Йонге нахмурился, чувствуя, как яут отслеживает полосу от хвоста, но Сайнжа не делал резких движений. Йонге тяжело вздохнул, пытаясь вернуть нормальный ритм сердцебиения. Яут повернул голову, словно тоже прислушивался к его пульсу, и наклонился вперед.

Башка яута была попросту огромной, поэтому, чтобы ему не снесли челюсть, Йонге невольно запрокинул голову. Сайнжа приложился и замер. Йонге приоткрыл рот, пытаясь собраться с мыслями и послать инопланетчика куда подальше, но слова не шли. Вместо этого полезли воспоминания – как горячая ладонь сняла боль, как Сайнжа позволил переночевать на себе, как тащил Рудольфа.

Сайнжа кивнул, чуть не снеся отважному пилоту челюсть, выпрямился и заворчал. Над плечом у него вспыхнул голографический прямоугольник переводчика.

«Ты сильный. Крепкая кость, могучий дух»

– Сам знаю, – буркнул Йонге. Сбоку засветилось синим, он скосил взгляд и обнаружил у себя на плече точно такой же транслятор: крошечная таблетка плотно сидела на коже. – Все яйца нашли?

«Всех, всех», – удовлетворенно закивал яут.

– А Рудольф где?

«Стыдится», – после заминки выдал переводчик.

Йонге невольно ухмыльнулся. Яут тоже растянул пасть в оскале, и пилот тут же сделал протокольное выражение лица.

– А ты нет?

«Зачем? Я помогал. В вас обоих слишком много мужского семени. И вы боитесь друг друга»

– Стоять, – Йонге взмахнул ладонью, пресекая сеанс психотерапии. – Не надо подробностей. Единственное, чего я боюсь – это застрять тут дольше необходимого. Все, мне пора, – он оттолкнулся от койки и приподнялся. – Надеюсь, Рудольф не только стыдится, но и делает свое дело. Мне нужны работающие двигатели, нормально настроенный поглотитель и еще…

Сайнжа толкнул его в грудь – достаточно сильно, чтобы Йонге с размаху хлопнулся обратно. Мягкая поверхность погасила удар, но не негодование.

– Что, мало тогда получил? – холодно спросил пилот. – Могу еще врезать.

На этот раз он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы действительно набить морду одному яуту, а то и двоим сразу.

«Не надо спешить. Рудольф говорит, что нужно два суточных цикла».

– Фелиция!

– Да, первый пилот? – промурлыкало с потолка.

– Подгрузи сводку.

В свежевыспавшиеся мозги полился поток данных. Йонге сложил руки на животе, нахмурился, и принялся разбирать информацию. Отчеты, блок-схемы, списки, сравнительные построения, прогнозы – подвижные конструкции накладывались друг на друга, почти застилая яута и скрадывая всю панораму медчасти.

Прокрутив сводку до последнего раздела, Йонге удовлетворенно вздохнул. Пока организм отважного первого пилота медленно очищался и проходил реабилитацию, достаточную, чтобы не потрошить банковские счета, Рудольф успел сделать многое. Самым главным достижением стал подъем “Фелиции” в приличествующее грузовому кораблю положение. Твердо стоя на своих четырех, грузовик активно латал системы.

«Ты убежден?»

– Вполне. Значит, я буду спать дальше, пока от меня что-нибудь не потребуется. И не орите слишком громко, если снова вздумаете лезть в штаны друг к другу.

«Я не ношу покровы».

Йонге уже отвернулся и натянул на себя легкое одеяло. Яут мог лично слоняться по кораблю и убирать ошметки наездников. Этого добра там уж точно было немало, Рудольф всегда работал с размахом. Вдобавок, встречаться с напарником Йонге был категорически не готов. Синхронизация по-прежнему чувствовалась слишком сильно, хотя уже и не подскакивала до бешеных пиков. Ковыряться в основном модуле Рудольф тоже мог бы все оставшееся время.

Йонге даже не мучила совесть по отношению к почти ослепшему напарнику.

Скорее… зависть.

Пугающее чувство. Еще более пугающее тем, что при всей его неправильности оно не вызывало отвращения, отторжения, да хотя бы возмущения.

Койка заскрипела. Йонге злобно открыл глаза и обернулся.

«Моя благодарность, умансоо».

– Что?

«Ваше пришествие разбудило меня. Я ждал долго».

– Пожалуйста, – буркнул Йонге. – И как мы тебя ухитрились разбудить?

«Кровь».

– Что?

Поймав себя на повторениях, Йонге нахмурился. Даже покосился по сторонам, но свидетелей не обнаружил. Если не считать мерно подмигивающий глазок диагноста.

«Хранилище проснулось, почувствовав кровь».

– Да ладно? – Йонге хотел сесть, но яут наклонился так низко, что вышло наоборот, покрепче вжаться лопатками в жесткую медкойку. – В каком это смысле?

«Есть живое – есть кровь. Нет крови – неживое».

– Глупая система, – Йонге демонстративно зевнул и все-таки отвернулся. – Мог бы прийти кто угодно, и даже не пораниться. И мариновался бы ты там до коллапса солнечной системы.

Сайнжа молчал.

Йонге расслабился. Все два дня он валяться не собирался, но минимум полчаса, чтобы собраться с мыслями, ему не помешали бы.

Койка вновь скрипнула. Йонге не успел даже возмутиться – его накрыла чужая тень, и с ужасающей яркостью, подхлестнутой синхроном, он ощутил, как к нему прижимается огромный и горячий яут.

Йонге рванулся, но яут успел сгрести его в охапку. Представив, как медкойка разваливается, не выдержав веса обоих, Йонге молча саданул локтем назад. Яут изумленно фыркнул и скатился на пол. Не разжимая рук.

Йонге полетел вместе с ним, удачно приземлился на ретивого охотника и точно так же молча добавил локтем еще раз. Сайнжа недовольно зарычал, вздрагивая, и Йонге повторил. Яут наконец-то разжал руки. Пилот вскочил, пошатнулся и обнаружил, что штанов больному не полагалось. Сайнжа заклекотал, рывком сел и потянулся к нему.

– Ты не охерел, говна кусок? Твою!..

На голом заду сомкнулись когтистые ладони, оскаленная пасть оказалась в двух сантиметрах от паха. Йонге занес обе руки, сомкнутые в замок, и тут Сайнжа сдвинул клыки.

Два нижних уперлись под яйца, верхние зажали основание члена.

«Мягкий», – выговорил Сайнжа, не шевеля клыками.

Окно переводчика диковато светилось рядом с поблескивающей рожей.

– Я, блядь, твердый как скала, – с чувством ответил Йонге. – Разожми зубы или я за себя не отвечаю. Ну!

Сайнжа заклекотал – на переводчике возникло идиотское пояснение «довольный смех» – и сделал глотающее движение. Йонге с хрипом втянул воздух и зажмурился. Сжавшийся от страха член оказался в удивительно узкой глотке. Йонге безмолвно вцепился в густую прохладную гриву, искренне находясь на грани обморока. Ему стало тяжело дышать.

– Стой, – прохрипел он, наклоняясь над яутом. – Сайнжа, стой. Я окочурюсь сейчас…

Яут попытался что-то сказать, но с занятым ртом у него не вышло ничего хорошего. Йонге наклонился вперед еще сильнее, почти перегнулся через яута. Голова кружилась так, что он не чувствовал под собой пол. Сайнжа поерзал и стиснул Йонге крепче, перестав шевелить языком.

Контроллер разбушевался. Йонге физически ощущал, как по всему телу гонит волну то ли адреналина, то ли чего-то совсем непонятного. Его колотило, под коленями тряслись поджилки, в паху разливалась почти сладостная боль. На спине выступила испарина.

«Фелиция!»

Искин отозвался тупейшим образом – в воздухе зашелестело. Успокаивающе и размерено. Йонге цеплялся за дредлоки, пытаясь сообразить, что за звук окутывает всю медчасть. И на десятом вдохе понял – дождь. В качестве мер немедленной помощи «Фелиция» предложила дождь.

Понадобилось еще сорок мучительных вздохов, чтобы прийти в себя. Медленно, но его отпустило. Сначала перестало звенеть в ушах, потом прошло головокружение, восстановилось сердцебиение, и в последнюю очередь выровнялось дыхание.

Сайнжа вновь пошевелился – и вот теперь Йонге как следует прочувствовал, что ему устраивают минет. Сайнжа зарычал, Йонге в ответ застонал и оттолкнулся от согнутой спины охотника. Уперся тому в плечи, но до конца так и не выпрямился. Колени сами собой подогнулись, бедра качнулись вперед. Яут зарокотал. Переводчик снова подбросил определение «довольный смех», но у Йонге язык прилип к небу от возбуждения, не давая возмутиться вслух.