«Принеси мне желтых початков. Они в крытых хранилищах возле холодной камеры».

– Договорились, вегетарианец.

Пока Рудольф промышлял на кухне, Йонге пытался смотреть местное телевидение вместе с яутом. Привычных репортажей тут не было, трансляция шла сплошняком и сопровождалась быстрым и резким говором комментатора. Переводчик не справлялся с диалектом или, на что больше походило, профессиональным сленгом, поэтому оставалось только наблюдать за событиями.

Рудольф явился как раз к эпическому моменту, когда показывали обрушение части дворца. Видимо, оно стало мощнейшей новостью за последнее десятилетие, если сводки крутили даже спустя два дня после событий.

Йонге знал, как все зыбко в медийном пространстве – не успеет выйти одна горячая новость, как ее тут же сменяет другая, еще более раскаленная. Конкуренция на рынке всегда была жесточайшей. Но не исключалось, что у яутов довольно мало событий, а внешние источники они могли и не любить. Йонге даже не смог вспомнить, случались ли какие-то громкие межрасовые взаимоотношения, включающие яутов как участников.

– Да, хорошо я постарался, – протянул Рудольф, на ощупь вручив Вайхте разящие йодом початки и едва не промахнувшись. – Ой епта…

– А вот это уже неслабо. Как там Цвейха говорил? Минута славы, да?

На экране хорошо знакомая обоим платформа таранила живую массу яутов, пробиваясь к окраинам. Когда крутые бока врезались в дома, Йонге поежился. Не верилось, что он управлял всей этой разрушительной допотопной мощью, но запись ошибаться не могла – он хорошо видел и себя, повисшего на рычагах, и Рудольфа, державшего пылающий лайнер.

Яут заклекотал, перекрывая шум, идущий от экрана.

«Слабые, – сказал он, видя, что напарники пялятся на него. – Гипнотическое влияние силы. Вы их побеждали».

– Так ты вроде тоже в толпе слабых был, – Рудольф оттянул респиратор, не преминул ухмыльнуться и только потом закинул в рот сразу несколько хрустков. – Вон башку как проломило, – добавил он уже сквозь резину и собственное чавканье.

«Я уходил оттуда. Напал одержимый, и я его сломал».

– Суровые решения, – опять не удержался от констатации фактов Рудольф.

Йонге отнял у него хрустков и тоже принялся зажевывать скандальные репортажи. Показывали уже совсем непонятные события, но вроде бы связанные со всеобщей истерией. Вайхта смотрел внимательно, перемалывая початки, но потом тяжелая голова начала клониться, и Йонге беспокойно толкнул напарника в бок. Яут то ли засыпал, то ли норовил потерять сознание.

Рудольф выразительно пожал плечами. Они действительно не могли ему помочь. Яут еще пару минут боролся с собой, а потом громко вздохнул и завалился набок. Йонге едва успел отодвинуться, чтобы ему на колени не приземлилось массивное плечо. Обошлось ударом головы, впрочем, достаточно мягким.

«Спать», – выговорил яут.

– Ну, хотя бы жить будет, – вздохнул Йонге.

– Это точно, – Рудольф постучал по сканеру. – Я, кстати, вижу, что в доме появился наш старый знакомый.

– Ключики ему, что ли, выдали?

Пожав плечами, Рудольф выгреб из коробки остатки хрустков. На экране продолжали стремительно развиваться события, но теперь уже Йонге было неинтересно. Появление Сайнжи обещало большие новости, какими бы они ни оказались – плохими или хорошими.

Вайхта зашевелился, повернулся, и длинная рука почти безжизненно свесилась с дивана. Тяжелая голова тоже повернулась, и защитная нашлепка оказалась прямо перед Йонге. Он не удержался, оттянул дредлоки, частично скрывавшие светлый пластик, и потыкал пальцем. Нашлепка была твердой. Йонге постучал по ней костяшками.

Чего сканер Рудольфа не показывал, так это второго яута.

На порог залы ступили сразу двое. Йонге отдернул руку. Цвейха толкнул Сайнжу плечом, шагнул вперед и зарокотал как генератор, расправляя сначала нижние, а затем верхние челюсти.

– Я тут не при чем, – быстро сказал Йонге.

– Он зол, – вежливо перевел Рудольф. – Спрашивает, какого черта мы вытащили больного из его покоев.

Йонге потянулся к столу, еле-еле кончиками пальцев достал переводчик и отгородился им от яута.

– Он вышел сам, включил проектор, а потом уснул! Идите в задницу!

Сайнжа клекотнул, но Цвейха явно не собирался отпускать шуточки.

«Тогда зачем ты пытаешься вскрыть его ранение?»

– Я наоборот, проверяю, надежно ли. Мало ли что!

– Медконтроль, - поддержал Рудольф. – Прошу оплатить курс сиделки.

Сайнжа заклекотал еще громче, растягивая челюстные перепонки.

Прошествовав через всю залу, Цвейха склонился над больным, повернул его голову, оттянул верхнее веко и всмотрелся в затянутый белесой пленкой глаз. Потом фыркнул, присел, перекинул через плечи повисшую руку и легко поднялся, снимая с Йонге тяжеленного охотника.

– Я ничего не делал, – повторил Йонге.

«Я вижу. Прекрати оправдываться».

– С вами надо быть осторожнее. Вчера ты говорил, что вы не сожалеете о погибших, а сегодня готов меня порвать за то, что я лезу к твоему приятелю в голову.

«Позавчера. И я не сожалею. Он должен мне».

Йонге внимательно посмотрел на яута, тот тряхнул гривой, перехватил Вайхту за пояс и буквально потащил к выходу. Голова охотника болталась, но при этом он удивительным образом ухитрялся переставлять ноги, пусть и через раз.

– Смотри, как они наловчились, – Рудольф ухмылялся под респиратором. – Не-не, не подумайте, он мне никто. Просто денег должен.

– Насчет денег он, конечно, не говорил, но теорию я поддерживаю.

«Он должен жизнь», – поправил успевший подойти ближе Сайнжа.

– Даже так? Отличный повод. Но нас больше интересует, что насчет награды?

Рудольф выхватил из пальцев яута маску и подкинул. В неярком освещении она вспыхнула новой окантовкой. Цвет наводил на мысли о золоте. Поймать он ее не успел – Сайнжа перехватил маску в высшей точке и одним движением повесил на бедро.

«Не играй с моими вещами. Моя аудиенция была успешна».

Йонге торжественно протянул руку Рудольфу, и тот с таким же большим чувством ее пожал.

«Великая Мать изрекала, что чужеземцев, внесших смятение в общественный праздник, следует казнить».

Не расцепляя рук, напарники одинаково повернулись к нему. Йонге успел заметить, как по опущенному сканеру Рудольфа мелькнули цифры и тут же сменились недвусмысленной меткой прицела.

«Однако, – продолжил Сайнжа, – из-за дипломатической договоренности решено сменить казнь бесчестьем».

– Обалдеть, – сухо сказал Йонге.

«Ваши имена не будут внесены в летопись науду, оказавших великие услуги всему роду. Ни один охотник не предложит вам родовой союз, и ни одна воительница не согласится на создание новой жизни».

– Безусловно, это все очень страшные кары, но что насчет денег? – не выдержал Йонге.

«Имя славы было передано мне, и награда переведена в…»

Переводчик запнулся, высветил значок обработки запроса, а потом заявил, что это понятие ему незнакомо, однако может относиться к категории имущественного права.

– Тебе что, заплатили, не знаю, рабами? – Йонге выдернул руку из хватки Рудольфа и встал с дивана, воздвигнувшись в полный разъяренный рост.

Он точно прибавил роста. Еще чуть-чуть волшебных костных активаторов – и будет под два метра. Йонге почти довольно прикинул, что не придется очень высоко подпрыгивать, чтобы бить Сайнжу по голове.

Яут повторил непереводимое определение, и Йонге потер переносицу пальцами, удерживаясь от крика. В последнее время собственная неуравновешенность начинала его нервировать. После окончания катавасии с яйцами, яутами и придурочными императрицами следовало бы записаться на прием к психоаналитику. А может, сразу к нейропсихоаналитику – чиниться так чиниться.

Рудольф сочувственно поглядывал на него, и его состояние выдавала только нервная дробь пальцев по бедру, затянутому в форменные штаны. Йонге мимоходом отметил, что Рудольф тоже прибавляет в габаритах – всего ничего прошло с момента примерки, а сейчас форма уже была впритык.