После всего, он снова вернулся в Россию. Из найденной карты, Тим выяснил, что отмеченный красным кружком город называется - Ленинград. Раньше он неоднократно слышал это название, и в школе, и по радио. Теперь же, сравнивая увиденное с изображением на экране, разглядывая раскинувшиеся на многие мили, ассиметричные кварталы, путаницу запорошенных снегом улиц, Тим всерьез задумался, как будет туда пробираться. Он знал из школьной программы, что русская культура в корне отличается от американской. Приводились некоторые особенности поведения. К примеру, на улицах русских городов, почему-то было не принято улыбаться. Любого, кто без особой на то причины выглядел чрезмерно веселым, могли записать в умственно-отсталые. Еще у них был странный обычай уступать место в общественном транспорте. Он сам, порой, видя какую-нибудь старушку, вошедшую в автобус, или пожилого джентльмена в трамвае, неосознанно уступал свое место. На вопрос Кевина, который глядел на такое странное поведение друга с недоумением, он только отшучивался. Объяснять что-либо не имело смысла. Кевин бы просто не понял. Он воспитывался в простой семье служащего, и в такие тонкости никогда не вдавался. Так что, Тим был приятно удивлен, когда узнал о подобной практике в русских городах. Ведь им не раз твердили, что Россия страна отсталая, что в виду географического расположения, развитие культуры там пошло иначе, чем в штатах. Что жители там, в массе своей необразованные дикари, мужчины, все до одного алкоголики, а зимой по улицам бродят медведи.

Если все то, о чем говорили - правда, его тут же вычислят. Русский он знал хорошо, но из-за отсутствия должной практики, произношение сильно хромало. Придется либо, как можно меньше говорить, либо вообще играть немого. "А что? Тоже вариант".

Начался дождь. Крупные капли забарабанили по жестяному подоконнику. Тим закрыл окно, и достав початую банку тушенки, зажег спиртовку. Есть не хотелось. Однако в любой момент сюда могли заявиться парни Фридриха. Тогда придется в экстренном порядке уносить задницу, а на голодный желудок он далеко не уйдет.

"Интересно, - размышлял Тим, - Кто ждет меня в Ленинграде? Если это вовсе не Семеновы? Русские агенты славятся на весь мир своей хитростью. Что если для гостя уже расставлена ловушка? Да, ну и задал отец задачу! И наконец, главное - как перебраться на ту сторону? Пешком - долго. Да и опасно. Местные жители легко примут за шпиона и сдадут властям. Железная дорога тоже отпадает. Там меня быстро обнаружат. На каждой станции состав обходит патруль с собаками. Что ж, тогда остается одно..."

***

Тим лежал неподвижно больше двенадцати часов, и с каждой минутой ощущал, как тело охватывает смертельный озноб. Земля была холодной. Грудь и живот закоченели, но он знал - шевелиться нельзя. Несколько раз совсем рядом, едва не наступив ему на ноги, прошел парный дозор. В десяти шагах, за проволочным забором, громко переговаривались техники, гудели электрические станки, звенел металл. Изредка, над аэродромом разносился рокот, и натужно ревущая винтами, тяжелая машина, сделав круг, уходила на восток.

Лежать неподвижно больше двенадцати часов - задача не из легких, но терпел он не зря. За этот день, он узнал очень многое.

Еще там, в школе, Тим принял решение прорываться на восток по воздуху. На первый взгляд это казалось чистым безумием, однако поразмыслив, юноша пришел к окончательному выводу: преодолеть эти тысячи миль, другим способом просто невозможно.

Утром, едва расцвело, он достал свой чудо - прибор, и уже через пять минут отыскал ближайший аэродром. А еще через полчаса, выяснилось, что аэродром этот принадлежит тыловым службам. На нем базировались пузатые транспортники. На территории находились склады, к которым все время подъезжали тяжелые грузовики. На другой стороне, большие платформы сновали от складов к стоявшим в ряд самолетам. Тим внимательно наблюдал за происходящим, и постепенно в голове созрел план. Достаточно сумасшедший, чтобы его можно было считать удачным.

Аэродром охранялся целым батальоном, который был расквартирован в соседнем городке. Здесь были и танки, и пушки, и около двадцати броневиков. По дорогам разъезжали патрули на мотоциклах. На каждом перекрестке стоял усиленный наряд. В общем, проехать туда на каком-нибудь транспорте, нечего было и думать. А вот незаметно проползти, можно. Сам аэродром был окружен забором, где через каждые триста ярдов, находилась вышка с пулеметчиком. С севера к нему подступал лес. На той стороне, судя по всему, находились ремонтные ангары. Тим видел остов какой-то летающей машины, несколько на половину разобранных транспортников, и еще много всякого железного хлама, наваленного огромной кучей у забора.

Вот где следовало искать информацию. Техники народ болтливый. Да и служба в глубоком тылу расслабляет. Ну а сегодня утром, за первые же несколько часов под маскировочной сеткой, выяснилось столько, что любого из них, можно было отправлять на виселицу. Слегка оглохшие от непрестанного шума работающих станков техники, говорили очень громко, так что Тим слышал каждое слово.

Появившуюся под забором небольшую кучу прошлогодних листьев, никто не заметил, потому юноша узнал много интересного. Например, главного здесь звали - Пивной бочонок. Именно так с немецкого переводилось его прозвище. Выяснилось так же, что большинство из механиков вольнонаемные. В основном работники авиационных заводов, да служащие гражданских аэродромов. Среди них было много итальянцев и французов, но говорили здесь, в основном на немецком, так что Тим легко разбирал их речь. Аэродром ежедневно отправлял на фронт гигантское количество боеприпасов, продовольствия, и прочих подобных грузов. Дороги в это время года в России, были трудно проходимы, вот Фридрих и сделал ставку на транспортную авиацию. Раз в три дня туда же, на фронт, летел обычный почтовик. Небольшой - такой, двухмоторный самолет. Приземлившись рано утром, он подкатил к краю стоянки. Из кабины выпрыгнули два пилота, и неспешно пошагали к большому белому зданию, расположенному рядом с техническими ангарами. Позже к самолету подъехал ремонтник. Механики раскрыли какие-то технические люки, сняли защитные кожухи, и принялись копошиться в его двигателях.

Вечером, на аэродроме зажглись огни. Четыре мощных прожектора осветили главную стоянку.

И тут он услышал собак. Днем он не видел ни одной, а сейчас, охрана выпустила на территорию своих младших помощников. И это для Тима оказалось полнейшей неожиданностью. Если с людьми еще можно провернуть какой-нибудь хитрый номер, то этих обученных тварей не проведешь.

Когда совсем стемнело, юноша беззвучно отполз к деревьям, и уже оттуда, едва переставляя занемевшие ноги, вернулся на свою лежку.

Значит у него в распоряжении не больше двух суток. За это время нужно придумать, как незаметно пробраться на борт почтовика, и главное, как заставить пилота пролететь столько, сколько ему нужно.

Как он успел разглядеть, территория, освещалась по периметру довольно мощными лампами, однако их было недостаточно, чтобы осветить весь аэродром. Поэтому остальное пространство ощупывали белыми слепящими лучами, четыре прожектора.

Тим снова запустил всевидящее око, и до поздней ночи, пока небо не заволокли облака, наблюдал, как по территории аэропорта, словно белые щупальца гигантской твари, пересекаясь и сталкиваясь, медленно ползают столбы света.

Пришлось отхлебнуть из фляжки купленного еще в Марселе коньяка. Тело никак не желало возвращаться в норму. Костер разводить было опасно, так что, он снова разогрел консервы на спиртовке, да вскипятил кружку чаю. Ночь была сырая. Начал накрапывать дождь, и сквозь еловые ветви, из которых он соорудил свой охотничий шатер, начали просачиваться редкие капли.

Спать не хотелось. Поворочавшись на пахучей хвойной подстилке, он включил фонарь, и принялся рыться в рюкзаке. В голову пришла отличная идея, как решить вопрос с собаками. Для этого придется вспомнить охотничьи навыки.