Нет, только спасение беззащитной Орихиме должно было занимать все ее мысли и управлять ее телом, заставлять ее двигаться еще быстрее, еще осмотрительнее и еще незаметнее по этим бесконечным коридорам Лас Ночес – так или иначе, рано или поздно, а они выведут ее на след Иноуэ и тогда они вдвоем смогут поспешить к оставшимся. Вместе.

Впереди наконец-то показался просвет, и Ичиго, передохнув, перешла в сюнпо, чтобы вырваться из гнетущего ее столько времени мрака. Шаг, второй, третий – подожди еще немного, Орихиме! Однако на выходе внезапная преграда появилась настолько быстро перед ней, что Ичиго, так и не успев затормозить, со всей силы врезалась в кого-то твердого и сильного, отлетев назад на несколько метров и больно ударившись затылком.

– К-ксо!.. – выругалась она, увидев кровь на кончиках пальцев, ощупавших влажные рыжие пряди.

– Ничего интересного, – проговорил человек, выглядевший лишь тенью в контрастном свете того, что находилось после тоннеля. – Твой череп расщепился при легком падении. Что же тогда будет, если к тебе применить истинную силу?..

Куросаки затуманенным взглядом посмотрела на говорившего: в руках того подпрыгивал зеленый разраставшийся шар света, озаряя все больше своего хозяина – его надменное бледное лицо, и изумрудные змеиные глаза, и «бесконечные» слезы, пересекавшие впалые щеки.

– Улькиор-ра, – простонала Ичиго, с трудом, но все же выудив из памяти имя арранкара, напавшего на них в заброшенном парке Каракуры.

– Ты помнишь мое имя?

Куросаки прохрипела, поднимаясь с колен и сплевывая собравшуюся во рту кровь:

– На память особо не жалуюсь.

– Это мне неинтересно…

– …мусор?

– Что? – Удивление наконец-то отразилось на бесстрастном лице Улькиорры.

– Мусор. Разве не это ты хотел сказать? Обычно ты всех так называешь при встрече…

Арранкар хмыкнул:

– Я называю так тех, кто этого заслуживает…

– Меня попробуй?

Куросаки достала меч и, выставив его вперед, крепко сжала обеими руками.

– Не самое лучшее время для битвы, когда враг едва стоит на ногах.

– Хватит говорить со мной в таком надменном тоне! – вспыхнула Ичиго, у которой просто не было времени на пустую болтовню.

Арранкар, тем не менее, медленно отвернулся от нее и пошел прочь из коридора.

Стоя в замешательстве и провожая взглядом спину врага, синигами растеряла все мысли и былую решительность. Кровь побежала по ее виску, и, смахнув ее, Ичиго с удивлением заметила, что то были капельки пота, покрывшие ее лоб нервной испариной.

– Ксо! Что это со мной? – Заворожено, уставившись на пальцы, в поле зрения Куросаки дальше попали окровавленные руки под разорванными рукавами косоде, затем бурые пятна проступившие на плече и прилегавшему к нему левому боку.

Она недоумевала: «Неужели я так сильно ударилась при падении? Или же… Это раны, полученные еще в бою с Дордони? Тогда, тем более, странно, почему я их не замечала прежде?»

Девушка повернула лезвие Зангетсу к себе и увидела в отражении лицо, полностью перепачканное потеками крови, а также страх, кричавший в ее взгляде. Негодование медленно, но стремительно охватило ее. Вмешательства Хичиго не потребовалось: полностью отдаваясь гневу и ярости, вспыхнувших в сердце, Куросаки взяла себя в руки.

– Улькиор-р-ра!!! – закричала Ичиго, на ходу высвобождая банкай и вылетая из тоннеля на белый свет в поисках оскорбившего ее врага.

Куатро Эспада обернулся на голос и застыл на месте в ожидании атаки.

– Гетсуга Тен…

Куросаки запнулась, так и не успев взмахнуть занесенным над головой Улькиорры занпакто.

– …шоу.

Резкая боль пронзила ее тело, и карие глаза, тускнеющие на ходу, увидели внизу свое пронзенное насквозь рукой арранкара солнечное сплетение.

– Скучно, – только и сказал Улькиорра и резко вырвал руку из Ичиго, оставляя круглый пустой след от своего обыденного удара.

– Уль-ки-о-рра… – по слогам прошептала Куросаки имя врага, так внезапно и так стремительно победившего ее.

– Мусор, – ответил арранкар, поджав губы: он смотрел на медленно угасавшую жертву без каких-либо эмоций, без каких-либо других слов, без каких-либо посторонних мыслей.

«Скука», – Куросаки видела единственное чувство на лице человека, убившего ее.

«Какой бесславный финал…» – попыталась подумать она, переставая попутно слышать внутри крики Зангетсу от отчаяния и Хичиго от негодования. Их голоса становились все тише и тише, пока вовсе не ушли из ее головы, вслед за покинувшими ее последними мыслями…

Улькиорра медленно повернулся и так же неспешно стал удаляться от терявшего последние жизненные силы Куросаки Ичиго. В его голове крутилась единственная фраза о том, насколько был не прав Айзен-сама: временный синигами не представлял из себя ровным счетом ничего,и в доказательство этому теперь он оставался лежать с зияющей дырой в груди, а не светящимися надеждой и отвагой глазами.

И глаза Ичиго темнели. Необратимо. Под последние аккорды ее дыхания. Бездумные, бездушные, безнадежные, безжизненные глаза. Они просто упирались финальным взглядом в голубую высь фальшивого небесного купола. Куросаки ненавидела этот искусственный цвет за то, что он отбирал на себя ее последние в жизни эмоции. Она попыталась сделать усилие над собой, подумать о чем-то хорошем, вспомнить всех, кто был ей дорог, но не смогла. Имена застревали. Образы рассеивались. Сроднившийся с ней аромат сакуры медленно улетучивался... Ее сил не хватило на то, чтобы сомкнуть веки – те, не подчиняясь, просто дрожали рефлекторно, останавливая недвижимый взор ее застывающих темных глаз на кардинально изменившемся небесно-голубом свете. Почему-то с каждым последним пульсом он горел все сильнее и сильнее, будто бы впивался в душу Ичиго, крича, требуя от нее внимания в ответ, вызывая в ней парадоксальное желание жить…

====== XI. НЕ ВЫРВАВШИЙСЯ КРИК: РЕВНОСТЬ И РАСПЛАТА ======

Орихиме утратила счет минутам, с бегом которых Лоли и Меноли методически и изощренно издевались над ней. Два арранкара, возненавидевших пленницу с первого взгляда, решили разобраться с проклятой выскочкой, когда ее вечный страж так удачно покинул свой пост. Его внезапное отсутствие поражало, ведь Улькиорра, точно Цербер, не отходил от ее покоев ни на шаг, появлялся у нее по первому же зову и защищал ее одиночество от любого постороннего вмешательства. Если эта девушка, действительно, представляла какой-то интерес для Айзена, то лучшего охранника было не сыскать. Это знали и Лоли с Меноли. Это знала и Орихиме. Это знал и сам Улькиорра.

«Почему же ОН не приходит?..» – судорожно перебирала в уме Меноли, стараясь не смотреть на всю жесткость, с которой ее подруга наносила удары по рыжеволосой «принцессе». Меноли не могла пояснить причину столь внезапной злости, охватившей разум и действия Лоли. Неужели зависть? Неужели ревность? Неужели инстинкт?..

«Чем дольше ОН не приходит, тем лучше!» – Тем временем, зверь, пробудившийся в Лоли, сходил с ума, чувствуя разивший запах крови в воздухе, замечая плавно растекающиеся алые пятна на белом платье пленницы, видя ее заплаканные глаза, слыша кровавые хрипы. Она хотела еще, еще и еще наслаждаться этим чудовищно-жалким зрелищем, не желая останавливаться, плевав на все последствия и реакцию зеленоглазого телохранителя. В глубине души, Лоли даже хотела увидеть непробиваемое лицо Улькиорры, его отстраненный взгляд, смешанный с презрением и… болью? В Лас Ночес сплетни распространяются быстро и, отчасти, было небезынтересно их проверить.

«Господи, хоть бы ОН не пришел!..» – молилась в душе Орихиме и, молча, сносила невероятной силы удары Лоли, старавшейся непременно угодить по ее лицу, груди и животу. С каждым новым толчком голые плечи и шея в разорванном платье прилипали к полу, испачканного лужами крови, ее крови, но Орихиме лишь стискивала покрепче зубы, царапалась щекой о дощатый пол, всхлипывала и упорно сдерживала слова… «Если он услышит… Если придет… Он сказал, что это будет означать… Нет! Тогда нет, пускай не приходит. Так я хоть буду знать, что мои друзья все еще целы…»