Ильин потушил окурок и встал. Внешне это был высокий молодой человек, кареглазый, с каштановыми вьющимися волосами. Так как он был коротко стрижен, волосы не вились, но в детстве у него был хвостик, и тогда из-за шевелюры и приятных черт лица его вечно принимали за девочку. В восемь лет он принял самостоятельное решение изменить внешность, а в особенности прическу, и с тех пор коротко стригся. Тонкий нос средней длинны с четко очерченными крыльями, полные губы и восточные глаза с длинными ресницами. Может и не из-за внешности и телосложения, а из-за шарма или обаяния, но он нравился девушкам. Виктор с детства бегал на длинные дистанции, и к выпуску из школы у него был первый разряд по легкой атлетике. После окончания школы Виктор забросил спорт, но так и остался сухим и жилистым, как гончая. Черты его лица были бы женственны, если бы не жесткая складка у рта и волевой подбородок. Две ранних морщины разрезали лоб. Одна маленькая, между бровей, а другая горизонтальная, посередине лба. Из-за них, а особенно если на щеках была двухдневная щетина, он казался года на четыре старше. Лицо было слегка угловатым из-за сильно развитых скул, но это почти сгладилось с возрастом, и годам к тридцати обещало исчезнуть совсем. Жесткий, немного надменный, но ироничный взгляд выдавал волю и сильный характер, какой, несомненно, у Виктора и был. Есть теория, что жесткость характера обуславливается грубым именем, без гласных на конце. Так это, или нет, но Виктор Олегович этой теории соответствовал полностью.
В детстве он был заводила и лидер, но со временем это потерялось. Все компании юности неизбежно распадаются, и мы остаемся в одиночестве. Но Виктор не отчаивался, его вообще мало волновало одиночество и мнение других. Когда он, придя из армии, где два года служил во внутренних войсках, не увидел на районе знакомых лиц, даже грусти не проскользнуло в сердце. Из всей доармейской компании осталось только два друга, и их хватало с лихвой. Остальные либо переехали, либо спились, либо сторчались, либо настолько глубоко ушли в семейный быт, что их обратно было уже не вернуть. Но это не ново, в жизни бывают потери и побольше. К настоящему времени с двумя друзьями юности Ильин виделся редко, у каждого была своя жизнь. Все, что могли пережить их отношения, они уже пережили, и, значит, дружба непременно должна была дожить до старости, пройдя через всю жизнь. Да, пусть редки встречи, но как тепло, когда видишь близких людей…
Между тем сумерки сгустились, солнце исчезло за краем горизонта, и Ильин включил свет в квартире. Чем бы ему заняться? Изо дня в день одно и тоже… Книги уже перечитаны по паре раз, фильмы в домашней коллекции пересмотрены. Телевизор Виктор смотрел только в девять вечера, чтобы узнать последние новости. Кто-то сказал, что ночь, проведенная в одиночестве – это потерянная ночь, и Ильин был с этим согласен полностью. Но что ему оставалось делать, когда Варвара (любовница) была в отъезде, и обещала вернуться только через три дня? Одним из хороших способов убежать от скуки была работа, в частности по дому, но, как назло делать было нечего. Вещи были чистыми и глажеными, пыли нигде не видно, все предметы на своих местах. Тоска. Он печальным взглядом окинул комнату. Эта квартира досталась ему от матери, переехавшей в Москву к новому мужу, с которым познакомилась лет семь назад. Своего родного отца Виктор и в глаза не видел, но мало переживал по этому поводу. Как его зовут, и кто он по профессии Ильин не интересовался с самого детства, и поэтому чисто теоретически отцом мог оказаться любой мужчина старше пятидесяти лет, проживающий в том же городе. Зато Виктор очень хорошо знал, каким человеком был его отец в моральном плане, и больше ничего ему знать не требовалось. Со стороны матери это была ошибка юности, Виктор у нее появился, когда ей стукнуло семнадцать. Правда, она ни о чем не жалела. За то, что мать вырастила его без любой посторонней помощи, сын прощал матери все, и считал достойной памятника при жизни. Но это долгая и банальная история, каких по всей России, было, есть и будет еще сотни тысяч. Отличаясь умом, Виктор во всем имел свое мнение, и мог бы, сославшись на личную обиду матери к отцу, решить, что тот, может быть, был и не таким уж плохим человеком, каким его выставляли. Но мать являлась во всем прямолинейной и несгибаемой, здравой в суждениях женщиной; и то, что она почти всегда приводила факты, убеждало в ее правоте. Как бы там ни было, но свобода, обретенная с переездом матери лет пять назад, и радовавшая Виктора по началу, теперь его тяготила. К одиночеству он привык, но, конечно, хотелось рядом видеть человека, которому доверяешь. Три комнаты казались пустыми и ненужными, и сама небольшая квартира советской планировки стала слишком большой для одного. Ильин подавил вздох, и пошел обратно на кухню, где провел инвентаризацию холодильника. Готовить ничего не хотелось, он просто достал сковородку со вчерашним фаршированным перцем, и, не разогревая, съел, полив тот сметаной.
В тот вечер был какой-то эмоциональный спад, редкий для деятельной и темпераментной натуры Виктора. Он знал, что бороться с этим бесполезно, и хандру, как простуду, нужно просто пережить. После ужина мужчина включил-таки телевизор, чтобы просмотреть поток новостей по центральному каналу. Как обычно, все сводилось к одному: мир катится в пропасть; на что Ильину было глубоко параллельно. Потом он переключился на радио, но оно быстро наскучило, и, проверив электронную почту, которая оказалась абсолютно пуста, Виктор начал стелить постель. Он это делал вопреки своему обыкновению не ложиться спать раньше часа ночи. Спать не хотелось, но это состояние приходящее и уходящее, а так как он умел, когда надо, полностью выключать свои мысли, сон должен был вскоре прийти. Так и вышло, мужчина и сам не заметил, как заснул. Правильное решение: отдых лишним для организма не бывает, и тем более он не лишний, когда больше нечем заняться. Засыпая, Ильин знал, что утром, вместе с поднявшимся солнцем, поднимется на позитивную ноту и настроение.
Вообще Виктор редко видел сны, не чаще чем раз в месяц. Ученые говорят, что сон без сновидений самый здоровый и крепкий, потому как мозг в это время лучше всего отдыхает. Виктор всегда спал крепко, но когда видел сны, это была его радость. После любого сна, даже кошмара, у него оставалось приподнятое настроение, которое держалось весь день. Но в этот раз ему снились вовсе не кошмары. Снилось ему, настолько ярко, что казалось живым, бездонное небо Андалусии. Виктор даже чувствовал ветер на своей коже, запахи трав и шум воды в ручье. Он жил в этом сне.
Испания. Андалусия. Конец XV века.
Виттор на рассвете вышел из дома, чтобы полюбоваться поднимающимся солнцем. Ярче солнца сияла только его улыбка. Счастье. Если с кем и могло случиться счастье, то оно ни в какое сравнение не шло с тем, которое испытывал в этой жизни Виттор Алехандро Фелипе Хуарес де Ихо. Он, сын богатого торговца сукном из Севильи, через две недели женился на самой красивой девушке в городе, а, может и во всей Андалусии – Анне.
Было начало мая; земля уже давно отпустила от себя зимнюю стужу, холод, и снег, и раскрылась миллионами цветов, колосистыми травами и листвой на деревьях. До периода летней духоты, который испанцы называют «каникула», оставалось еще месяца полтора, и Виттор как ребенок радовался свежести и теплу. Это ощущалось более остро, потому что он был счастлив, и все, о чем он мог только мечтать, сбывалось. Его любила самая красивая девушка Севильи, и она не зря такой считалась, поверьте мне. Человек, который не родился испанцем, и не жил в то время, не знает, что значила девушка с белокурыми волосами для любого представителя мужского населения Испании, от старого идальго до молодого кабальеро (не говоря уже о простых смертных – крестьянах, буржуазии и цеховиках). В те времена, когда блондинка проходила по улице, движение на ней останавливалось, и среди всеобщего молчания, то тут, то там звучали восхищенные возгласы и признания в любви. Нечему удивляться, красок для волос тогда не было, а ухищрения итальянок, которые знали секреты обесцвечивания волос, еще не приобрели силы в Испанском Королевстве. Анна, дочь зеленщика, от природы обладала прекрасной гривой пышных, чуть вьющихся волос медово-соломенного цвета. Карие, красивые глаза с поволокой, гордый овал лица, пухлые губки, точеный прямой носик, и грация королевы… Она была незабываема и восхитительна. Отец Анны был не беден, хотя и не богат, но для дочери на лучшие наряды, украшения и прочие капризы, старый вдовец Себастьян денег не жалел. Из-за этого они и встретились с Виттором, когда Анна с отцом пришли в лавку де Ихо – старшего, чтобы она сама выбрала отрез черного с серебряными нитями бархата на платье. Тогда Виттор увидел ее впервые, это было полгода назад.
