Она поразилась теплу и грусти в его голосе, и поняла, что чего-то не понимает. Он действительно был загадкой. Она достала из маленького ридикюля визитку отеля, в котором жила, и произнесла:

− Мне тоже жаль этого, – она протянула ему визитку. – Вы можете меня найти там. Мне бы не помешал гид по Лондону, если вы не сочтете это навязчивостью с моей стороны. Я думаю, француженке прощается некоторое отступление от правил?

− О да, мисс! – Виктор изысканно и одновременно радостно улыбнулся. – Можете не волноваться, что мной будут неправильно поняты ваши слова. Я весь к вашим услугам, – он опять поклонился.

− До встречи, – она очаровательно улыбнулась. Виктор закрыл дверь, назвав кучеру адрес и попутно сунув ему серебряный шиллинг. Возница этому крайне обрадовался, и ландо тронулось.

Встретились они на следующий день, после обеда. Туман наконец-таки прошел, и выглянуло солнышко, столь редкое для города, где половину дней в году выпадают осадки. Холодное ноябрьское светило не грело, но преобразило старый город до неузнаваемости, и Анна поразилась строгой красоте столицы Британии. Виктор договорился о встрече, как и надлежало настоящему джентльмену с помощью письма. В письме он предложил прогуляться по Сити. Она ему ответила, передав согласие через посыльного, и через два часа они стояли перед Тауэром. Маршрут придумали по ходу, решив пройти вдоль Темзы к Вестминстерскому аббатству, и от него к Букингемскому дворцу. Виктор был интересным рассказчиком, и она заслушалась подробностями постройки зданий, тем, кто в них жил в разное время, и легендами старого города. Когда он закончил рассказывать об эпидемии чумы и великом пожаре 1666 года, уничтожившем 68% города, они подошли к аббатству.

− Давайте постоим немного. Оно величественно, – Анна посмотрела ввысь, на тонкие готические шпили башен, как иглы, устремляющиеся в небо.

− Согласен. Его в современном виде начали строить в середине XIII века. С перерывами это происходило в течение пятисот лет. Это – символ нашей родины, место коронации и вечного упокоения наших королей, – Виктор не без гордости посмотрел на Иерусалимские ворота Соборной церкви святого Петра.

− Вы столько знаете о Лондоне. Я просто поражена.

− Просто я люблю его, – Виктор улыбнулся.

− Я тоже, как мне кажется, полюбила этот город. У меня к вам просьба.

− Я к вашим услугам, мисс, – Виктор по привычке встал по стойке смирно, готовый на все.

− Я бы хотела попросить вас обходиться без этого, – Анна умело передразнила джентльмена, приняв его же позу. – Не обижайтесь на меня, я понимаю, что вы прекрасно воспитаны, но мне это мешает при общении с вами. У меня ощущение, только не примите за оскорбление мою прямолинейность, что я общаюсь с врагом, а не с другом, таким холодом веет от ваших английских манер. Сделайте исключение в честь меня. Это и есть моя просьба. Будьте в общении со мной таким, каким вы были бы, скажем, с младшей сестрой. Это возможно?

– Для меня возможно, Анна, – Виктор тепло улыбнулся.

– Вот, совершенно другое дело, – она тоже улыбнулась. – Вам идет улыбка.

– Спасибо. Вы знаете, а мне очень жаль, что у меня нет такой младшей сестры, как вы. У меня даже ощущение, что мы раньше встречались с вами.

– Мне тоже так кажется, вы мне очень знакомы. Но чему удивляться? Арбр Сек небольшая улица, может быть, мы с вами сталкивались в Париже.

– Скорее всего. Это все объясняет. Наверное, потому мы с вами и нашли общий язык так легко, ведь во мне частичка вашей родины, а в вас моей. Я долго жил в Марселе, а вы воспитывались на Шекспире, – Виктор достал сигару.

– Тонко подмечено, месье, – она весело кивнула.

– Быть может, между нами намного больше общего, чем просто жизнь на одной улице в течение полугода? – Виктор вопросительно поднял брови. – Что вы любите?

– Я немного не поняла вопрос. Мои увлечения? – Анна перевела взгляд с ажурных стрельчатых окон собора на мужчину.

– Не совсем, – он прикурил. – Я люблю свободу, путешествия, собак, оружие и вкусную еду. Что любите вы?

– То же самое, – она с интересом посмотрела на него.

– И оружие?

– И оружие, но только холодное. Я раньше занималась фехтованием на рапирах у друга моего отца.

– Мне больше нравится сабельный бой, но это не важно. Я приятно поражен, хотя, конечно, вы озвучили далеко не полный список.

– Конечно. Полный список очень длинный. А вы? Что вы не любите? – спросила она в свою очередь.

– Не люблю ложь в людях, дураков, фанатиков и неожиданные препятствия.

– Я тоже не люблю любые проявления лжи и дурости, – она кивнула. – А мы с вами похожи, не смотря на то, что родились в разных странах. Вы, месье, очень интересный человек, и я рада, что в Англии, куда я прибыла одна, у меня есть такой спутник.

– Я тоже этому рад. Анна, а разрешите личный вопрос.

– Разрешаю, если он тактичен.

– Я надеюсь, – Виктор кивнул. – Как вас отпустили одну в другую страну? Это же может быть опасно.

– Я совершеннолетняя, и отец не возражал тому, – Анна посерьезнела. – Да и кто мне может запретить делать то, что я хочу? Даже муж, будь он у меня, не послужил бы препятствием путешествию. Я не зря сказала, что люблю свободу. Я ее ценю больше всего на свете.

– Я сам такой, и ни за что на свете не позволил бы себе ограничивать кого-либо, будь то жена или дети, – он оперся на трость. – Но это редкость; Европа живет еще в прошлом веке, и женщина, по мнению большинства мужчин, создана для кухни.

– Фи, – она поморщилась. – Хотя, так и есть, многие придерживаются подобного мнения.

– Так вы говорите, что ваше сердце свободно, раз вы еще не замужем? – поймав паузу, Виктор хотел придать непринужденность тону, но немного сфальшивил, несмотря на всю выправку. Вопрос был очень интересен для него, потому как всю прошлую ночь он не мог уснуть, думая о красивой парижанке. Причин этому он не находил, хотя под утро набрел на неутешительную для себя мысль. Она гласила, что Виктор слишком долго бороздил моря и океаны, и пришел его черед остепениться, завести семью. Отсутствие длительных отношений с женщинами делало свое дело, хотелось нежности и ласки, хотелось, приходя в свой дом видеть родного человека, составляющего счастье всей жизни. Одним словом хотелось быть любимым. Вторая мысль Виктора говорила, что его жажда счастья и одновременный с этим страх одиночества заставляют придумывать чувства, и поэтому он увлекся Анной настолько, что не может нормально спать. Вот что он надумал под утро, но легче от этого не стало. Все было сложно, и чтобы не говорил разум, сердце действовало по-своему, заставляя двигаться навстречу чувствам. Виктору на самом деле казалось, что он ее где-то уже видел, и присутствовала уверенность, будто они виделись не на Арбр Сек, а она ему когда-то снилась… Но это были простые домыслы. Главное, в присутствии Анны он чувствовал полнейшее спокойствие, какого не было долгие годы в его бешеной жизни. Виктору очень хотелось услышать, что ее сердце свободно. Он понимал: вряд ли на что-то возможно рассчитывать, она здесь на пару недель, по истечению которых они навсегда расстанутся. Но разум ничего здесь не значил, впервые в его жизни отказываясь подчинить себе сердце.

Итак, вопрос прозвучал. Сначала брови Анны, вопреки ее самообладанию поползли вверх, потом она вернула их усилием воли на место, и громко выдохнула.

– Неожиданный вопрос, – она даже не знала, что ответить.

– Простите мою бестактность… – Виктор поклонился. – Долгие годы общения с матросами и солдатами обтесали мои манеры и не самым лучшим образом отразились на…

– Перестаньте, – она приложила палец к своему рту, призывая к молчанию. – Я принимаю ваши извинения, тем более что сама попросила общаться со мной без особых манер, как со своей сестрой, а ей вы в праве были бы задать такой вопрос, – она лукаво улыбнулась. – Давайте впредь договоримся с вами: вы были со мной с самого начала очень открыты, доверяя мне, и с моей стороны было бы некрасиво отвечать вам обратным, тем более я сама этого не хочу… Я вам доверяю. С первых минут знакомства мы нашли общий язык и не будем это портить недомолвками…. Конечно, воспитанной девушке не правильно так говорить, – она помедлила, – но вы можете спрашивать меня о чем угодно, как и я вас. Договорились?