И опять про то же самое, очень уж меня волнует это тема: способен был бы я, с другой стороны, всегда оставаться честным с самим собой? Кажется, нет, у меня не хватило бы на то ни ума, ни опыта, ни желания. Нет, я не стану обвинять всё вокруг, кроме самого себя, мне пока удаётся этого избежать, но, если проблема столь очевидна, чего же я жду? Что должно произойти, чтобы я вырвался из круга своих нынешних представлений и двинулся дальше? Совершенно очевидно, что имеет место механическая инерция внешних обстоятельств.
Настя тщательно обдумала, как следовало повести разговор этим вечером, чтобы натолкнуть Фёдора на мысль о браке. Главное, она сразу и безоговорочно зареклась себе, что ни в коем случае сама предлагать не станет, а если не выйдет прямо сегодня, то каждый день без лишней настойчивости поднимать эту тему, чтобы он окончательно свыкся с нужной идеей, т.е. лишился какого-либо выбора. Хотя очень хотелось прямо сегодня. Советоваться она ни с кем не стала, да и подруг, которые смогли бы ей сказать что-то стоящее по данному вопросу, у неё не нашлось, однако в итоге набралась к вечеру такой решимости, которой сама бы в другой раз испугалась. И ничего удивительного, ведь это было её жизнью, её счастьем, она всё понимала, и то обстоятельство, что они так долго жили вместе, сделало бедную девушку абсолютно уверенной в своём стремлении, чего оказалось более, чем достаточно. С другой стороны, состояние, в котором Настя пребывала, таит в себе большую опасность, а именно: не соответствуй хотя бы одно мельчайшее обстоятельство внутренним ощущениям, и всё, буквально всё обращается в прах, любые планы становятся неуместными, любые душевные порывы надуманными, а твёрдая решимость превращается в глупое упрямство. И оно завладело ею вполне, однако ни утром, ни когда Фёдор вернулся домой ничего не предвещало особой настроенности с её стороны, так что он пребывал в своём обычном для тех дней настроении. Даже начало разговора, который пошёл прямо с порога, не выказывало серьёзности с её стороны, лишь, быть может, лёгкий румянец на Настиных щеках горел сильнее обычного, да взгляд смотрел яснее, однако Фёдору было не до таких мелочей, возможно, он вспомнил о них лишь много позже.
– Привет, как у тебя на работе дела? – это Настя выкрикнула слитно и без интонации ещё из кухни, когда услышала, как Фёдор захлопнул за собой дверь. Потом вышла его встретить, вытирая о полотенце руки. Чувствовалась определённая отчуждённость, будто и не человек ей нужен, а само событие.
– Нормально, всё по-прежнему, – ответил он рассеяно, даже не подняв глаз с ботинок, которые снимал, стоя оперевшись о стену и попеременно балансируя на одной ноге. Потом направился в спальню, чтобы переодеться.
– Ладно, – немного удивлённо протянула она и последовала за ним. Оставалась ещё надежда, что он просто не хочет обсуждать неприятности на работе. В том, что они действительно были, Настя нисколько не сомневалась, а вот почему именно они могли спровоцировать его на решительный шаг в их отношениях, так толком себе и не уяснила, просто присутствовало такое ощущение, мол, всё та же пресловутая «опора в жизни». – Ты вот вчера сказал, что мы давно вместе.
– И что? – бросил он, расстёгивая рубашку и с интересом наблюдая за этим процессом в зеркало.
– Да так. Мне сегодня вспомнилось, как мы познакомились, а теперь уж из головы не выходит. Что-то я совсем расклеилась, – Настя пристально посмотрела на него, будто её признание было чем-то многозначительным, она немного робела. – Странно у нас с тобой получается. Помню вот, какой ты тогда был мрачный и спокойный, нечто романтическое, загадочное было в твоём образе, я ничего подобного ещё не встречала, так что просто устоять не смогла, уже из-за одного этого не смогла.
– Обстоятельства такие сложились, сама понимаешь, а так – ничего особенного.
– Понимаю. А ты помнишь, как я сама сделала первый шаг? ты хоть это оценил? Ведь думала, бедненький, после развода в себя никак придти не может. У тебя же так было, да?
– Нет, всё попроще, да и года два после него прошло, но я оценил, честно. Послушай, где мой второй… а вот, вижу.
– Тебе, наверно, тогда всё же плохо было, вот я и решилась, и ведь почти что не для себя, а для тебя одного, и уже с первой нашей встречи поняла, что мы будем вместе. Помню, каким ты был на нашем первом свидании грустным, спокойным, рассудительным, совсем не таким, как другие, – переодеваясь, Фёдор почти её не слушал. – А ты помнишь, как мы в первый раз встретились?
– Да, конечно, – он посмотрел на неё, улыбнулся, обнял, и они вместе пошли в зал, для ужина было ещё рано. Однако Настя села не рядом с ним, а напротив, в кресло, Фёдор тем временем включил телевизор.
– А что ты тогда обо мне подумал? какой я тебе показалась? – Она сидела прямо, не опираясь на спинку, на самом краю, будто разговор носил официальный характер.
– Честно говоря, я тебя почти не заметил, так, просто красивая девушка, только когда ты позвонила, я стал о тебе думать. Но даже до нашего первого свидания ты начала мне нравиться. А что же тебя вдруг на такие милые наивности потянуло?
– Так я и думала, – она специально не заметила последнего вопроса. – Знал бы ты, чего мне это стоило, я ведь никогда ещё так не делала. Понимаешь? Вот чего мне это стоило. Я тогда как трубку положила, смешно вспомнить, сразу же разревелась, досада взяла на свою открытость, мол, дурочка, навязываюсь в любовницы совершенно постороннему человеку, а, может, у него уже и есть кто или не нравлюсь я ему, раз уж познакомили, а он не звонит. Хотя нет, про нравлюсь я сейчас присочинила, тогда об этом не думала, но всё равно сильно волновалась. – Складывалось впечатление, что она раскрывается болезненно и с надрывом.
– Ну, зачем незадолго до ужина такие откровенности? Т.е. мне, конечно, приятно, что ты уже тогда так серьёзно ко мне относилась, но если тебе от этих воспоминаний не по себе, не надо, я и без того всё понимаю. Я ведь с первого звука твоего голоса в трубке сразу всё понял. Не понял только, почему ты мне на работу позвонила.
– Так там, на визитке, только один номер и был. Знаешь, я ведь её до сих пор храню.
– Хочешь, я тебе новую подарю? – добродушно усмехнулся Фёдор.
– Спасибо, не стоит беспокоиться, – Настя широко улыбнулась, потом опять вдруг посерьёзнела. – Просто ведь не напрасно же я тогда так мучилась? Сколько времени-то прошло, а всё никак забыть не могу, да столь ярко иногда вспоминается будто главное событие в моей жизни, – она на секунду задумалась. – А как нам с тобой хорошо было в первые месяцы. Конечно, от новизны, но всё равно хорошо. Помнишь, вскоре случилась почти неделя праздников, а мы из дому ни разу не вышли, я впервые у тебя здесь была. – Это воспоминание порадовало их обоих, они почувствовали между собой особенную близость и несколько секунд смотрели друг другу прямо в глаза, будто в чём-то безмолвно согласные. – Да и первый наш совместный отпуск оказался незабываем, – она поймала кураж, – хотя вот спроси меня, что это было за место, а я ведь и не помню. Смешно получается, но выходит, что и так бывает. Как всё-таки жизнь у нас насыщена проходила, и, наверно, потому, что я тогда чувствовала себя очень счастливой.
– А сейчас? – эти воспоминания зашевелили в Фёдоре определённые мысли, от которых повеяло новизной тех ощущений.
– И сейчас, – Настя крайне обрадовалась этому вопросу. – Сейчас, может, даже больше, мы же теперь гораздо ближе друг другу, чем тогда, но всё равно чего-то не хватает, – это было слишком прямолинейно, она немного осеклась, растерялась и расстроилась, что не смогла выдержать себя. Потом с задумчивой серьёзностью продолжила, – знаешь, мы, кажется, встали на одном месте, а ведь оба уже не дети. Я вот иногда вспомню что-нибудь из нашей с тобой совместной жизни, любую мелочь, как ты, например, смотрел на меня однажды ночью, видимо, полагая, что я уже сплю, а я не спала, или как ты руку мне на колено положил, когда мы в гостях за столом сидели, а я почему-то так затрепетала, будто в первый раз, и т.п., и сразу хорошо на душе становиться, а потом вдруг спохвачусь, и грустно. Понимаешь? Ведь у нас с тобой многое было и большого, и по-мелочи, но я не могу вспомнить, чтобы что-то не так пошло, чтобы мы хоть раз серьёзно поссорились, даже когда я чем-то расстроена и хочу сорваться, ты умеешь избегать ссор. Ты всегда такой заботливый и предупредительный, всегда такой близкий, будто мы прожили с тобой вместе всю жизнь, ты ведь добрый, очень добрый, ты умеешь сделать меня счастливой… – тут Настя совсем потерялась, у неё даже дыхание перехватило, поняв, что после таких слов никакого отступления, никаких полумер и «каждых дней без излишней настойчивости» быть не может, всё должно закончиться именно сегодня. Фёдор это заметил и искренне удивился.
