— Пятьсот, — без запинки ответил Желтенький.

— От тысячи отнимите семнадцать раз по сорок восемь.

— Сто восемьдесят четыре.

— Ответ правильный. Можете ложиться спать. Спокойной ночи.

Репродуктор щелкнул и умолк.

— Где это ты так наловчился считать? — изумился Тимоша.

— Наловчился? — переспросил Желтенький. — Не понимаю тебя. Это ведь так просто.

— Ха, просто! Да у нас в классе… — начал Тимоша и осекся.

Но Желтенький не обратил внимания. Он снова захныкал и спросил:

— Еще не кончились твои «гости»?

— Только начинаются, — ответил Тимоша и пошел проверять, плотно ли заперты двери и окна.

Желтенький шел за ним и ныл:

— Ой, я несчастный! Ой, как мне себя жалко! Ой, будет мне… дрыбадан!

— Перестань, — сказал Тимоша. — Мне похуже, чем тебе, и то я не ною.

Улица за окном тем временем стихла и опустела.

Тимоша выключил свет, сел в кресло у окна и стал ждать. Ему было страшно, но не очень, не так, как раньше одному в пустом лесу.

— Слушай, у тебя нет случайно ружья? — немного погодя спросил он у Желтенького.

— Ружья? Зачем оно мне? Я же не охотник. И не постовой. Я обыкновенный ученик гоночной автошколы, у меня хорошие отметки, я скоро кончу и буду работать в своей задаче, а больше я ничего знать не хочу, и я ни в чем не виноват… Ты сюда ворвался не по правилам, и я тебе говорил, что нельзя, а ты все равно…

— Тише, — прошептал Тимоша. — Кажется, начинается.

Они оба замерли, вслушиваясь в странные звуки, доносившиеся из-за поворота дорожки. Казалось, что кто-то очень громко всасывает воду сквозь зубы. Потом в круге света от фонаря появилось что-то черно-зеленое, извивающееся — без сомнения, это был первый удав. Он поднимал голову к небу и безудержно зевал — видимо, привык в это время мирно спать. Но вдруг он перестал зевать и с интересом уставился на лампу фонаря. Она была сделана в форме красивого попугая, и электричество в ней тихонько по-птичьи верещало. Удав облизнулся, выгнулся, как вопросительный знак, потом прижался подбородком к гладкой поверхности столба и осторожно пополз по нему вверх. Туловище его бесшумно скользило, переливалось, собиралось в упругие пружинные кольца, потом пружина резко разжалась — ам! Удав схватил лампу своей пастью и тут же с громким шумом свалился со столба.

— У-ха-ха-ха! О-хо-хо-хо! Грах-ха-ха! — раздалось в кустах, и на площадку перед домом, шатаясь от смеха, вышел человек с большим белым котом, которого он вел на шелковом поводке. Человек был в таком же черном плаще, как у доктора Минуса, только толще его в двадцать раз и краснее лицом. Когда он смеялся, во рту его сверкали золотые зубы. Кот тоже щурился и снисходительно усмехался в усы, глядя вслед уползающему удаву.

— Ва-ва-ва-ва, — раздалось сбоку от Тимоши.

— Ты чего? — прошептал Тимоша.

— Ды-ды-ды, — стучал зубами Желтенький. — До-до-до… Доктор… пэ-пэ…

— Плюс? — догадался Тимоша.

Желтенький смог только кивнуть и сразу же заткнул себе глаза и уши — точь-в-точь как девчонки из Тимошиного класса.

Тем временем белый кот перестал усмехаться и, поведя носом над землей, двинулся в сторону их дома. Доктор Плюс хотел было оттащить его за поводок, но кот скреб когтями по камням дорожки и упрямо тянулся вперед.

— Гм, сказал доктор Плюс. — Интересно. Интересный ты зверь, котюня. Ну, что ты хочешь мне показать? Опять какую-нибудь дрянь вроде дохлой мыши? Или гнездо в траве? Или снова носовой платок, который я потерял два года назад?

Но, говоря так, он шаг за шагом продвигался вслед за котом, пока тот не дошел до домика и не начал скрести лапой под дверью, пытаясь открыть ее.

Сердце у бедного Тимоши сжалось, потом громко стукнуло, потом вдруг совсем замерло и, наконец, будто сорвалось и начало стучать, как пулемет. Но все же он ясно уже понимал, что никто ему не поможет на этом острове, — надеяться можно было только на себя самого.

Первым делом надо было что-то делать с Желтеньким. Тот совсем потерялся от страха и, пока Тимоша заставлял его встать и тащил в ванную, не отнимал рук от лица и только бормотал свое: «Не виноват… я не виноват…»

Они были почти одинакового роста, так что желтая куртка пришлась Тимоше как раз впору. Для полного правдоподобия он натянул еще и кепочку и, заперев Желтенького в ванной, побежал открывать — звонок дребезжал уже третий раз.

— Рры-ы! Ррр-ы! — доктор Плюс, переступая порог, вытянул руки вперед и растопырил пальцы, как когти. — Что, испугался?

И он снова залился безудержным смехом.

«Все же лучше он, чем удав», — успел подумать Тимоша.

Доктор Плюс на секунду онемел, уставясь на него с изумлением, потом похлопал по плечу и сказал:

— А ты, я вижу, тоже шутник.

«Где уж мне, — спохватился Тимоша, — разве можно кому-нибудь равняться с таким великим шутником, как доктор Плюс».

— Ну уж, ну уж… Бывает, конечно, пошутишь удачно, — сказал доктор Плюс, самодовольно поглаживая себя по животу. — Слушал сегодня вечернюю передачу? Помнишь, там этот говорит: «Кто не спрятался, я не виноват»? А? Моя идея.

— Да, в кафе все ужасно смеялись, — сказал Тимоша.

— В том-то и дело, что не все, — вздохнул доктор Плюс. — Не все! — и он стукнул кулаком по стене. — Такие зануды есть еще на свете — ничем их не проймешь. Чувства юмора ни вот столько. Знаешь анекдот про мыло? Ну, как один сидит на улице, ест мыло, а другой ему говорит: «Что ты делаешь, тебя же вырвет?» А тот… гы-гы-гы… а тот… хи-хи — «попробуй, говорит, вырви!»

— Ха-ха, — с трудом выжал из себя Тимоша.

— Так, представляешь, — отсмеявшись, продолжал доктор Плюс, — этот тощий дурак Минус хоть бы усмехнулся, хоть бы из вежливости. Нет, ни за что. Эх, много бы я дал, чтобы поглядеть, как он сегодня кувырнулся. Воображаю… га-га-га… воображаю, какая у него была при этом рожа! — он снова затрясся, заколыхался, зашелся в смехе и, отирая слезы, добавил:

— Нет, этот преступник — он вполне! вполне заслужил свою легкую смерть.

«Начинается пожар, домик загорелся», — попробовал думать Тимоша, но понял, что от волнения он совсем не может управлять своими мыслями, — какой-то упрямо честный голос в его голове каждый раз прибавлял к слову «пожар» слово «враки».

— А я тоже знаю анекдот, — ляпнул он, чтобы оттянуть время.

— Ну-ка, — оживился доктор Плюс.

— Один приходит в театр и говорит: дайте мне билет…

— Ну?

— А ему говорят: «Билеты только в ложу».

— Так, уже смешно…

— Он купил билет, пошел на улицу и сел в лужу.

— В лужу? — доктор Плюс застыл на несколько мгновений, выпучив глаза, потом вдруг хлопнул Тимошу по плечу и закатился таким хохотом, что задребезжали стекла в окне. Пока он хохотал, кот злобно шипел на Тимошу, выгибал спину, скреб пол когтями и натягивал ленту. И тут Тимоша понял: этот мерзкий котище, этот дрессированный сыщик упрямо тащил своего веселого хозяина в сторону ванной. Ой, как, наверное, быстро кончится докторское веселье, если он поймет, кто стоит перед ним в желтой курточке!

— Да-а, вот это анекдот так анекдот, — говорил тем временем доктор Плюс. — Слышал, котюня! Ему в ложу, а он — в лужу. О-хо-хо-хо! Да куда ты все меня тянешь? Что-то ты, парень, не нравишься моему котюне — гляди, как он на тебя смотрит.

Все еще похохатывая, он двинулся вслед за котом.

У Тимоши похолодели ноги.

Сейчас откроется дверь, огромный доктор увидит спрятанного Желтенького и все поймет с первого взгляда. Конец! Но в тот момент, когда кот уже клал лапы на дверную ручку, в Тимошиной голове мелькнула спасительная идея.

— А я знаю! — закричал он. — Я знаю, чего ему хочется. Кис-кис-кис. Иди сюда. На, на…

И он достал из кармана пузырек с валерьянкой.

Кот недоверчиво покосился на него, но, услышав манящий запах разливаемой по полу жидкости, повернул от двери, облизнулся и начал лакать.