– А чего так долго?

– Долго? А мне показалось, что время очень быстро пролетело, – пожимает плечами она.

– Ну? Где обещанный рассказ?

– Ты физику выучила?

– Вроде бы, – хмурю брови я, пытаясь показать, что данный вопрос меня сейчас абсолютно не интересует.

– А что рассказывать? Вышли мы из дому и пошли вначале в парк. Посидели там вместе со всеми, а потом в кафе отправились.

– И этот с вами?

– Никита?

Никита? Никита! Никогда бы не подумала, что у этого коротышки может быть такое имя. Никита – он же Кожемяка! Большой, сильный. А этот так, пигалица. Шкет, одним словом.

– Откуда я могу знать, как его зовут? – Я принимаю безразличный вид, хотя точно знаю, что у меня это редко когда получается. Щеки, предатели, вечно выдают меня: вспыхивают, как два красных помидора.

– Он же в нашей школе учится. Неужели ни разу не видела? В моей параллели.

Точно! Что-то припоминаю. Сталкивались в раздевалке пару раз.

– Не видела, – мотаю головой. – А зачем он сюда приперся?

– Да так просто. За компанию.

Ну да! За компанию! Можно подумать, Славику нужен советчик, особенно в вопросах с девушкой. Наверное, неудачник какой-нибудь. Страшно одному по улицам ходить, вот и прибился, выбрав себе в защитники здоровенного амбала.

Сегодня Ася вела себя как-то не так. Обычно она бодренько, на позитиве рассказывала новую тему, потом расписывала решение задачи на доске, постоянно оборачиваясь к классу с легкой улыбкой, которой сражала наповал всех. Кроме меня. А тут как будто что-то висело над ней тяжелое и не давало покоя.

Тем не менее двойку я свою прикрыла.

Стою, кончиками пальцев зацепившись за край первой парты, мямлю что-то несуразное. Думаю: ну все, отправит меня сейчас на третий круг. Несу полный бред. Сама это понимаю. А Ася даже в глаза, как раньше, не смотрит. Листает машинально записную книжку и поддакивает с равными интервалами моему еле слышному монологу.

– Молодец. Можешь идти, – прерывает меня на полуслове.

Заглядываю в журнал – пятерку рисует. Страшненькую такую. Двойку-то старалась, выводила… Ну да какая мне разница? Отстала, и замечательно!

Иду в раздевалку, а там столпотворение. Пробиваться бесполезно. Одна Катенька Громакова все окошко закрыла – строит всех. Организаторские способности отрабатывает.

Стою в стороне, ржу над этим зоопарком у водопоя. Смотрю, несется какими-то нечеловеческими подскоками тот самый шкет – Никита, который вчера к нам со Славиком заходил. Смешной такой. Чуб белобрысый торчком. Рюкзаком размахивает – и в толпу.

– По-бе-ре-ги-ись! – как-то весело и беззаботно выкрикивает.

Катенька пока собиралась развернуться, чтобы в глаза нарушителю общественного порядка заглянуть, тот уже запрыгнул в окошко и оказался внутри раздевалки.

– Раиса Пална, я спешу! Очень! Простите дурака! – И чмокает эту полусумасшедшую гардеробщицу в морщинистую щеку. Совсем свихнулся!

Толпа негодует, десятки рук тянут свои номерки в окошко.

– Давай, Зобов, и тебе принесу. Что там у тебя? Норковая шуба?

Слышу, как прикалывается над кем-то, а сама подхожу поближе, чтобы хоть глазком посмотреть на этого клоуна.

А Никита уже вылезать обратно собирается – оперся руками о раму, а кожанку свою рядом повесил. Катенька в сторону – шарк, чтобы путь открыть, который она собой загораживала. А он неожиданно, прям как в тот раз:

– Здрассте! – И смотрит на меня, не моргая, своими глазюками.

Только сейчас мельком заметила, какие они у него нереально синие. Таких не бывает! Линзы, наверное, носит.

Отворачиваюсь в сторону, делаю вид, что не слышу.

– Марин, давай номерок, – тянет руку ко мне.

Все оборачиваются, таращатся на меня. Даже Катенька рукой машет: мол, подходи давай ближе. Хоть сквозь землю провались!

Кладу зачем-то номерок в его ладонь. Надо же! Никогда бы не подумала, что этот здоровенный пластиковый квадрат с номером может казаться таким маленьким в мальчишечьей пятерне.

Через пару секунд уже сует мне мою черную куртейку, а сам ловко спрыгивает из окошка раздевалки в толпу. Раиса Пална нехотя, но молча продолжает свою работу и собирает номерки, которые маячат со всех сторон, так и норовя дотянуться до ее старческого лица.

Одеваюсь и выхожу на улицу. Какой же сегодня день замечательный! То ли солнце, пока еще греющее своими лучами мой нос, виновато… То ли исправленная двойка по физике… А то ли…

– И уберись в комнате, Никит. Я ушла, – выкрикивает на ходу мать, захлопывая с той стороны входную дверь.

А чего тут убирать-то? Сейчас я знаю, что в этой куче на столе у меня всякие тетрадки школьные. На той полке – диски, флешки, кое-какие запчасти от компа, видюха старая. Тут, на стуле, одежда висит, которую я таскаю ежедневно. Вот жилетка, джинсы, рубаха, спортивка. Все цивильно. А уберешься, так потом хоть за голову хватайся, – «Что? Где? Когда?» снимай.

С пылью я вообще никак не борюсь. Пусть себе лежит. Мне она не мешает. А кому смотреть противно – тряпку в руку и вперед. Раньше мать этим занималась. Ноет, ноет, пытается меня пристыдить, а когда пыль уже от времени твердеть начинает, скрипя зубами, но молчком наводит марафет.

Сейчас Настя – злостный противник моего разведения пыли по фэн-шуй. Она год замужней отходила и снова к нам вернулась – нажилась взрослой жизнью. Прибежала со слезами к матери. Этот ее Виктор таким деловым с виду казался, вечно в пиджачке. Галстуком затянется – глаза из орбит. Интеллигент. Правда, в день свадьбы с самого утра так насадился, что потом весь банкет в ресторанной подсобке отсыпа́лся. А Настя к нему бегала, чаем с лимоном отпаивала. Оправдывала, что это он на нервной почве.

Оказалось, Виктор по жизни такой нервный. Может, зашитый был? Пока встречались, никому бы и в голову не пришло, что пиджачок с галстуком для конспирации носит. А как расписались – понесли ботинки Васю.

Но Настя – девчонка умная. Вовремя от этого бухарика ушла. Мать ее тут же в школу пристроила. А ведь ей еще последний курс учиться. На красный диплом идет. Договорилась, перевелась на заочное. Взяли без проблем. Молодой учитель сейчас дефицит, тем более такой способный.

Только мне вся эта канитель поначалу не очень понравилась. Будто других школ не нашлось! Обязательно надо было лезть в ту, где я учусь? Она ведь халявные оценки ставить не станет, наоборот, к доске гонять начнет, чтобы показать свою объективность и бескомпромиссность.

Но мы нашли общий язык и договорились. Оказалось, ее и саму такие перспективы напрягали.

Короче, в школе мы шифруемся по полной. Даже виду не подаем, что родственники. А кто догадается? Фамилию она после развода не меняла. Внешне мы совсем не похожи. К тому же у нас и отцы разные. Она – Владимировна, я – Сергеич.

В среду Славка из параллельного мне свой бук притащил: винда полетела. Переустановил. А драйвера не встают. Весь вечер проковырялся, даже гулять не пошел. Продинамил Светку. Саму Светку! Девчонку, к которой целый год, как к неприступной стене, подкатывал и так и сяк. А толку-то? До ночи психовал. Так и не понял, что с этим железом в пластиковом фантике не так. Обещал ведь, что сделаю. А на деле что: трепло, выходит?

А это тело двухметровое на следующий день заходит:

– Забей. Мне батя новый подогнал.

– Славик, ты урод! – не скрываю своего негодования. – У меня, может, планы были на вчерашний вечер. А теперь все… Поздняк метаться. Уехал поезд, постукивая лакированными шпильками.

– Пошли с нами гулять. У нас там целое депо.

– Сто лет мне снилось ваше депо!

Но сам одеваюсь. Делать нечего. Не сидеть же дома?

А со Светкой нормально так вышло, будто я специально ее добивался, чтобы кинуть. Все равно бы ничего не получилось. Ну, сходили бы пару раз в кафешку или кино. А дальше что?

– Только вначале за моей Иринкой зайти надо, – уже перед самым подъездом предупреждает меня Славик и смотрит на часы.