— Тебе все равно не согреться без меня рядом, — я указал пальцем на одеяло, которым она укрылась.

— О, привет, — Эль саркастично улыбнулась мне. — Я смотрю, ты заскучал по мне, милый?

— Определенно.

— А я нет, — она приложила к губам массивную кружку горячего какао.

Но я знал, она сделала это для того, чтобы скрыть свою улыбку.

— Поэтому ты сидишь наедине с компьютером, и вы вместе смотрите мелодраму? — пошутил я, поднимая вверх брови.

— Да, это мелодрама, где мать убила свою дочь в полнолуние. Тебе тоже советую посмотреть, — произнесла она, убирая от себя кружку на столик.

И я невольно хихикнул, когда увидел на ее верхней губе усы из пенки от какао.

— Очень поучительно, — Эль продолжила свою речь.

— Я ухожу сейчас, слоник.

Как ни странно, это было ее прозвище. Я никогда не называл ее так на людях, может быть, только при Найле случайно пару месяцев назад. Оно появилось уже очень давно, когда мы только познакомились. Она всегда была худенькой, но ее шаг был таким уверенным и тяжелым, и я придумал прозвище, чтобы подколоть ее. Эль ненавидела его, а это заставляло меня дразнить ее еще больше.

— Куда? — ее голос вывел меня из транса.

— Пол звонил, хочет, чтобы я заставил Гарри лететь в Сидней.

Я заметил, как она нахмурилась. Она думала о ХарМэри, я готов был поспорить. Направившись к дивану, я присел с ней рядом и, притянув ее ближе к себе, стал слизывать пенку с ее губ. Эль начала смеяться и визжать, отталкивая меня. Наш компьютер свалился, и это отвлекло меня от изнасилования ее. Она смеялась, закрывая лицо ладонью, и театрально вытирала губу, словно ей было омерзительно. Хотя, может и было. Я рассмеялся над ее реакцией и поднял ноутбук, кладя его Эль на колени, чтобы ей не нужно было вставать лишний раз. Тем более ей было трудно делать это одной рукой. Вторая рука до сих пор была в гипсе.

— Все, уходи, — она хихикнула, кусая губу, чтобы остановить себя.

Но мне безумно нравился ее смех. Я кивнул ей и направился к выходу из дома. Мне предстояла тяжелая работа — длительный спор с Гарри. Это невыносимо. Он просто невыносим, когда его что-то не устраивает. Я был на сто процентов уверен, что он не откроет мне дверь, поэтому я набрал номер телефона, пока садился в машину.

— Алло?

— Стэйси, милая! — я прокричал радостно.

— Луи? Луи Томлинсон?

— Да, — меня раздражало, что ворота гаража так медленно открывались. — Стэйс, можно я заеду к тебе? Мне нужны ключи от дома Гарри.

У меня давно был телефон Стэйси. Она была уборщицей и еще здорово готовила. Это было ее тайным заработком. У нас был с ней контракт, гласящий, что она не распространяется информацией, что владеет ключами от наших апартаментов и что она вообще как-то связана с нами. Жить такой жизнью иногда казалось мне адом, потому что все, что ты делаешь, должно быть скрыто.

— Конечно, Томмо. Но я сейчас не дома.

— Где ты? Я заеду.

— Встретимся в кафе Ричмонд?

— Идет.

Я кивнул головой, словно она могла видеть меня, и дождался, пока Стэйс сама бросит трубку. Затем не глядя бросил телефон на задние сиденья. Мне нужно было торопиться, но внутреннее предчувствие утверждало, что я тоже не полечу сегодня в Сидней.

***

Въехав в темный тоннель, я сделал несколько поворотов по памяти и достиг подземного въезда в гараж Гарри. Я воспользовался ключами Стэйс, и ворота автоматически открылись перед моим автомобилем. Несколько минут пытаясь припарковаться среди четырех его машин, я выругался и оставил свою как попало. Все равно Гарри вряд ли собирался куда-то ехать. Мне нужно было его найти. Лестница на первый этаж была темной, поэтому как только я ступил в холл, свет из окон ослепил меня. Тишина в доме была мертвой, заставляя меня сомневаться, есть ли вообще тут кто-то.

— Гарольд, — крикнул я в пустоту.

Никто не отвечал, и я закатил глаза. Хотя его вполне можно было понять. Я всегда чувствовал ноющую утрату, когда собирался уезжать от Эль. Но в случае ХарМэри было неизвестно, встретятся ли они снова. А значит его боль была сильней моей. Я решил подняться на второй этаж. Дверь в спальню была заперта и, интуитивно направившись туда, я открыл ее. Мои глаза расширились, когда я увидел Гарри, сидящего на полу, и разбитую вдребезги бутылку коньяка. Точнее не бутылку, а миллиарды осколков. Гарри сидел как труп, облокотившись спиной о стену. Я с грохотом толкнул дверь так, что она ударилась.

— Какого хрена, Хазз?! — крик вырвался из моего горла быстрей, чем я успел подумать.

Глаза Гарри были налиты кровью. Я мог с точностью сказать, что он абсолютно разбит. Возможно, несколько минут назад он плакал. Он уставился на меня остекленелым выражением лица с какой-то безумной усмешкой, едва заметной и кажущейся такой устрашающей. Еще две пустые, но целые бутылки стояли справа от его руки. По телевизору шло какое-то дебильное ток-шоу. Я отключил его.

— Что… — я хотел спросить, что за черт творится тут, но остановил себя.

Гарри выглядел так, словно был с другого мира. Его глаза смотрели куда-то сквозь. Он не повернул головы, когда я подошел ближе, и вообще казалось, что он не слышит меня. Мое сердце упало вниз, когда я начал предполагать, что случилось. Ком в горле не хотел глотаться.

— Что случилось?

Присев на кровать, я выдвинулся вперед и положил локти на колени.

— Гарри, — я потряс его за плечо.

И он посмотрел на меня мертвыми глазами.

— Луи.

Я молчал, ожидая, что он скажет что-то еще.

— Смешно, правда?

Что за хрень он несет?

— А ее, может, больше и нет вовсе.

Гарри взял бутылку и бросил ее в противоположную стену прежде, чем я успел его остановить. Оглушающий звук эхом отдался в моих бедных ушах.

— Какая ирония судьбы, а! — громко выкрикнул он. — Ты не думал, Луи, как иногда бывает? Прикольно, да?

— Я, блять, нихрена не понимаю, о чем ты говоришь.

Незаметно для самого себя я повысил голос.

— Смерть — штука такая за…

Гарри продолжал что-то говорить, но у меня остановилось дыхание. Смерть. Что он имел в виду?

— Почему… Почему ты сказал смерть? — я перебил его длительные речи и не мог ничего поделать со своим заиканием.

Мой одногруппник взял бутылку, кидая ее в меня, но промазываясь из-за своей нетрезвости.

— Потому что она, блять, умерла! Где твой мозг?! — его голос был громким, полным безумства.

Но эта боль в его интонации была пугающей. Мне казалось, что Гарри впал в расстройство и уже сходил с ума. Но, возможно, причиной такого неадекватного поведения был алкоголь. Кто умерла? Первое имя, которое пришло мне на ум, заставило меня вздрогнуть. Мэри не могла умереть. Ком в горле начинал душить меня, и я уже не мог произнести ни слова. Я посмотрел на Гарри. Он закрыл глаза ладонями, издавая какой-то странный, болезненный свист. Я не стал спрашивать, как это произошло. Это было бесполезно. Поэтому я зашел в интернет. И первая новость, которая всплыла, была новость об авиакатастрофе сегодняшним утром. У меня внутри всё опустилось. Я мигом спустился на первый этаж, так как помнил, что у него на журнальном столике всегда стоял свежий ежегодный справочник, поэтому, только завидев толстую книгу, я стал обзванивать все больницы, службы спасения и стационары подряд. Когда я наткнулся на госпиталь, куда отвезли всех пострадавших в крушении самолета, я понял, что мой пульс участился еще сильней.

— Имя пострадавшего.

— М-Мэри Адденс, — я заикался, прикладывая кулак ко рту.

Гарри не звонил никуда, я был уверен. Но я не винил его, потому что он точно не мог мыслить разумно, а тем более трезво. Через трубку было слышно, как женщина вбивала что-то на клавиатуре, какие-то едва слышимые голоса шептались между собой.

— Мне очень жаль, сэр.

Женский голос выдержал паузу, и мир в глазах стал темнеть. Мое дыхание остановилось на выдохе. Мозг просто не давал сигнал на вдох.

— Мари Адденс скончалась в больнице. Около часа назад.