- Как твои глаза?

Помогаю встать и одеться. Мой ребёнок.

- Как и раньше, - отвечает тихо, - Гийом…

- Что?

- Ничего.

- Тебя что-то беспокоит? Тьери к тебе плохо относиться? – держу его лицо в ладонях, поглаживая большими пальцами по щекам, замечая вдруг, как он изменился за последние полтора года. Тома отрицательно качает головой, что-то отвечает, но я не слушаю. Я не заметил, когда появились две новые родинки на шее, не заметил, когда легла эта грустная складка у губ, и маленькая морщинка меж бровей. И сами брови стали гуще и темнее. Вспоминая, как впервые увидел его, вижу, что мягкие черты стали чётче, исчезла детская округлость щёк и скулы заострились. И кажется, что даже медовые волосы приобрели каштановый оттенок… О Господи, Тома, ну почему же ты не видишь?! Если бы ты видел меня, видел мир, в котором мы живём… цены бы тебе в нём не было… да только…

- Гийом, ты слушаешь меня?

- Ах, что? Прости, я засмотрелся на тебя, - я лгу, но иначе не могу.

- Я говорю, что приходил сегодня мэтр Жан Бартелеми, и предлагал играть для короля, - надежда в голосе? Я не пущу!

- Когда приходил? Без меня? Как!

- Я сказал, что без тебя я не могу дать согласия, и…

- И правильно! Я тебе не разрешаю!

- Но, Гийом, я подумал, что это было бы прекрасно, да и сколько они будут меня здесь терпеть, если я ничего не делаю. Это прекрасная возможность!

- Нет!

- Но почему? Ты ведь не знаешь, что я мечтаю играть, когда ты танцуешь…

- Ты не представляешь, что творится во дворце! Тебе туда нельзя! Я запрещаю, я не хочу, чтобы на тебя смотрели, чтобы к тебе прикасались чужие!

Догадались, что я против этого предприятия, и решили действовать напрямую? Какая глупость! Лани, Лани, Лани! Я видел его взгляды, и надо заметить, не ошибся. Если бы он такими глазами на меня смотрел, то не изматывал бы так на репетициях, и хвалил бы чаще. Но что, если Александер его надоумил?

- Как? Но ведь ты говорил, что придворные все очень благонравные и ведут себя пристойно… Гийом?

- Я ничего не говорил! И всё, у меня нет больше времени, мне пора, я сегодня долго буду занят. И с мэтром Лани я сам поговорю, чтобы к тебе он больше с подобным не приходил. Я запрещаю тебе. Разговор окончен.

- Билл…

***

Тома протянул ко мне руки, когда я был уже в дверях, но моё возмущение было сильнее, и я вышел, громко хлопнув дверью, и жалею об этом теперь. По сути, он не виноват ни в чём, кроме того, что красив величием античного бога, и того, что мне не хочется видеть его во дворце. Только не сейчас, потому что ни его делить с маркизом не намерен, ни маркиза – с ним. Да и Лани… уж лучше бы мой милый маэстро на меня так заглядывался. Подумать только – я ревную не любимого к окружающим, а наоборот. Но мне слишком тяжело давались мои успехи, чтобы столь беспечно терять возможности. Поговаривают, что этот жеманный блондин из Лилля, стал графом потому что нашёл в маркизе заботливого покровителя. Так почему я должен тратить лучшие годы и здоровье задаром?

Второго Алехандро в моей жизни больше никогда не будет! Уж лучше ещё сотню глупо влюблённых Тьери, чем одного, который будет использовать, одаривая миражами, а потом уйдёт, бросив на постель пару золотых. Когда Тома рядом, пока сидит у ног, как преданный щенок, пока беспомощно зависит, я знаю, что такого не случится. Отойду от него чуть дальше – и его понять становится сложнее, и пелена глупой нежности спадает с глаз. Довериться легко, но выбираться из под обломков ложной веры всего тяжеле. А потому не стоит забывать, что и Тома – всего лишь человек. Обыкновенный человек, который так и прозябал бы со своей арфой в нищенстве, на рыночных площадях, а то и вовсе покоился прахом, если бы однажды его не нашёл я.

Я начинаю терпеть.

Я устал.

POV Author:

Идя в направлении дворца по аллее, наполненной ароматами летнего вечера, Гийом увидел на одной из мраморных лавочек пару, о чём-то тихо шептавшуюся. В силуэтах, которые трудно было разглядеть в опустившихся сумерках, он узнал того самого лилльского Нарцисса, с которым имел весьма напряжённые отношения, а во втором – Чёрного Лебедя, таинственная личность которого интриговала ум не меньше, чем всех остальных. С тех пор, как японский красавец нарёк его новым именем, Гийом больше его не встречал, зато слышал много о нём и его романе с Андрэ Жирардо. Увидев их вместе после всех этих разговоров, Беранже только убедился в правдивости слухов - уж больно красноречивым было выражение лица тендитного блондина, однако сам Лебедь держался отстранённо, и выглядел больше, как принимающая сторона.

На самом деле всё так и было. В отношениях пары не изменилось ничего, кроме того, что они стали чаще ссориться и Андрэ всё чаще устраивал некрасивые сцены и требовал к себе больше внимания. Его собственный интерес к жестокосердному возлюбленному начал понемногу иссякать, не получая должной взаимности, и следует отметить, он имел все основания быть недовольным: совершенно недавно во дворце появился некий шевалье Делакруа. Поговаривали, что он является первым наследником Анжу, не смотря на то, что у него есть старший брат. Развязный и самоуверенный, этот Дидье Делакруа был ещё и очень красив, а также был блестящим фехтовальщиком, и если у большинства придворных шпага болталась на поясе лишь для вида, то этот франт носил её не как модный аксессуар. В результате, через несколько дней его пребывания в Версале, по дворцовым кулуарам поползли слухи о якобы состоявшейся у водопада в Булонском лесу** дуэли, которая была долгой и ожесточённой, поскольку в ней участвовали двое лучших фехтовальщиков – Дидье и Чёрный Лебедь. Несложно будет догадаться, из-за чего могли драться эти двое, если учесть, что все предыдущие дни скучающего Андрэ развлекал обаятельный молодой человек с голубыми глазами и дьявольской улыбкой. Хотя, разумеется, повод был назван иной, и ничего смешнее не могли они сказать, как то, что Делакруа якобы наступил на ногу Марисэ, но отказался приносить извинения. Во всяком случае, дуэль состоялась, и была признана ничья, а её причину каждый мог выбирать на свой вкус. Собственно, в Версале так происходило всегда, чего бы ни касалось дело. Свобода мнения, которое можно высказывать не боясь ничего, и быть уверенным, что через полчаса домысел станет первой новостью дня!

Последнее обстоятельство весьма ободряюще подействовало на Жирардо, которому подобный эпизод льстил, но вскоре все его надежды на то, что отношения с Марисэ сдвинулись с мёртвой точки, вынуждены были разбиться о холодность последнего. Даже самые красивые вещи всегда имеют изнанку, и теперь их красивый роман, с цветами, тайными прогулками и сладкими словами, трещал по швам, и казалось, что кусок этой изысканной заморской парчи вот-вот разорвётся надвое. Теперь Андрэ по пятам следовал за Марисэ, пытаясь выяснить хоть что-нибудь, и не понимая, чего хочет от него темноглазый красавец - Чёрный Лебедь уклончиво отвечал на все расспросы, нехотя отзывался на ласки и всё чаще избегал его общества. Так настал день, когда Андрэ, наконец, понял, что сам не желает больше поддерживать эту связь, а потому попросил возлюбленного встретиться в нехарактерное для их прогулок время – на закате, у круглой беседки. Для начала Жирардо хотел прощупать почву и завёл речь издалека, как обычно, рассыпая комплименты и признания, чтобы окончательно убедиться в том, что Марисэ это действительно больше не интересует. При всём этом, глупо было отрицать, будто в глубине сердца не теплилась надежда на то, что их связь ещё может быть спасена. Какой несчастный влюблённый не таит этой хрупкой надежды? Именно этот момент и застал Чёрный Нарцисс, когда шёл по южному саду, направляясь во дворец, где собирался посетить будуар де Помпадур, которая всегда была благосклонна к нему, и не раз изъявляла желание видеть его у себя почаще.