— Ну, намного лучше, — пробормотал Билл. — Твои советы очень помогли, — тихо прибавил он.

— Еще бы они не помогли, — фыркнул Сириус. — Я свое дело знаю! — самодовольно произнес он.

— К твоему сведению, Лайон тебе не уступит в данном аспекте жизни, — буркнул Билл, поднявшись на ноги. — Должно быть, подобный дар передается по наследству, — усмехнулся он.

— Каждому бродячему псу нужен хороший хозяин, или хозяйка, — изрек Сириус. — И Лайон свою уже нашел, как и я.

— Знаешь, а ты изменился, — вдруг сказал Билл. — В начале лета, когда тебя здесь заперли, ты был каким-то диким, всем недовольным. А сейчас словно тебе вернули что-то…

— Ты слишком внимательный, — недовольно перебил его Сириус. — Мне вернули надежду на то, что моя мечта еще может исполниться. А еще я стал высыпаться по ночам.

— Да, сон самое важное в этой жизни, — словно услышав лишь последнее предложение, улыбнулся Билл. — Не скучай, Бродяга!

— Как же быстро растут дети, — вздохнул Сириус, когда дверь за Биллом закрылась. — Так, теперь книга!

Сириус поднялся на ноги и потопал к двери. Кажется, ему опять придется заниматься переводом.

***

Сириус задумчиво наблюдал за другом, пока тот доедал свой ужин. Конечно, неприлично так пялиться на людей. Но разве Сириус когда-нибудь вел себя прилично? Чего только стоит его мания таскать еду из чужой тарелки. Судя по тому, как быстро ест Римус, друг решил, что Сириус прицеливается к его куску мяса.

— Тебе не холодно? — спросил Сириус, продолжая следить за действиями друга.

— В твоем доме всегда холодно, — фыркнул Римус. — Но сегодня как-то жарко, — задумчиво прибавил он.

— Я зажег везде камины и свечи, — пояснил Сириус.

Римус нахмурился и внимательно посмотрел на него. Сириус только нервно дернул плечом, собираясь пояснить и это. Но послышался знакомый стук. Так стучит деревянный протез Грюма. Сириус подумал, что не стоит выставлять себя ненормальным еще и перед Грюмом, поэтому поспешно захлопнул рот и уткнулся взглядом в свою пустую тарелку.

— А, Люпин, хорошо, что ты здесь, — произнес Грозный Глаз, плюхнувшись на ближайший к нему стул. — Для тебя есть дело.

— А для меня? — поднял голову Сириус.

Но Грюм так посмотрел на него обоими своими глазами, что он тут же вновь уткнулся взглядом в тарелку. Как будто он нуждается в разрешении. Он уже делает то, что считает необходимым. Но нужно продолжать играть. Даже волшебный глаз Грюма не способен видеть сквозь его маску. Волшебный глаз…

— Аластор, какого цвета глаза у Лайона? — перебив экс-мракоборца, объясняющего Римусу, какая книга ему нужна, спросил Сириус.

— Синего, Блэк, — фыркнул Грюм. — Да, я прекрасно вижу магию, которая защищает парнишку, — усмехнулся он, встретив взгляд Сириуса. — Я не лезу в твои дела. И никто, кроме меня, это не знает, — серьезно прибавил он.

— Спасибо! — кивнул Сириус.

Грюм что-то хмыкнул и снова обратился к Римусу, который бросил на Сириуса внимательный взгляд, прежде чем пойти за книгой.

— Так, значит, ты нас всех разыграл, Сириус. — Грюм не спрашивал, он это знал. — И как только попал на Гриффиндор?

Сириус только пожал плечами и откинулся на спинку стула. Он всегда уважал Грозного Глаза, но сейчас это его личное дело, которое никого больше не касается. Хорошо, что Грюм не рассказал Дамблдору, иначе возникло бы еще больше вопросов. А Сириус совершенно не хочет никому ничего объяснять. Он ведь и сам еще не все вспомнил.

Вот только его несколько напрягает то, что волшебный глаз Грюма способен разглядеть защиту вокруг Лайона. С учетом того, что весь прошлый год Грозным Глазом притворялся Крауч… Сириус отогнал от себя все размышления, решив подумать над этим чуть позже. Но, кажется, он знает, откуда Лайону известно о его пробелах в памяти.

— Можешь одолжить мне шоколад, Лунатик? — спросил Сириус, когда Грюм с книгой в руках покинул кухню. — Мне кажется, меня окружают дементоры, — прошептал он, сделав большие глаза. — Они просто повсюду!

— Меня всерьез беспокоит твое психологическое состояние, Сириус, — произнес Римус, положив на стол две плитки шоколада. — Объясни, почему у Лайона синие глаза, — потребовал он.

Сириус взял со стола шоколад и направился к двери, думая, что же сказать другу, чувствуя спиной его пристальный взгляд.

— Ты ведь помнишь, у кого были синие глаза? — не оборачиваясь, спросил Сириус. — Сложи два и два, Лунатик. Потом и поговорим.

А ему еще в одежде нужно покопаться.

***

— И куда ты собрался? — спросил портрет его матери.

Сириус остановился и повернулся к ней, удивленно подняв брови. Конечно, он решил, что все же стоит примириться хотя бы с портретом. Но он совсем не был готов к тому, что она сама с ним заговорит. Она никогда не любила делать первого шага, даже если от этого могла зависеть жизнь…

— Хочу прогуляться, — спокойно ответил Сириус.

— И снова попасть в Азкабан? — подняла брови Вальбурга.

— Так ведь мне там самое место, мама, — невесело усмехнулся Сириус. — Как вы сказали: «Если станете нарушать чистокровные традиции, если подведете семью, то обязательно окончите свои дни в этой тюрьме».

Женщина несколько секунд внимательно в него всматривалась, словно пыталась увидеть подтверждение каким-то своим догадкам. Сириус нервно дернул плечами и отвернулся, собираясь продолжить свой путь.

— Если тебе интересно, на этом настоял Орион, — тихо произнесла Вальбурга. — Я была против! И пыталась его отговорить от этой затеи. Он и сам потом жалел об этом. Особенно, когда ты начал интересоваться тем, что происходит в магловском Лондоне.

— Я никогда не хотел стать предателем крови и недостойным наследником, — так же тихо сказал Сириус, глядя прямо перед собой. — Вы все так меня возненавидели, когда я попал на Гриффиндор. Как будто я этого хотел! Но будь у меня шанс прожить заново свою жизнь, я бы не стал ничего менять. — Он повернулся к ней лицом, гордо расправив плечи. — Обещаю, мама, семья Блэк еще станет уважаемой и величественной, как раньше. Все будут с восхищением говорить о нас. Я сделаю все для этого!

— Я в этом ни секунды не сомневалась, — хмыкнула женщина, и ее губы изогнулись в искренней нежной улыбке, которую он видел последний раз слишком давно.

Сириус улыбнулся в ответ и направился к двери. Ничто еще не поздно изменить в лучшую сторону. Человек может все, Сириус в этом убежден с детства.

***

Прохладный ветер ерошил шерсть, которая уже порядком намокла от морской воды. Камни больно впивались в чувствительные подушечки на лапах. Но Бродяга продолжал упрямо идти вперед, стараясь не обращать внимание на темное скопление теней в центре моря. Он прекрасно осознавал всю глупость своей затеи, всю дурость своих мыслей. Но переупрямить самого себя он не может. Да и не хочет, если уж быть честным с самим собой. Вот только любой бы запер его в отделе для психически больных, узнав, что он затеял. Но он уже давно обезумел, так что от еще одного безумия мало что измениться, если он потерпит неудачу.

Бродяга прошмыгнул мимо болтающих охранников и потрусил по каменному мосту, который вел к огромному, каменному строению. Пес остановился перед запертой дверью, уселся и принялся терпеливо ждать. На самом деле Азкабан не был настолько уж охраняемым местом. Охранников здесь было немного и они мало чем напоминали людей. Точнее, они чем-то напоминали заключенных этой тюрьмы, поскольку сами проводили здесь не мало времени.

Сбежать из Азкабана было не так сложно, как все считают. Отобрать волшебную палочку у охранников, пока они проходят мимо камеры, открыть решетку и быстро сбежать, превратившись в пса. Проблема для остальных заключенных в том, что они не анимаги, а потому дементорам очень просто их остановить. А Сириус поступил намного проще. Он сбежал ночью, сумев в образе Бродяги пролезть между прутьев решетки, настолько он здесь исхудал. Охранники ночью становятся еще ленивее, чем днем. Зато всюду снуют дементоры.