноздри и гортань. Свет концентрировался в виде сгустка, что находился в центре и мог быть уловлен лишь краем глаза - или когда крепко прищуришься. Солнце здешнего мира имело форму вытянутого пятигранного кристалла, положенного набок, и слегка покачивалось на подобии паутинных нитей.

Крылатый Саламандр, что почти достиг размеров прежнего Ворона, распростёрся поперёк спины Кота, поэтому и хлебнул горячего поменьше. Он и добавил к сказанному Одноглазым:

- Ты прав, владелец Восьминогого. Три вечных силы мы одолели - огонь, воздух и землю - и они, если вникнуть, лишь мешали вам прийти туда, где любого ждёт погибель. Есть четыре главных стихии, но четвёртая сама делится натрое. Три лика имеет вода: туман, бегучая струя и лёд, - и все они здесь перед нами. И все три, ручаюсь, не таковы по свойствам, как в Срединном и даже в Верхнем Мире.

- А какой смысл стоять столбом и вещать об этом? - спросил Одноглаз.

- Правильно, - подтвердил его мысль Ирбис. И невольно шевельнулся.

Жгучая паутина опутала его точно проволокой - и в то же мгновение сверху сыпанул дождь вперемешку с градом. Град был величиной с яйцо.

- Страусиное, - ругнулся Леопард по-древнегречески, и все его на удивление хорошо поняли.

- Тяжёлая вода изнутри рванула. Чуток поцарапало осколками, а так ничего, - лаконически сообщил Одноглазый. - Вы там как?

- Не всё ли равно? Это было предупреждение. - Пернатый Ящер сделал вид, что распускает крылья, которых у него вроде не было, но прямо вот сейчас появились, и зашипел с досады. - Держу пари, во второй раз ни перелёта, ни недолёта они не допустят.