А потом сковывающая дрожь пришла снова, и на этот раз вместе с ней пришло чужое горячее дыхание, острые клыки, царапающие плечи, когти, бродящие по животу, и мокрый скользкий член, неторопливо двигающийся в расслабленном теле.

*

Очевидным минусом нового корабля стала удаленность камбуза от жилого сектора.

– Теперь до завтрака тащиться надо, как до соседней галактики, – ворчал Йонге.

– Ну извини, в планах переоборудования твоя лень не учитывалась.

– Надо будет запасной холодильник прикупить, – все еще недовольно буркнул Йонге, инстинктивно поджимая пальцы. – Или траволатор поставить! Да я помру быстрее, чем туда дойду!

Рудольф на ходу пихнул его плечом и подтянул штаны. Край вопиюще-бирюзовых трусов торчал из-под съехавшей резинки. Йонге машинально подтянул собственные штаны и проверил завязки.

Рудольф беззаботно шлепал по полу с перспективой вот-вот наступить на край ткани. Терпеть такое безобразие не было никаких сил, однако Йонге постарался удержаться, а для надежности даже заложил руки за спину.

– Проверим, что в наборе поставки, – сказал Рудольф. – Хочется белка. Я даже готов извлечь из памяти какой-нибудь кулинарный шедевр. Более того, я готов его сделать своими руками.

– Ты-то как хочешь, а я буду делать налешники.

– Чего-чего?

– Не белок, – ухмыльнулся Йонге.

Рудольф нахмурился и тут же просветлел.

– Что бы это ни было, я уворую, – торжественно сказал он.

На последних шагах Йонге разобрала зевота.

Насильно их никто не будил, но разлепили глаза они почти одновременно. Если бы не голод, первый пилот дрых бы до победного. Но непереносимо хотелось жрать, а Рудольф только усиливал это ощущение.

Сайнжа не среагировал на ворочанье сразу двух людей и даже не пошевелился, когда оба слаженно топтали его, высвобождаясь из сжатых рук. Пижамные куртки высвободить не удалось – не просыпаясь, Сайнжа упихнул их под голову и собственнически пригвоздил когтями.

На камбузе обнаружились следы пребывания жаки – несколько шариков из-под стандартных упаковок, аккуратно разложенные на крышке мойки.

– Заметь, он снова жрет совершенно бесплатно, – почти возмутился Рудольф.

– Ну, он не просил его с собой тащить в эту задницу, – миролюбиво сказал Йонге.

– Не узнаю пилота Далине, – с подозрением сказал механик. – А где подсчет убытков?

– Я планирую стратегически, – отмахнулся Йонге. – Так, мне нужна мука, яичный концентрат, молочносодержащая сыворотка… и сахарид. И соль!

Нырнувший в биокластер Рудольф тут же выглянул обратно.

– А-а, – разочарованно протянул он, – это не полуфабрикат? И как ты их делать будешь? Это же нужно специальное оборудование.

Йонге поднял палец и тут же машинально подтянул штаны. Бирюзовые трусы напарника нахально вопияли. Рудольф с интересом ждал ответа, и Йонге вновь придержал мнение о тех, кто не в состоянии даже застегнуться толком, что уж говорить о локальной кулинарии.

– Тут есть пресс для стерилизации, его можно использовать.

– И как будут выглядеть твои налешники?

– Фелиция!

Искин немедленно развернул голограмму и продемонстрировал налешники различного формата. От процесса приготовления до дизайнерски оформленной подачи.

Механик уважительно закивал. Фелиция продолжала сменять кадры, и на одном из них Рудольф встрепенулся.

– А ведь туда можно белковое! – он потер руки. – Один момент… Во! Творог!

Йонге листал встроенный список на дверце охладителя. Нужное ему он нашел почти сразу. Творог же не попался ни на букве “т”, ни в прямом поиске.

– Этого у нас, кажется, нет. Зато есть корица. Надо?

– Химия! Волшебная химия творит чудеса. Нужен исходник, бактерии, хлористый кальций и настроить биокластер.

Не откладывая в долгий ящик, Рудольф принялся за поиски подходящей емкости. Йонге успел грохнуть об стол один яичный продукт и рассыпать муку, когда Рудольф нашел нужное.

Вытащив на свет “Термоизолятор универсальный малый пищевой”, Рудольф взялся химичить.

Фелиция деликатно подсказывала пропорции, и Йонге охотно прислушивался. Многие детали рецепта его память не сохранила, поэтому без искина результат мог выглядеть печально.

К моменту торжественного внесения первого половника в недра пресса, Рудольф успел изнасиловать биокластер и добиться удивительных результатов.

– Химия! – торжествующе повторил он. – Никакого ожидания.

Промолчать Йонге не смог.

– Возможно, это не самая здоровая пища.

Рудольф посмотрел на него с презрением шеф-повара, и заглянул в тумчик. Принюхался, сморщил нос и попробовал. Пожевал и с невнятным бормотанием схватился за сироп, тут же щедро влив его в тумчик. Йонге удержал возглас негодования только потому что сахарный сироп был настоящий – растительный.

Любовь к сладкому совершенно не сочеталась со здоровым образом жизни.

Энергично замешав творог, Рудольф нагреб полную ложку и помахал.

– Не знаю, нужно ли их так фаршировать или потом еще зажаривать, – с сомнением сказал Йонге.

– Никакой разницы, я так думаю.

С мерным черпаком в руках Йонге чувствовал себя несколько неловко. Готовкой он не занимался принципиально, отдавая предпочтение заранее сделанному. Максимум налепить бутербродов или разогреть вскрытую упаковку. Рудольф и то порой брался сооружать экспериментальные блюда, не забывая сопроводить это восхвалениями Берлина-три.

Однако повторная синхронизация всколыхнула пласты памяти, и Йонге вспомнил про налешники. С отбытия с Гаусса попробовать их довелось от силы пару раз и внезапно захотелось сейчас.

Стерилизатор звякнул, и Йонге поспешно откинул крышку.

Налешник смотрел на него с угрожающим видом.

Рудольф деликатно промолчал, хотя на синхроне ощущалось трепещущее веселье. Йонге потянулся к налешнику и двумя пальцами аккуратно снял с пластины стерилизатора. Налешник выглядел так, будто сейчас извернется и вцепится в руку повара. Йонге осторожно бросил его на стол.

– Свинья, – припечатал Рудольф.

– Я уберу! Но попозже. Когда он…

Рудольф потыкал в налешник и слегка отодвинулся.

– Первый блин кубом, – удачно вспомнил Йонге пословицу.

– Этот вышел трансмутантом, – безжалостно сказал Рудольф. – Ладно, Сайнже отдадим. Скажем, что, э-э, первая проба всегда достается великим охотникам.

Йонге ухмыльнулся и зачерпнул тесто снова.

На этот раз пресс не подвел – десять секунд, и машина звякнула. Йонге подцепил крышку. Налешник получился идеальным: квадратный, тонкий и весь в дырочках.

Йонге оглянулся, не зная, куда его класть. Рудольф молча поставил тумчик и направился к встроенному хранилищу.

– Тарелка керамическая, произведена на Салим, – торжественно сказал он, со стуком ставя на стол квадратное блюдо. – Без подтарелочника.

Йонге не менее торжественно водрузил налешник на положенное место. Рудольф схватил ложку, прицелился и двумя движениями превратил налешник в пакет с начинкой. Йонге точно таким же уверенным движением плюхнул в стерилизатор следующий черпак. Рудольф немузыкально просвистел себе под нос несколько нот явно имперского характера. Стерилизатор дзенькнул. Налешник хлопнулся в тарелку.

Удовольствие от простой механической работы было сильнее, чем чувство голода. Йонге опомнился только когда теста осталось всего ничего. Запах по камбузу плавал умопомрачительный. Йонге покосился на напарника – Рудольф щурил глаз и отмерял начинку, как фармацевт хонокиолы.

Штаны опять сползли.

Йонге не выдержал, бросил черпак и шагнул к приятелю. Сжав губы, он взялся за штаны, поддернул их, расстегнул и тут же перещелкнул замочки в нужное положение. Рудольф инстинктивно втянул живот, и Йонге одним движением сделал из декоративных завязок элегантный полупетлевой узел.