Шумело море, беспокойно кричали чайки. Светлокожий мужчина с залысинами на лбу открыл глаза и тут же сморщился от жуткой боли в основании черепа. Мучительные приступы уже не раз преследовали его на протяжении последних лет, но ещё никогда они не сопровождались слабостью, ознобом и дрожью по всему телу. А ещё жутко хотелось пить. С трудом приподняв руки, он обхватил голову и попытался сесть.

- На, выпей это! - кто-то вложил ему в руки глиняную плошку с отваром. На вкус это пойло напоминало полынную настойку. Когда мужчина, глотнув, попытался отбросить чашу, неизвестный насильно влил ему весь отвар в рот, а потом заставил снова улечься.

- Тебе нужно ещё поспать!..

Пробудившись в следующий раз, он ощущал себя почти хорошо. Голова лишь немного побаливала, а слабость прошла совсем. Встав с лежанки, он огляделся. Через распахнутую дверь был виден большой желтоватый парус, трепещущий на ветру. Палуба под ногами со скрипом покачивалась. Выйдя из помещения на открытое место, мужчина увидел лазурное море, по которому изредка пробегали белые барашки волн. По кораблю сновали полуголые моряки.

- Сальве, Цезарь! - от правого борта подошёл коренастый смуглый человек в тунике до колен, подпоясанный ремнём из сыромятной кожи.

- Почему я на зерновозе? - сурово спросил светлокожий мужчина.

- Так было угодно Владыке Мысли.

- Кто ты такой?

- Я Артак, купец, владелец и капитан этого корабля.

- Парфянин?

- Великий Цезарь проницателен, как всегда! - улыбнулся капитан.

- Если ты сейчас же повернёшь к Остии, я, так и быть, обещаю оставить тебя в живых. Но если ты не сделаешь этого...

- Увы, великий! - перебил его капитан. - Ты можешь угрожать мне столько, сколько посчитаешь нужным, но я не изменю курс. На этом корабле есть только один диктатор, и это явно не ты.

- Как я здесь оказался?

- Так было угодно Владыке Мысли.

- Ты уже говорил мне это. Куда ты меня везёшь?

- Навстречу восходящему солнцу!

- Ты же понимаешь, что моё отсутствие уже заметили! Я консул и пожизненный диктатор! И республика нуждается во мне. Антоний сейчас перероет весь Рим, а потом возьмётся и за провинции. У Марка бульдожья хватка - я хорошо знаю его. Он меня обязательно найдёт, и тогда тебя предадут самой мучительной казни, какую только можно придумать!

- Знай, о великий, что твоё место занял мим, искусный в лицедействе. Он долго готовился, наблюдая за каждым твоим движением и жестом. Этот мим умеет ходить, как ты, говорить, как ты, знает по имени всех сенаторов и всех твоих приближённых. Так что твоё отсутствие останется незамеченным.

- Но это невозможно! Абсурд! Чтобы какой-то фигляр занял место консула? Он выставит себя на посмешище! Он не сможет укротить сенат! Он не справится с легионами!

- Да, великий. Именно на это мы и рассчитываем. И если Ахура-Мазда смилостивится над моей родиной, легионы ромеев не дойдут до неё...

***

В тени под навесом сидели на циновках двое. Один был невысоким мужчиной в халате, запахнутом на правую сторону. Его волосы, завязанные узлом на макушке, открывали широкий лоб с намечающимися морщинами. На смуглом усатом лице сверкали живые умные глаза. Рядом расположился высокий светлокожий человек с залысинами на лбу. На лице его, когда-то гладком и холёном, начали уже отражаться тяготы жизни, полной превратностей. Облачение его состояло из заношенной тоги и плаща поверх неё. По дворику перед навесом, окружённому невысокой стеной, прогуливались павлины, фазаны и шёлковые куры. Невысокий посмотрел на птиц, потом повернулся к своему соседу:

- Почтенный Юли-фань! Позволь мне задать ещё один вопрос!

- Спрашивай, Цзин Фан.

- А как у вас в Дацинь узнают волю небес?

Тот, кого называли Юли-фань, коснулся лба ладонью, потом со знанием дела произнёс:

- Для этого существуют разные способы. Есть ауспиции, когда судят о воле богов, наблюдая за птицами. Этим занимаются авгуры. Можно принести жертву богам, лучше всего - чёрного барана, и по внутренностям животного узнать, что небожители готовят людям. Такие гадания проводят гаруспики. А ещё есть специальные книги, в которых записаны пророчества сивиллы из Кум. Они хранятся в главном храме Рима и обращаются к ним особые децемвиры в случае бедствий, дабы узнать, как умилостивить богов.

- Очень интересно, Юли-фань. Я так и думал, что в Дацинь живут люди прозорливые. А ведома ли вам "И цзин"?

- Нет, в Риме о таком не знают. Что это?

- Это древняя книга, канон перемен. Есть восемь стихий и восемь знаков из трёх черт, которые их обозначают. Если соединить их попарно - то получится шестьдесят четыре комбинации, каждая из которых имеет глубокий смысл. Я разработал систему восьми небесных дворцов и связал изменения инь и янь со сменой месяцев и времён года. Неужели до Дацинь не дошли известия о моём великом открытии?

- Нет, Цзин Фан. В Риме много мудрецов, но никто из них не слыхал ни о "И цзин", ни о твоей системе. Есть у нас Марк Теренций Варрон, который знает почти всё на этом свете. Я поручил ему библиотеки Рима. Так вот, он пишет энциклопедию, в которой расскажет о всех науках, достойных внимания мудреца. Жаль, что он не может поговорить с тобой. Это было бы полезно для вас обоих.

- О да, Юли-фань. Меня повергает в уныние то гигантское расстояние, которое отделяет тебя от родины, и осознать которое - выше моего скромного разумения. Я был бы рад пообщаться с мудрецами Дацинь, но очень не люблю покидать родной дом и страшусь долгой дороги. Поэтому никуда не выезжаю из Чанъаня. А тебе не хотелось бы вернуться домой?

- Хотелось, но не могу. Ород был так рад, когда узнал, что в республике началась усобица и легионы не отправятся против Парфии, что согласился отпустить меня. Но царю царей пришло в голову связать меня обетом. Я дал слово, что больше не вернусь в Рим, и если покину Парфию - то буду направляться только на восток. Я поклялся Юпитером и честью Юлиев, а это значит, что моё слово нерушимо, как земная твердь.

- Ты - истинный цзюнь-цзы, Юли-фань! А не желаешь ли ты предстать перед великим императором Юань-ди? Сын Неба ценит мудрецов, и ты мог бы стать его советчиком.

- Я скорее стану правителем восточных варваров во, чем буду слугой вашего императора! Мои предки происходят от великой богини, так что я сам никак не ниже Сына Неба!

- Осторожнее, Юли-фань! Твоё высказывание кое-кто мог бы расценить, как оскорбление величия Сына Неба. Даже здесь, в моём доме, не все достойны доверия.

- Судя по тому, что я понял из твоих рассказов, императорский дворец в Чанъане - опасное место, а милость императора - слишком непостоянная вещь. Сегодня Юань-ди благоволит тебе, а завтра отправит на плаху или в темницу, по милости клеветников и завистников...

***

У ворот дома Цзин Фана выстроился небольшой отряд ветеранов войны с хунну. Спешившись, они поджидали Юли-фаня, прощавшегося с учёным.

- Ты всё-таки уезжаешь, Юли-фань! Как жаль! Мне так много ещё хотелось бы спросить у тебя!

- Мой путь лежит туда, где восходит солнце.

- Ты и в самом деле решил покорить восточных варваров? Но, боюсь, что тебе не хватит для этого солдат.

- Великие дела надо совершать не раздумывая, чтобы мысль об опасности не ослабляла отвагу и быстроту, а задача полководца - побеждать умом не меньше, чем мечом!

- Прими мои прощальные дары, Юли-фань. Ты великий воин - поэтому возьми этот меч. Он поможет тебе снова стать правителем. А это бронзовое зеркало, чтобы не забывать о том, кто ты есть на самом деле. Вот бусы. Ты подаришь их той, которая разделит твоё ложе. Говорят, что яшма лечит женские болезни и останавливает кровотечения.

- Благодарю тебя, мудрый Цзин Фан! В твоём доме я нашёл долгожданный приют, в котором смог отдохнуть от долгой дороги. И ты был самым гостеприимным хозяином. А твои дары будут мне напоминать о наших учёных беседах.