- Ах, моя госпожа! Мне плохо от одного воспоминания об этом запахе, голова кружится и подступает тошнота. Думаю, мне лучше вернуться домой, иначе ваш вечер будет испорчен мною вконец.
- Не думаю, что вы сможете дойти сами. Пусть с вами отправится кто-нибудь, может…
- Я могу провести мсье Беранже! - воскликнула де Вард и лукаво улыбнулась, – Полагаю, свежий воздух парка пойдёт на пользу Гийому.
Беранже встал, и немного покачнулся, но когда маркиза хотела сказать что-то ещё, вяло улыбнулся, и, заверив, что чувствует себя вполне сносно, покинул внутренние покои де Помпадур под руку с герцогиней Алансонской. Чтобы не казаться слабой неженкой он убедил всех, что может идти, но на самом деле каждый шаг давался ему с большим трудом. По дороге герцогиня пыталась как-то развлечь его, то и дело проводя своей изящной ручкой то по спине, то по чёрному атласу его длинных волос, что так её восхищали, то нежно сжимая его руку, но Гийом лишь вымученно улыбался в ответ, в то время как мысли его были слишком далеко от этого места.
Этот странный аромат, от которого силы буквально покидали его, рождая в голове какие-то смутные образы; упоминание об Англии и принцессе Стюарт; молодой человек с чёрными, как смоль, волосами и такими же глазами - глубокими, как ночное небо – всё это пестрило, меняясь местами, и не давая покоя. На полпути от дворца до их с Томом жилища, Беранже и мадам де Вард встретил обеспокоенный Тьери, и подхватив Билла под руку, попытался убедить его знатную спутницу, что сможет довести своего господина до дома сам, однако она воспротивилась, и покинула их только у калитки, не забыв шепнуть Нарциссу на ухо, что будет рада навестить его завтра, а ему не оставалось ничего, кроме как повиноваться и ответить, что будет ждать её визита с нетерпением. Тьери, вздыхая и сокрушаясь, отвёл его наверх, в опочивальню, где уже весь извёлся Тома, после того, как один из слуг прибежал, и сообщил, что Билл потерял сознание во дворце.
POV Bill:
- Прости меня! – твои руки, твоё заплаканное лицо, твои губы, наугад целующие…
- Ну что ты, успокойся, родной… ведь всё хорошо, - зачем успокаивать? Зачем что-то говорить, что всё хорошо, когда всё плохо? Спаси меня, сделай хоть что-нибудь!
- Гийом, что там произошло? – спрашиваешь, значит, не видишь. Почему ты не видишь, Тома?
- Наверное, было душно. Прости меня. – я так хотел к тебе, я так хотел в тебе спрятаться, но…
- Я люблю тебя бесконечно. Ты – всё, что у меня есть, – обнимаешь, успокаивающе гладишь, - Ты весь дрожишь! Ну что же с тобой, любовь моя? - неужели ты чувствуешь?
- Мне так плохо, Том… - от твоего имени, звучащего из собственных уст, бросает в жар. Не могу…
- Я сделаю всё, как ты пожелаешь, только не уходи. – нет, нет, нет! Ради бога перестань…
- Сделай хоть что-нибудь, прошу тебя! Я задыхаюсь, а ты ничего не хочешь сделать…. Том! - внутри снова нарастает тревожный ком, будто надвигается опасность, от которой некуда спрятаться, а главное, она надвигается не снаружи, а исходит изнутри.
- Но ты даже не даёшь мне возможности! Что с тобой? Скажи хотя бы, что я могу для тебя сделать?! – зачем до боли сжимаешь мои руки, Том? Мне и так больно… Зачем так громко говоришь? Не чувствуешь, не знаешь, не понимаешь. Мне плохо.
- Не знаю… прости, прости, прости…
Спрячь меня, иначе оно меня сожжёт!
Но ты не можешь.
Вырви это вот отсюда, из сердца!
Ты не можешь.
Ударь, сделай больно, хотя бы сейчас!
Даже этого не можешь…
Нет, не ты.
Не твои руки.
Не твои глаза.
Не твой голос.
Не твой запах.
Не твои волосы.
Не ты.
ТВС
_____________________
* - «Олений парк» (фр. parc aux cerfs) — особняк в окрестностях Версаля, предназначавшийся для встреч короля Франции Людовика XV с многочисленными и часто меняющимися фаворитками. В литературе XIX—XX веков феномен «Оленьего парка» использовался в качестве примера развращённости нравов эпохи рококо.
**- Було́нский ле́с (фр. le bois de Boulogne), занимающий площадь 846 га[1], находится в 16-м округе на западе Парижа. Так называемое «лёгкое» французской столицы (второе «лёгкое» — Венсенский лес на востоке города). В 2,5 раза больше Центрального парка в Нью-Йорке, в 3,3 раза больше Гайд-парка в Лондоне. Находится на территории старинного леса Руврэ; посредине леса обустроен парк Багатель.
*** - Филипп I, герцог Орлеанский (фр. Philippe, duc d’Orléans; 21 сентября 1640, Сен-Жермен-ан-Ле — 8 июня 1701, Сен-Клу) — сын Людовика XIII Французского и Анны Австрийской, младший брат Людовика XIV Французского. Женился на Анне Генриетте Стюарт, сестре Карла II Английского, также известной как ‘Minette’. Их брак не был счастливым, в значительной степени из-за гомосексуальных отношений Филиппа с шевалье де Лорреном. Герцогиня умерла в 1670 году, ходили слухи, что её отравили, но это маловероятно.
========== Часть II. продолжение 4. ==========
Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?
Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор - ресниц твоих движенье.
В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих - я ослеп давно.
(У.Шекспир, сонет 149)
POV Author:
Герцогиня де Вард сдержала своё обещание, придя на следующее утро после случившегося, в сопровождении королевского врача. Осмотрев Беранже, пожилой Жан-Жак Ларош обнаружил у него все признаки переутомления, и настоял на длительном отдыхе, как Нарцисс ни убеждал его в том, что чувствует себя превосходно. Что же до Жозефины де Вард, то она очень огорчилась нарушению своих планов относительно танцора. и пожелав пожелавши ему скорейшего выздоровления, высказала надежду на скорую встречу, так как до дня рождения Его Величества она будет оставаться Версале. И единственное, что смог сделать Гийом в ответ на её хлопоты и внимание, это лишь устало улыбнуться.
***
В сердце Гийома поселились пустота и растерянность, которые он ничем не мог изгнать. Они с Дювернуа стали отдаляться друг от друга всё больше. Он сам – потому что больше не чувствовал того спокойствия, что раньше приходило в обществе арфиста, скорее, юноша теперь его раздражал, хотя понять, чем именно, он не мог.
Сам же арфист не усердствовал в попытках что-либо изменить, боясь испортить всё вконец, но старался окружить Нарцисса заботой и любовью – танцора надлежало поставить на ноги как можно скорее, поскольку до дня рождения короля оставались считанные дни! Все эти две недели Гийома ежедневно навещал Жан Бартелеми, но ни одного раза – маркиз. Это обстоятельство было основным, что злило его, и всё своё неудовольствие он срывал на тех, кто постоянно находился рядом.
