— Почему? Не из-за того ли, что он там танцует, а тебе приходится сидеть в баре? — Уотсон вернул пустой стакан. — Я ему за весь вечер ни слова не сказал. Так что я тут ни при чём.

— Ещё как при чём, — Виктор не спускал глаз с Шерлока. — Будто младший брат, который везде таскается за тобой и постоянно влипает в неприятности. Вообще-то, — Виктор глотнул свой коктейль, — именно это и происходит.

Задело намного больнее, чем Джон пытался показать.

— Мы как-то раз это обсуждали, — размышлял вслух Виктор, — после офигенного траха. Когда кончаешь, последние мозги отключаются. Он в этом мастер. Но в чём, блядь, он не совершенен?

Не обращать внимания. Не обращать внимания.

— А говорили мы о твоей жалкой влюблённости. Он говорил. Я-то старался сменить тему, и, знаешь, его член у меня во рту… — Виктор с улыбкой облизнулся. — Он довольно быстро перестал жаловаться на тебя.

Похоже, Виктор не отвалит, пока не добьётся хоть какой-нибудь реакции.

Джон вздохнул.

— Кое-что о Шерлоке я знаю точно. Никто не сможет заставить его сделать что-то, чего он сам делать не хочет, тем более я. И до сих пор избавиться от общества надоедливого человека для него не составляло труда, — Уотсон изо всех сил старался говорить спокойно. — Так что причина для твоего наезда может быть только одна — ревность.

Лицо Виктора покраснело.

— Ревность к тебе? — оскалился он.

Джон ответил уверенным взглядом.

— Лично мне кажется, что ты бесишься, — добавил он. — Мы с Шерлоком друзья, ничего больше. Всё в твоей голове, Виктор. Как ты сам сказал, не я с ним трахаюсь.

— Но суть от этого не меняется, — Виктор, кажется, чуть успокоился. — Ты этого хочешь.

— Нет, — честно ответил Джон.

— Нет, — усмехнулся Виктор. — Я бы предположил, что ты просто надеешься… на что-то более постоянное.

Не уверенный, как на это реагировать, Уотсон отвёл взгляд.

— Он может быть настолько сосредоточен, — Виктор почти мурлыкал ему на ухо, — что ощущаешь себя центром вселенной. И ты ведь знаешь, как он внимателен. Каждое прикосновение, малейший стон удовольствия — всё запоминается. А его пальцы… — Джон ясно слышал усмешку в интонациях его голоса. — Такие умелые пальцы…

Джон растерялся, не зная, как реагировать на все эти заявления, и неожиданная потеря контроля ему совершенно не нравилась.

— Перестань, — пробормотал Уотсон.

Как красная тряпка для быка.

— Почему? — возразил Виктор. — Ты беспричинно выводишь меня своими действиями. И теперь просишь меня остановиться?

Джон молча проглотил едкое замечание.

— Иди домой, Джон. Если нам станет интересна рутинная жизнь невинного студентика, мы тебе позвоним.

Часть его хотела остаться и развлекаться дальше, хотя бы для того, чтобы доказать Виктору его неправоту. Но сама идея сделать что-либо только из чувства противоречия выглядела ещё более жалкой.

Он проиграл. Это уже ничем не исправишь.

Джон смотрел на барную стойку.

— Когда он заводится, то становится как…

Уотсон молча встал и ушёл.

Комментарий к Игры

1 — более распространённым вариантом перевода было бы «Задняя дверь», но мне это показалось слишком явным намёком на тематику клуба.

========== Интерлюдия: Шерлок ==========

П/а: Много ангста (написано с точки зрения Шерлока). Для понимания истории критического значения не имеет, если душевные терзания вам не по вкусу, можно смело пропустить. Временной промежуток в этой главе захватывает предыдущую и следующую.

Описание употребления наркотиков (разных способов), кокаина, героина, спидов. Если вам неприятно об этом читать, пропускайте.

*

Джон не вернулся. Этот идиот решил сходить в паб, развлечься, и, похоже, кого-то встретил. Скорее всего — Альфреда Бэрда, также известного под именем «Голубой Альф», потому что во время учёбы в университете он знал только двух Альфов.

Шерлок пялился в потолок, игнорируя навязчивое желание, текущее по венам.

Это не может продолжаться.

Он понятия не имел, как так вышло. Но, когда дело касалось Джона Уотсона, можно было ничему не удивляться.

Джон Уотсон.

Разумно неброское имя. Довольно распространённое, поэтому Шерлок почти ничего не мог предположить о семье. Странно было услышать его от парня, улыбнувшегося ему тогда сквозь пьяный дурман.

Надо было ещё в тот раз его трахнуть и не забивать голову.

Вот только Джон Уотсон вызывал привыкание посильнее кокаина, который как раз начал накрывать Шерлока, смешиваясь с той дрянью, что текла по его венам. Холмс за всю свою жизнь ни разу не встречал кого-нибудь, похожего на Джона; кто так же легко заводил друзей, был таким же понимающим, открытым и чертовски искренним. Ничто ещё не притягивало его взгляд, зачаровывая, как смущённый румянец, появляющийся на скулах Джона, когда тот начинал нести ерунду. Или эти его заразительные усмешки, которым хотелось усмехнуться в ответ.

Джон был невероятно упрям. Даже тогда, сидя в клубе Ударника (жуткая кличка), он не собирался отступать от своих принципов. Он нервничал, ему было страшно, но, несмотря на это, продолжал улыбаться, а ещё — совсем не боялся Шерлока. Эта деталь была, пожалуй, самой ужасающей, перевешивая даже риск лишиться будущего.

Уотсон не пытался избегать Шерлока. Он не испытывал отвращения от того, что видел, не был разочарован. Возмущён, обижен — да, но всё равно готов протянуть Холмсу руку.

И была эта пугающе реальная вероятность, что Джон будет ждать его, что бы он ни сделал.

Нет, не то. Джон его не ждал, во всяком случае, не в том смысле, который обычно вкладывают в эти слова. Уотсон был согласен быть тем, кого Шерлок хотел видеть, в ком он нуждался. Согласен просто оставаться частью его жизни.

Я ходил в гей-клуб.

Сидящий на кровати Джона Шерлок нахмурился, вспоминая все те сообщения от слащавых до самых непристойных.

Джона хотели все.

Уотсон не был застенчивым от природы; ему не хватало уверенности в себе. Шерлок не раз наблюдал, как Джон брал в свои руки ситуацию, казалось бы, совсем вышедшую из-под контроля, даже не осознавая этого; видел, как, оказавшись в центре разгорячённой толпы, тот ненавязчиво вернул атмосферу непринуждённого веселья, опять же не подозревая о собственном влиянии. Завораживало, как постепенно росла его уверенность, превращая в человека, способного легко и ненавязчиво контролировать большие группы людей. И одновременно успокаивала мысль о том, что Джон посчитал отношения с противоположным полом бессмысленными. Слишком неуверенный в себе, слишком милый, слишком добрый — вот о чём думали девушки его возрастной группы, и переставали обращать внимание. Кстати, именно неуверенность в собственных возможностях была основной причиной, по которой парни вроде Джона оставались без женского внимания.

Несколько лет — и ситуация в корне поменяется.

С мужчинами всё было иначе. Другая динамика, иные ролевые модели; им достаточно будет одного взгляда на обескураживающую улыбку Джона, в его загадочные глаза, стоит только понять об отсутствии опыта, и любой готов будет буквально вцепиться в него, как в возможность начать с чистого листа.

Никогда раньше Джон не интересовался гей-клубами. Словно Шерлок был для него единственным возможным вариантом (что, кстати, Холмса вполне устраивало).

Так почему? Почему именно сейчас?

На это невозможно будет спокойно смотреть. Наблюдать, как Джон окажется втянут в мир, который Шерлок…

Что? Сам хотел ему показать?

Ещё нет!

Сейчас ему не нужны отношения. Ожидания, связь, рамки — всё это совершенно лишнее. Соглашаться на нечто подобное — безумие. Ведь Джон непременно начнёт выдвигать условия, касающиеся наркотиков, секса, незаконных махинаций, свободного времени и будущего.

Возможно, требования будут вполне разумными. Ни наркотики, ни беспорядочный секс не являются самыми здоровыми пристрастиями, и в нагрузку с ними идут не самые полезные связи. Но ему ведь ещё необходимо закончить изучение, всё испытать. Нужно сначала испробовать всё доступное и решить, чем можно заниматься.