— А как твоя работа, Гарри? — вдруг спросил дядя.

Откусив сочный кусок, я медленно его жевала, стараясь продлить это удовольствие.

— Эм… Ну, как всегда. Хорошо.

— А вот когда мне сказали, кем ты работаешь, мне стало интересно, — он осекся. — Вы там распределяете, какие редиски в какой стране, или вы оптом распродаете их?

Когда дядя Эндрю закончил свой вопрос, я поперхнулась мясом, так сильно кашляя оттого, что кусок застрял прямо в моей глотке. Алекс стал тихо усмехаться где-то в сторонке. А Гарри принялся стучать по моей спине, и когда у меня отошло, я извинилась и пошла в туалетную комнату. Недолго рыская по дому я нашла уборную и, заперев дверь, обеими руками оперлась о раковину. От кашля даже слезились глаза, я решила умыться. Через некоторое время в дверь постучали.

— Уже выхожу, — крикнула я, вытирая лицо полотенцем.

Как только я открыла дверь, увидела Гарри. Он стоял, облокотившись о стену, затем провел рукой по волосам.

— Федеральное Бюро Редисок тоже Алекс придумал?

— Да.

Гарри выжидающе на меня смотрел.

— Не-е-ет, — я сдалась.

Он закатил глаза в полуулыбке и схватил меня за руку, ведя обратно во двор. После этого Гарри уже чувствовал себя не так напряженно, а более свободно и непринужденно. Дядя Эндрю, после того, как узнал, что Гарри — всемирно известный певец, как-то притих, зато Алексу за несколько часов уже стало проще. Они перекидывались едкими шутками, и мне оставалось поговаривать с Эндрю на менее волнующие и интересные темы. Но мне действительно хотелось, чтобы они поладили. К вечеру, когда уже начинал дуть холодный ветер, мы постепенно стали переносить грязную посуду на кухню. Я загрузила посудомойку, а Алекс помог мне с ней разобраться. Она была не такая современная, как у Гарри, и это уже немного усложнило мне задачу. Дядя Алекса уселся в гостиной за телевизор, а Гарри остался дышать воздухом. Приоткрыв на кухне окно, я поставила чайник кипятиться, только позже осознав, что в доме есть диспенсер.

— Гарри оказался… нормальным.

— Ты ожидал обратное? — я хмыкнула.

— По клипу «What Makes You Beautiful» нельзя сказать, что он нормальный, — Алекс принялся смеяться.

Я сморщила нос.

— Не люблю эту песню. А насчет клипа… — я осторожно налила себе кипятка в кружку. — Ему там всего шестнадцать. Вроде.

Алекс достал мне пакетик чая из буфета.

— Как и тебе сейчас, — он открыл холодильник и стал расчищать в нем место для остатков шашлыка. — Кстати, не против, если я тоже поеду тебя провожать? О, у нас есть Сникерс, хочешь?

Взяв его, я принялась разбираться с этикеткой.

— Нет, совсем наоборот, — мой голос звучал мягко. — Но я живу сейчас у Гарри, отвезет меня в аэропорт тоже он, и…

— И я буду там помеха, — не обиженно закончил Алекс. — Понял.

Я улыбнулась ему.

— Прости.

— Извиняться не за что, всё равно мы вас позвали, чтоб попрощаться, — смеялся он, и я обрадовалась, что Алекс действительно не обижается. — У тебя билет на двадцать восьмое?

Я кивнула и, отпив напитка, позвала его во двор, потому что как раз туда собиралась. Алекс пообещал, что придет, как только разберется с оставшейся едой, и я ушла одна. В доме было очень тепло, и я подумывала остаться там, но все-таки пошла дальше. Гарри сидел в плетеном кресле ко мне спиной, разглядывал газон. Ночной ветер дул ему в лицо, заставляя челку плавно подниматься и опускаться на лоб. Я бесшумно шагнула на холодную террасу и села с ним рядом, дуя на чай, над которым поднималась вьющаяся струйка пара.

— Ну, как тебе сегодняшний день? — я слегка подтолкнула своей коленкой его и заметила углубляющуюся ямочку на щеке.

— Отлично. Только после истории с моим именем и работой, я пару часов чувствовал себя идиотом, — Гарри смеялся.

Я прикусила нижнюю губу, уставившись на землю. Когда я была у Алекса в последний раз, то совершенно не предполагала, что еще раз приду.

— Не кусай губу, — услышала я хорошо знакомую фразу и, учитывая обстоятельства, перестала это делать. — А тебе как?

Я не успевала следить, на какие темы он говорил. Но догадалась, о чем он спрашивает, поэтому подняла вверх большой палец. Через какое-то время пришел Алекс, и мы немного посидели на веранде, вдыхая раздирающий легкие лондонский воздух, а затем я и Гарри решили, что пора уже возвращаться домой.

— Ладно, — Алекс хлопнул ладонями по коленям и встал с кресла. — Сейчас позову дядю. Скажу, что вы уже уходите, — он закатил глаза, а я хихикнула.

Мы с Гарри медленно стали шагать к воротам, за которыми стояла его машина. Когда Эндрю с Алексом нас нагнали, они по очереди разошлись в прощальных речах, словно я ехала не домой, а шла на войну в Афганистан. И всё же я дала себе разрешение слегка всплакнуть. Алекс не был столь эмоционален, сколько его дядя. Возможно, дело в возрасте, а возможно в том, что мы с ним еще увидимся. Попрощавшись с Гарри, они открыли нам ворота и стояли до тех пор, пока наш автомобиль не скрылся за углом. Я могла видеть их в зеркало заднего вида. Потом весь этот коттеджный городок остался позади. И я поймала себя на том, что в памяти уже постепенно стирался вид их дома. Гарри смотрел на дорогу, его брови были нахмурены, и иногда поглядывал на меня так внезапно, будто ему казалось, что я сейчас испарюсь. Такой настрой всех вокруг меня угнетал еще больше. Но этого было не избежать. Подобная реакция нормальна для людей, которые меня ценят. И я любила их всех.

========== Глава 53. ==========

POV. Гарри

Мы доехали почти в полной тишине. Иногда ее тихий лепет бормотал что-то об окружающем нас городе, но из моей головы никак не уходило плохое предчувствие. Я ехал, смотрел на дорогу и чувствовал ее рядом. Ее тепло, случайные соприкосновения наших пальцев, ее голос, слова которого распознать я не мог. Мысли были далеко. Мне хотелось открыть рот и сказать все, что у меня накопилось, но предложения не строились, а слова напрочь вылетали из головы. У меня были сутки. Я знал, что способен с ней жить, что я смогу ее обеспечивать, попросить ее остаться здесь. Со мной. Я могу сделать ее счастливой. Но безрассудство моей идеи вываливалось за рамки возможного. Однако только в ту минуту я понял, что действительно ничего не знаю о Мэри. Я не знал, где она живет, кто ее родители и есть ли они вообще, есть ли у нее братья или сестры, школьница она или студентка колледжа, кто она по национальности, какая ее фамилия и почему она никогда ничего не рассказывала. Возможно, перечисленное выше является мелочью, но мелочи — это то, из чего состоит что-то большее. Я знал цвет ее глаз, знал, что ее руки всегда холодные, что по ночам она сворачивается калачиком и что она неплохо разбирается в созвездиях. Я знал, она красиво рисует и немного боится высоты. Она чуткая и всегда старается всем помочь. Она ранимая и все принимает близко к сердцу. Мы знакомы с ней не так давно, но многое в ней я изучил. Когда она не уверена, она обнимает себя за плечи. И, несмотря на наше столь тесное общение, продолжает меня стесняться. Она любит красивые вещи и ценит искусство, быстро замерзает и очень медленно согревается. Она импульсивна, эмоциональна, — экспансивна. Но скрывает свои чувства, хоть и с трудом. Она больно бьется подушками и вкусно готовит, хоть и не умеет. Я чувствовал в ней желание, когда целовал, но она сдерживала себя, а порой я делал это за нее, хотя и сам ее безумно хотел.

Но в те последние дни я не нуждался в чем-то большем, чем у нас есть. Я просто смотрел на нее так внимательно, как только мог, стараясь запомнить все детали и черты ее лица, каштановый цвет волос, на солнце отливающий серебристым, холодную кисть с длинными пальцами, маленькую родинку над пухлыми губами, длинные ресницы, обрамляющие светло-карие глаза. Она идеальна для меня. Она заставляла одним своим видом делать все так, как она пожелает. Говорят, девушек нужно смешить, чтобы влюбить, но она смеялась, а влюблялся я. Ради такой, как она, хочется жить.

— Гарри? — спросила Мэри, когда я уже заглушил мотор автомобиля. — Так мы… завтра пойдем к твоей семье? Я подумала, что неплохо было бы пригласить их. Мы бы накрыли стол и позвали еще несколько гостей, — Мэри пожала плечами, похлопывая ресницами.