- Мой господин сказал, что вы предупреждены обо всех правилах. Мне приказано завязать ваши глаза вот этой повязкой, - остановившись у большой дубовой двери, сказала красавица-служанка, и достала откуда-то кусок тёмного шёлка, - Вы позволите?
- Да, конечно, - поспешил ответить Гийом и замер, когда прохладная ткань коснулась век. Теперь он был в кромешной тьме и мог ориентироваться только по звукам, запахам, касаниям и движению воздуха.
Распахнулась дверь, и служанка, бережно взяв его за руку, провела внутрь, после чего помогла присесть на мягкое кресло. Судя по звукам, она тут же удалилась, и Гийом остался сидеть в полной тишине, вцепившись в подлокотники и прислушиваясь к малейшим шорохам. В помещении витал горьковатый аромат ванили и миндаля, и то ли от него, то ли от выпитого вина, у Нарцисса начинала кружиться голова. Беспокойство нарастало с каждым вдохом, и ему показалось, что прошла вечность, прежде чем где-то спереди раздались тихие шаги, хотя на самом деле всё происходило очень быстро, и вскоре движение воздуха подсказало, что подошедший опустился перед ним на колени.
Спустя мгновение Гийом почувствовал, что с его рук медленно стягивают перчатки, и в следующий миг, вместе с прохладным воздухом, кончиков пальцев коснулись горячие губы и горячее дыхание. Поцелуи были едва ощутимы, тая на пальцах, как хлопья весеннего снега, и неторопливо переходили к ладоням, то одной, то другой руки.
- Это вы? Дайте же мне на вас взглянуть! - выйдя из оцепенения, воскликнул Гийом.
- Тшшш…. – послышалось спереди, и юноша почувствовал, как его губ почти невесомо коснулись пальцем, а затем те самые пылающие уста, что так нежно дарили любовь его рукам, накрыли его губы с той же нежностью. Поцелуй длился всего один миг, и показался немного робким, - Вы согласны на игру?
Слова были произнесены прямо на ухо, да так тихо, что различить голос в них было невозможно, но одного придыхания стало достаточно Гийому, чтобы сердце содрогнулось и забилось чаще, а по венам пробежал пылающий поток. Дурманящий миндальный аромат, что затопил его, лишь только он оказался в помещении, исходил от того, кто сейчас несмело касался мочки его уха, вызывая своими жаркими выдохами мурашки по всему телу. Уста, как будто, запечатали, и Гийом с невероятным усилием произнёс заветное «да». Всё тело будто обезволили, он сидел в кресле, не в силах пошевелиться, а нежные руки таинственного обожателя, тем временем, стали очень аккуратно расстёгивать его камзол и сорочку под ним, развязывать шарф, и освобождать от одежды, сопровождая всё это поцелуями, что плавно растекались по открывающимся участкам кожи. Через эти касания Гийом пытался определить, как выглядит ласкающий его мужчина, и воображение, конечно же, не скупилось на пленительные образы, но темнота в разы усиливала ощущения, постепенно притупляя любопытство и оставляя только одно желание – наслаждаться. Билл слышал сбившееся дыхание того, чьи ладони переместились на его икры, плавно освобождая от чулок: тёплые уста припали к оголившимся коленям, а после них - к лодыжкам, и Билл не смог сдержать стона. Далее поцелуи заставили гореть пальцы и стопы, особенно когда в ход пошёл горячий язык.
- Я поклоняюсь вашим стопам, - вновь послышался едва слышный шёпот над ухом, и ласки возобновились, на сей раз одаривая вниманием ключицы и соски, а Гийом уже не мог сдерживаться, и томно постанывал, пока руки незнакомца расстёгивали пряжку ремня.
- Остановитесь, слышите? – из последних сил запротестовал Нарцисс, вдруг вспомнив о том, что у него есть руки и попытался коснуться невидимого любовника. Но тот ловко поймал его запястья и прижал их к подлокотникам кресла, осыпая его подрагивающие плечи поцелуями. Теперь Гийом отчётливо чувствовал, что мужчина, стоящий на коленях меж его разведенных ног, полностью раздет. – Я хочу вас увидеть, прошу вас!
Поцелуи незнакомца загорались повсюду: то на шее, то на груди, то на плечах и сгибах локтей. Они вспыхивали на коже, разгоняя хмель в крови, на губах, щеках, запястьях, ладонях, коленях, голенях и щиколотках – всюду, докуда могли достать, и к ним то и дело присоединялся язык, от скользких касаний которого, возбуждение нарастало ежесекундно. Цепкие пальцы крепко прижимали запястья, не позволяя вырваться из оков, и когда Гийом вновь попытался это сделать, обладатель ласковых уст решил изменить тактику: мигом дёрнув Нарцисса вверх, мужчина заставил его встать, после чего подтолкнул куда-то назад и заставил облокотиться на деревянную колонну балдахина, как показалось Гийому. Жаркие уста присосались к шее: отвлекая Билла болезненным укусом, ласкающий призрак одним махом поднял его руки вверх, крепко связывая запястья над головой. Нарцисс дёрнулся, но понял, что высвободиться не получится, а коварный любовник не терял времени даром: вырывая из него стоны и крики, принялся стягивать с него остатки одежды, одновременно целуя и вылизывая его грудь и соски. Гийом уже не думал о том, чтобы добиться каких-то ответов, он принял условия игры, а потому решил смириться и делать то, что от него хотят. Обездвиженный, словно мотылёк, пришпиленный к деревяшке, он только безвольно вздрагивал, когда жадные уста невидимого искусителя проходились по самым чувствительным местам, лаская его бёдра и пах, нарочно обходя возбуждённый ствол.
Билл слышал его стоны сквозь собственные, и ощущал его прохладные ладони на своём пылающем теле, а порой на лице, когда его пальцы заботливо убирали с влажного лба прилипшие волосы. Его невесомые поцелуи чередовались с укусами, и когда он поднимался к лицу, то поцелуй в губы был настолько долгожданным и упоительным, что через какое-то время Гийом уже сам просил его об этом, и тогда он дарил этот извечный знак любви с удвоенной нежностью.
Внезапно что-то напомнило о Дювернуа. Скорее, это были его собственные глаза, которые не видели объекта страсти. Но мысль улетучилась мигом, когда горячая нежность взяла его ствол в мокрый плен, и уста любовника мягко заскользили вдоль него, то прикусывая головку, то охватывая его полностью, и заставляя заходиться в стонах. Через какое-то время, которого Гийом уже не мог определить, поскольку невидимые губы и руки его мучили, не позволяя ни излиться, ни расслабиться, незнакомцу показалось мало этого всего, и резко освободив руки Нарцисса от шёлковых лент, он толкнул его, обессиленного ласками, на постель, чтобы продолжить пытку уже языком и в немного иной позиции. Уложив танцора на живот, он раздвинул его ноги так, чтобы иметь свободный доступ к анусу. Холодные простыни холодом обдали грудь, живот и пылающий пах, и Гийом почувствовал вдруг, как сильно затекли и начали ныть руки, но всё мигом забылось, когда сзади настойчивый язык проскользнул в его тело, принимаясь жарко ласкать стенки прохода.
- Хотя бы имя ваше, умоляю! – всхлипнул Гийом, - Что же вы со мной творите… ах!
- Имя будет позже, - прошелестел всё тот же шёпот, и Нарцисс почувствовал жаркое, влажное тело, накрывшее его сверху, и напряжённый член, что скользнул между ягодиц. Тут же тонкие пальцы, умащённые маслом, проникли вглубь, привычным движением достигая точки возбуждения. Громкий крик сорвался с губ Нарцисса, а вслед за ним отозвался эхом томный вздох того, кто дарил ласку, не позволяя ласкать себя в ответ.
Тяжесть сверху исчезла, и вдоль позвоночника потянулась цепочка торопливых, сбивчивых поцелуев, которые потом запорхали на лопатках и пояснице. – Позволите мне? - не вопросом, но утверждением тихий шёпот, прерываемый возбуждённым дыханием, прогремел в ушах так, будто раскатом грома, почти выдав обладателя голоса. Неуловимое знакомое полоснуло слух, но Билл, сходящий с ума от происходящего, был не в состоянии что-либо понимать. Чужие руки приподняли его бёдра, требуя встать на колени, опираясь на локти.
