Жаки быстро просеменил к Йонге. Сайнжа проследовал за ним – совершенно бесшумно. Рядом с двумя инопланетчиками Йонге внезапно почувствовал себя неуютно.

– Я что-то упускаю? – прошептал жаки.

На этот раз Фелиция переводила по глейтеру, не мешая Рудольфу всласть общаться с инсалар. Механик оседлал любимый скутер, в красках расписывая, сколько ущерба понесла “Фелиция” и как долго придется осуществлять ремонт в ограниченных условиях.

– Есть подозрения, – внушительно сказал Йонге, тоже понизив голос, – что в деле с грузом замешаны крупные коммерческие структуры. Нас умышленно подставили. И нам требуется расследование.

Жаки вытянулся и взволнованно поиграл бахромками.

– Вы понимаете всю серьезность сделанного заявления? – осведомился он. – Это уже претензия на судебное производство. Это серьезно.

– На все двести процентов.

– Что ж, в этом случае, мой долг – присутствовать в ходе расследования, – торжественно заключил синерылый. – Я, как беспристрастный свидетель, зафиксирую происходящее и, какая бы сторона ни была виновной, выступлю в любом открытом деле, подпадай оно под гражданскую, административную или родовую юрисдикцию.

– Лишь бы не под трибунал, – пробормотал Йонге.

Сайнжа раскрыл челюсти, но затем твердо свел все четыре клыка в одну точку. Прошествовав к креслу, он плюхнулся на несчастную мебель. Кресло мужественно заскрипело и выдержало. Йонге мимоходом восхитился невероятной по яустким меркам сдержанности навигатора.

Рудольф как раз закончил с описанием ситуации в красках. Йонге сунул пальцы за пояс и уставился в центр окна связи.

– Нам очень жаль, – вздохнули инсалар.

– Нам тоже, и нам нужна компенсация, – твердо сказал Рудольф. – А именно, ответы на вопросы. Иначе я заберу эту куколку с собой. Кстати, ваш запрос на регистрацию мы пока придержали.

“Не нарывайся”.

“Отстань, параноик”.

“Это хак-искин, мать твою!”

– И вообще, это нечестно, – добавил Рудольф вслух.

Интонации изменились так разительно, что Йонге на секунду даже поверил: так искренне напарник выражал обиду голосом.

Инсалар повелись тем более.

– Простите. Мы просто хотим защититься. Перестать быть чьей-то собственностью. Если вы подождете хотя бы несколько дней, то мы сможем распаковать… то есть поделиться знаниями друг с другом и…

– По-моему, вы просто не хотите, – прервал Рудольф.

В воздухе тихонько потрескивало. Инсалар молчали. Йонге поборол желание многозначительно закатить глаза. Жаки шевелил подиями. Возле второго дублирующего кресла защитники делали лихорадочные пассы над планшетами.

На линии словно вздохнули.

– Да. Нам совсем не хочется вспоминать. Мы понимаем, что вы озабочены вопросом безопасности. Но дайте время и нам.

Сайнжа пошевелился в кресле.

– К тому же я всегда смогу защитить вас, умансоо.

Йонге покосился на яута, Рудольф медленно повернулся к нему всем телом – и миг спустя Йонге уже хохотал от всей души. Рудольф точно так же покатывался, колотя себя по коленям.

– Умансоо всегда так себя ведут, – надменно пояснил яут.

Утирая слезу, Йонге понял, что фраза предназначалась даже не инсалар, а жаки. Синерылый, как и обещал, все фиксировал.

Предусмотрительно не открывая рта, Йонге позлорадствовал по глейтеру.

“Боится утратить престиж!”

Рудольф захохотал еще громче.

А потом в воздухе зазвенело. Йонге завертел головой, жаки вздыбил бахромки, а Сайнжа тревожно зашипел. Рудольф неуверенно хохотнул еще раз и замолчал.

– Весело! – прозвучало на линии. – Весело! Мы понимаем!

И инсалар снова засмеялись-зазвенели.

*

Покончив с фиксацией событий, жаки скрылся в каюте, еще раз не преминув громко оповестить всех, как ужасно они пахнут. Следом удалился Сайнжа, буркнув про приготовления к охоте. Йонге живо представил, как яут начинает раскладывать детали вооружения в их, к несчастью, общей каюте, и окончательно передумал туда соваться. Рудольф покружил по рубке, буркнул про наведение порядка в мастерской и тоже отчалил. Йонге остался один на один с вонючей формой и желанием прикорнуть хотя бы на пару часов. Двадцать четыре часа в целительных объятиях послеоперационного сна теперь казались давным-давно миновавшими.

Проверив кают-компанию, он убедился, что на самосборном подобии дивана можно отдохнуть, и сунулся в крохотный санузел. Видимо, производителями предполагалось, что из кают-компании до спальных отсеков можно и не добежать.

Фелиция любезно сообщила, что он может пятнадцать минут использовать запас горячей воды в режиме душа, а если понизить температуру всего на несколько градусов – то и все двадцать пять. Зевая, Йонге стянул одежду.

– Валяй, снизь свои градусы, – пробурчал он, упираясь в стену. – Только из лейки.

Великодушно проигнорировав ненужное уточнение, Фелиция включила подачу. Горячая капель рассеялась в воздухе, пропитывая голову влажным теплом. Одежда на полу быстро начала темнеть от воды. Йонге встрепенулся и с досадой постучал кулаком в стену – запасной комплект он не соорудил, даром, что “портной” до краев был набит гранулами.

Они так умиротворяющее шуршали…

Осоловело поморгав, Йонге помахал невидимым датчикам, и со всех сторон тут же обрушился горячий ветер. Отчаянно зевая, Йонге просушился и прошлепал к временной койке. В санузле снова деловито зажурчало – Фелиция промывала комок мокрых тряпок.

Из сна его пытались вытащить, но Йонге упорно не давался. Цеплялся за сон, как за сокровища.

Неизвестный мучитель сидел на его лежбище и упорно толкал первого пилота в бок. Не выдержав, Йонге вслепую лягнул.

– Ха, – сказал мучитель и все-таки превратился в Рудольфа. – Между прочим, Фелиция доложила, что капитан совсем заболел и решил ютиться в общей комнате без удобств.

– Здесь есть удобства, – промычал Йонге, – отстань.

– Ну пижаму хотя бы возьми.

– Хмф!

– Я принес, честно.

Йонге отвернулся. Диван скрипнул, и за спиной оказался теплый бок. Пошевелив лопатками, Йонге определил пижамную ткань. Но сон затягивал, и он просто притиснулся плотнее, впитывая тепло. Сунул руку под голову, и перед глазами закружились кривые, как в визорах Валькирий.

Снова его разбудило шипение. Мучительно застонав, Йонге повернул голову. Шипение тут же стихло.

– Не ори.

Фраза прозвучала то ли над головой, то ли прямо в ней.

– Тш-ш!

Йонге хотелось послать далеко по матушке обоих болтунов. Но никак не открывался рот. И было так спокойно и удобно, что даже голова не шевелилась.

– Жестко, – прошипел знакомый голос. – Т-твою…

– Соскучился.

– М-м?

– Правда, правда.

Негромкое ворчание прокатилось по позвоночнику приятной волной.

Диван заскрипел, явственно продавливаясь. На несколько мгновений воцарилась тишина, и Йонге уже почти снова провалился в обрывки генетических карт, когда рядом завозились.

– Ну ты… Ух… М-м…

В сон вкралось возбуждение. Йонге попробовал пошевелить руками-ногами, но возбуждение сковывало все тело, и он позволил ему проглотить себя. Возня дополнилась приглушенными стонами и влажными звуками. Йонге они нравились – от них по всему телу проходила дрожь, и сон приобретал удивительно эротическую направленность.

Казалось, что дрожь и удовольствие терзали его целую вечность, прежде чем раскатиться горячей цветной вспышкой. Так бывало, когда кончаешь, так и не проснувшись – почти мучительная дрожь в мышцах, сводящая живот и пах, и наконец, облегчение. Йонге даже не смог застонать.

Лежбище вновь заскрипело под внушительным весом, секундой позже хозяин веса оказался с другой стороны. Сон не отпускал, и Йонге позволил повернуть себя на бок. Его толкнули, подцепили под колено, задирая ногу, и толкнули еще сильнее. Йонге перекатился, уткнулся во влажное горячее тело и заворчал. Запах щекотал ноздри, и Йонге попробовал втянуть как можно больше – утыкаясь лицом, прижимаясь губами.