Рудольф пару минут спокойно изучал свои схемы, а потом закинул ногу на ногу. Йонге тоже ощутил беспокойство в штанах, но усилием воли призвал себя к порядку. В конце концов, кают-компания принадлежала им, корабль тоже, и наличие озабоченного яута не могло заставить изменить своим привычкам.

– Говнюк провоцирует, – под нос себе сказал Рудольф.

Говорил он так тихо, что переводчик не срабатывал. Яут, занятый рытьем в тканях, даже не обратил внимания.

– Надорвется, – коротко ответил Йонге. – Эй ты! Сайнжа!

Охотник обернулся. «Фелиция» притушила свет, оставив точечную подсветку только над креслами. В полумраке глаза яута словно светились изнутри.

– Наездники, – выразительно сказал Йонге. – Что эти гады жрут? Где они живут?

«Это рой, – Сайнжа ткнул пальцем под ноги, – солдаты там. Королева там. Вся жизнь там»

– А те, которые?..

Йонге ткнул пальцем, и Сайнжа поднял голову.

– Да не придуривайся ты.

«Вспомогательный вид, – с заминкой отозвался яут. – Здесь ветер живой. Они прячутся и кормятся в нем. Ищут»

– А в справочниках такого не писали, – проворчал Йонге.

«Много секретов в мире, умансоо»

Рудольф кашлянул и спрятал в кулак улыбку.

***

График, построенный Рудольфом, Йонге решительно сократил, и уже к утру они могли наконец-то покинуть Калисею. Йонге тщательно гнал оптимистичные прогнозы, суеверно стараясь думать о чем-то нейтральном. Лучшим способом избавиться от нервных мыслей всегда был сон, поэтому Йонге без лишних раздумий завалился в койку, наслаждаясь ощущением чистоты.

Никакой долбаной пыли, тумана, никаких респираторов.

Снилось ему что-то мутное, связанное с большими барышами и поездкой на курортные берега Тирадии. В момент, когда Йонге поливал голубым шампанским вертлявую тирадианку, его возмутительно прервали.

– Эй, Йонге…

Он сонно отмахнулся. Горячий воздух щекотал ухо. С одной стороны это мешало спать, а с другой – было приятно.

– Давай, шевелись.

Его легонько потрясли за плечо, окончательно выдергивая из сна. Недовольно вздохнув, Йонге перевернулся на спину и открыл глаза. В искусственном полумраке нависавший над ним Рудольф казался в полтора раза больше обычного. Йонге прищурился, разглядывая механика: волосы дыбом, глаза лихорадочно поблескивают, ноздри нервно шевелятся.

– Что? – Йонге приподнялся на локте. – Проблемы с кораблем?

– Не, – Рудольф выпрямился и отступил на шаг, нервно ероша волосы. – Проблемы со мной. Я спать не могу.

– А я тут при чем? Рудольф, ты совсем озверел?

– М-м…

Рудольф странно запрокинул голову, покрутил из стороны в сторону, будто разминая затекшую шею, и шумно втянул воздух, одновременно приподнимая верхнюю губу. Выглядело слегка пугающе.

Йонге сел, вздохнул и приготовился прочитать назидательную лекцию о вреде полночных бдений. Рудольф опустил голову, вздернул плечи – и ринулся на него.

Йонге шарахнулся, но за спиной была стена, о которую он и приложился, в том числе затылком. На мгновение у него закружилась голова. Рудольф воспользовался этим по полной программе. Йонге выставил локоть, но Рудольф почти смял его всем телом.

– Эй!

Две секунды спустя Йонге понял, что его не пытаются удушить или загрызть насмерть: Рудольф уткнулся носом ему в ухо, сгреб обеими руками и втиснулся между согнутых колен, после чего застыл в ощутимом напряжении.

– Так-так, – прохрипел Йонге, неловко пытаясь похлопать его по голой спине.

Поверх всего в голове билась назойливая мысль – какого хрена Рудольф разгуливает в одних трусах по кораблю. Они всегда старались соблюдать политес, учитывая неприятности, к которым могла привести синхронизация.

– Все плохо, – Рудольф заерзал. – Хочу трахаться.

– Вали к Сайнже! – возмутился Йонге и ткнул его кулаком в бок.

– Слушай, дай я тебя трахну, а? – почти жалобно спросил Рудольф. – Тебе ж с ним понравилось. Я не хуже. Я даже лучше, у меня хрен меньше.

Йонге набрал воздуха и медленно выдохнул. Ожидаемая злость так и не всколыхнулась.

– Не дам, – вздохнул он. – Заебешься потом выправлять косяки в синхроне.

– Я лучше сейчас поебусь.

Рудольф хватанул его зубами за ухо, и Йонге мельком подумал, что от таких нападок у него скоро оба уха будут красные и опухшие. К его прискорбию, лихорадочное ерзанье Рудольфа немедленно вызвало отклик, усиленный глейтером, и любимые счастливые пижамные штаны Йонге едва не затрещали, сдерживая атаку изнутри.

– Только попробуй, я тебе шею сверну, – пообещал Йонге, стараясь говорить как можно более вкрадчиво.

Рудольф мучительно застонал и потерся еще раз. Потом, неохотно разжав зубы, ослабил хватку и приподнялся на локтях. Йонге молча показал ему средний палец.

– Но ты тоже хочешь, – Рудольф склонил голову, лихорадочно облизывая губы.

– Но я-то себя держать в руках умею, – возразил пилот.

Очередной мучительный вздох вырвался из груди Рудольфа. Механик откинулся назад и сел, бесцеремонно растолкав ноги напарника. Йонге закусил губу. Соблазн был так велик, что в голове не осталось места для моральных нравоучений. Йонге держался исключительно из соображений практицизма. Похеренный сексом синхрон действительно мог выдавать неожиданные финты. По слухам, двадцать процентов нераскрытых кораблекрушений происходили именно из-за того, что экипаж перекувыркался друг с другом.

Рудольф с силой растер щеки ладонями.

– Давай свои таблетки. Иначе кранты. Крыша течет, хуй стоит.

Йонге неохотно сел, сдерживая дрожь в мышцах. Таблетки были, причем много. Но когда железный Рудольф просит выдать ему блокаторов, значит, дела совсем плохи.

Не дотянувшись до тумбочки, Йонге резко выпрямился. Мысль пришла ему в голову так ярко и внезапно, что на мгновение он потерял дар речи. А потом наклонился вперед, схватил Рудольфа за плечи и уперся лбом в лоб.

– Слушай. У нас же есть третий. И он не повлияет никак.

– Чего? – промычал Рудольф.

– Давай завалим яута.

Йонге ухмыльнулся так, что почувствовал, как болят щеки. Рудольф молча смотрел на него пару секунд, а потом уголки его губ тоже поползли в стороны, обнажая стиснутые зубы.

«Фелиция» строго соблюдала режим, и даже шарахающиеся в неположенное время люди не могли заставить ее включить свет. Напарники пробирались почти в полной темноте, привычно отсчитывая повороты коридора.

По случаю ночного периода все механизмы работали в режиме глушения, поэтому, когда Йонге ткнул в панель доступа, дверь сдвинулась очень медленно и почти неслышно. Стиснув петлю фиксатора, Йонге первым ступил в кают-компанию. Здесь тоже было темно, однако над креслом по-прежнему висела голограмма.

Йонге обернулся к Рудольфу и укоризненно нахмурился. Тот замотал головой, показывая, что это не он. Йонге нахмурился еще сильнее. Значит, яут копался в их библиотеке. Совершенно не нравилась Йонге мысль, что третий участник синхрона бонусом получает доступ к управлению.

Он решительно шагнул вперед и тут же наступил на что-то, громко хрустнувшее под босой ступней.

– Кретин, – прошипел Рудольф из-за спины.

Йонге пошевелил ногой, выяснил, что ступню не пропорол, и двинулся дальше, не став выяснять, что валялось на полу.

В темноте яут угадывался смутно, среди груды ткани выдавали его только проблески по коже.

Остановившись перед платформой, напарники одновременно впали в кратковременный ступор. Йонге точно не знал, что испытывает Рудольф, но ему самому хотелось накинуться на яута и то ли сожрать его, то ли убить, то ли навсегда слиться с ним воедино. Кошмарное чувство.

Рудольф шагнул вперед. Сайнжа дернул головой и приподнялся.

– Твою мать! – шепотом выругался Йонге.

Он уже собирался бросаться на яута, пока тот плохо соображал, но Сайнжа слишком быстро пришел в себя. Развернулся и сел, оглядывая обоих. Видимо, спросонья зрелище ему понравилось, потому что он немедленно залег обратно, уже на спину, и похлопал по обе стороны от себя.