Я открыл дверь и вышел из машины, чтобы позволить ей сделать то же самое, с моей помощью. Мне не хотелось даже думать о прощальном вечере для нее, но видимо, это была единственная тема, интересующая ее на тот момент.

— Просто я хотела позвать Эль с Луи, — выражение ее лица говорило о том, что она пытается прочесть мои мысли. — Если ты не против.

— Как хочешь, малышка.

Притянув Мэри к себе, я поцеловал ее в висок и почувствовал родной запах ванили. Теперь мой любимый запах. Мэри хихикнула и потянулась, чтобы оставить красный от помады след на моей щеке.

— Можешь сфотографировать мою щеку в помаде и выложить в инсту, — шутил я, подмигивая, когда она подняла на меня взгляд.

На это она закатила глаза, продолжая улыбаться.

— Во-первых, это не помада, а блеск для губ…

— Без разницы, — я специально перебил, наслаждаясь ее реакцией.

Мэри укусила губу, затем продолжила:

— А во-вторых, мой инстаграм станут разрывать комментарии, — ее голос становился тише по мере окончания предложения.

Она принялась разглядывать свою обувь и смотрела на землю перед собой до тех пор, пока мы не зашли в дом. Дойдя до входной двери, я отключил охранную систему и пропустил девушку вперед. Пока я разбирался с обувью, она быстро выскочила из босоножек и поскакала по лестнице наверх. Эхо от ее частых шажков разошлось по большому, пустому дому. Когда я вошел в спальню, а сделал я это после того, как снял обувь и выпил на кухне стакан яблочного сока, она уже лежала в нашей белой постели. Мэри обнимала подушку с закрытыми глазами, но я знал, она не спала. Начав снимать с себя уличную одежду, я услышал, как она тихонько меня позвала. Но глаз так и не открыла.

— Гарри.

— Мэри.

Она слегка нахмурилась, но ее брови тут же приняли безмятежное положение.

— Мне больше нравится «малышка».

Ее слова заставили меня слегка посмеяться. В ту минуту я как раз расправлялся с брюками.

— А мне нравится называть тебя по имени, — дразнил я.

У нее правда красивое имя.

— Меня все называют по имени, — ответила она. — А ты… ты не все.

Я отошел к стенке возле двери, чтобы выключить свет. И когда нас окутал мрак, Мэри позвала меня лечь.

— Я тогда никто? — усмехаясь, спросил ее я.

Я залез под одеяло, отобрал у нее подушку, потому что обнимать она должна не ее, а меня, пододвинулся ближе и тут же ощутил, что у нее холодные ноги. Она снова замерзла.

— Нет, — ее нежная рука нашла мою щеку. — Ты не никто. Ты просто не относишься к тем «всем», о которых я говорю.

Мэри шептала эти слова, лишь иногда я слышал ее посвистывающий голос, будто у нее болело горло. Я потянул ее на себя. Она была словно ледышка.

— К кому я отношусь?

Мои глаза уже адаптировались к темноте, я мог различать предметы. Я посмотрел на девушку, которая лежала, обнимая меня за талию, и убрал волосы, упавшие на ее лицо. Вырез ее растянутой домашней майки из-за ее лежачего положения открывал мне практически все. Осторожно освободив руку от ее волос, я поправил одежду на ней. Но Мэри вернула все, как было.

— К кому-то особенному. И поэтому я разрешаю тебе всё.

========== Глава 54. ==========

Комментарий к Глава 54.

Ребяткии, держите новую главу❤ Думаю, теперь долго не будет обновлений. Но я сейчас в процессе корректирования первых глав, так что можете зайти и поглядеть:D Вспомните, какие они сначала ужасные были хд

POV. Мэри

Утром я проснулась вместе с лучами солнца. Я открыла глаза и тут же увидела темно-голубое небо, отливающее всеми оттенками желтого на горизонте. Вчерашняя ночь постепенно формировалась в моей памяти, но мне не было стыдно. Я не смущалась, и это удивляло меня саму. Я даже была довольна собой. Мы с Гарри были близки все время моего пребывания в Лондоне. И я была счастлива в этом городе, с этим человеком. Прошлой ночью я решилась сделать то, что клялась не делать, пока не переживу свое восемнадцатилетие. Я знала, такое решение легкомысленно, неразумно, что этого человека я возможно никогда больше не увижу. Но еще я знала, что такого же человека больше нет нигде, и поэтому в тот, почти последний, день, я была готова на все. С ним.

Однако он не посмел меня тронуть. Он лишь приложил палец к губам, заставляя меня молчать и ничего не делать, притянул к себе, надежно обняв, и спросил:

— Почему ты это сказала?

— Потому что мне никто не нужен так, как ты. И я хочу только тебя.

Моя речь была уверенной, и я внимательно смотрела в эти прекрасные зеленые глаза. Возможно, в ту ночь я чувствовала себя так, потому что с наступлением темноты мы все теряем рассудок, но даже если бы произошло то, на что я решилась, по утру я не стала бы жалеть.

— Я не хочу, чтобы ты решалась на это только лишь из-за того, что скоро улетаешь, — сказал он, потирая мою щеку большим пальцем.

Я любила его в игривом настроении больше, чем в таком. Хотя возможно я заблуждаюсь. Возможно я любила его во всех смыслах, в любом настроении. Притянув меня к себе вплотную, он сделал одно быстрое движение, и я оказалась сверху. Его большие ладони лежали на моей пояснице, и мы оба смотрели друг на друга. Мне казалось, это было бесконечно. Своими тонкими пальцами я крутила его кудрявые волосы и запоминала черты лица: мелкие родинки, цвет глаз, цвет губ. Все то, что невозможно разглядеть на фото.

— Я…

— …буду хранить вечно наше бесконечное лето.

— Но оно скоро закончится.

— У него не будет конца в моей памяти, — я замолчала в облегчении, что выговорила ему то, что так давно хотела.

Гарри всегда будет неотъемлемой частью моей жизни, хоть и маленькой. Я смотрела на него и казалось, что мы просто изучали друг друга, стараясь запомнить. Но оба знали, что это невозможно. Мы не можем запомнить всё на свете. Медленно, но всё — абсолютно всё — уничтожается, стирается, забывается.

— Я лечу в Сидней в тот же день, когда и ты. Только вечером, — произнес Гарри, смотря и путая пальцы в моих волосах.

Мне хотелось остаться, поцеловать его, отдаться ему, бросить всё. Но какая-то частичка разума, еще присутствовавшая в моей голове, говорила мне «нет». Я должна жить дальше. Гарри развеял мои мысли, осторожно перекладывая меня на кровать, и закрыл свое лицо ладонями.

— Мы… Мы не подходим друг другу.

Я посмотрела на него. Мне хотелось кричать, как он может так говорить после того, через что мы прошли, но я не сделала этого. Ведь это было правдой. Так себя вести — просто-навсего несправедливо по отношению к нему, потому что он был прав. Мы оба понимали это и принимали.

***

Я встала с кровати, поглядывая, как волосы Гарри слегка рассыпались по подушке. Он неосознанно стал щупать место на кровати, где лежала я. Наткнувшись на вторую подушку, Гарри притянул ее к себе и, слегка приобняв, облегченно вздохнул. Мне срочно нужно было выкинуть эту картину из своей головы, иначе она просто застряла бы, постоянно повторяясь в моем воображении, когда всё это закончится. Я вышла в коридор и бесшумно прикрыла за собой белую дверь. Я никогда не любила ныть, но в такой ситуации невозможно было сделать что-то иное. Но звонить кому-то, чтоб проплакаться я была не в силах. Лестница со второго этажа на первый была покрыта мягким ковром, которого я никогда не замечала прежде, точно так же, как перила из белого крашеного дерева. Стены всего дома были украшены искусно сделанными розетками. Одно из тех качеств, которые я любила в Гарри, это его вкус. Я зашла на кухню. На столе стояла кружка недопитого Американо, и пустая коробка от яблочного сока аккуратно лежала у мусорной корзины. Это самый большой беспорядок в доме Гарри, который я видела за все это время. Он любил чистоту и порядок. Не до фанатизма, но все же. Помню, как в ночь, когда мы с ним вернулись с его концерта и устроили бардак, Гарри раньше меня отправился спать, даже предлагал донести меня, но я отказалась. Тогда я просидела несколько минут за столом в гостиной, а потом оглядела комнату и не смогла не прибраться. Утром Гарри сказал, что ему приснился сон, и пересказал точь-в-точь ту ночь. А я засмеялась, но так и не призналась в том, что это было совсем не сном. Наверное, он увидел чистоту в доме и решил, что той ночи не было. Может быть, я тоже прилетела бы домой, легла спать, а утром проснулась и решила, что всё это было сном. Я направилась к холодильнику. Но как только открыла его, увидела остатки пиццы. Гарри не мог без завтрака, поэтому я вытащила коробку и оставила на столешнице. А мне не нужен был завтрак, во-первых, аппетита совершенно не было, а во-вторых, если я не позавтракаю, мне не будет хотеться есть весь день, а я не собиралась сегодня объедаться. Я направилась к буфету за небольшой тарелкой для Гарри. Слева от меня ослепляюще загорелся экран телефона, заставляя хмуриться и забывать о том, что собиралась делать. Солнце еще не полностью поднялось над горизонтом, и мои глаза не сразу отреагировали. Это был телефон Гарри. Он поставил его на беззвучный режим, а звонивший ему абонент был неизвестным. Я решила не брать трубку без Гарри. Но, видимо, человек на той линии отставать не собирался. На четвертой его попытке, я провела пальцем по экрану блокировки и приложила гаджет к уху.