Литмир - Электронная Библиотека

– И тьма милосердно прибрала к рукам великого овчаровского изобретателя до наступления рассвета.

С Вовой это иногда бывает: говорит, говорит, вроде нормально – и вдруг как скажет чего, будто Библию цитирует.

– Ведь это открытие, в сущности, лежало на поверхности, – продолжил Вова. – Берешь отвертку и плоскогубцы и через полчаса запускаешь центрифугу в противоположном направлении – с противоположным содержимым.

Полстакана концентрированного света и, как сказал бы сам дед Костик, пиздец Южнорусскому Овчарову и другим населенным пунктам.

Никто так и не успел спросить деда, сколько времени и на какой скорости должна вращаться центрифуга, чтоб, с одной стороны, тьма сгустилась до нужной концентрации, а с другой – чтоб она не успела – выражаясь словами деда Костика – ебануть. Никаких записей старик не оставил.

Кроме, разве что, одной. У Вовы сохранилась развернутая бумажная гильза-переходник. Дед Костик дал ее нашему соседу, когда одна из выданной ему пары упала в коровье дерьмо возле дедова забора и, как показалось Вове, была тут же раздавлена. А позже он нашел гильзу в кармане куртки. В карман попал снег, гильза расклеилась и развалилась. На ее внутренней стороне было написано слово «ГИНИРА».

Как хочешь, так и понимай.

P. S. ОАО «Дальэнерго» больше никогда не приезжало в нашу деревню снимать провода. Даже после того как здесь – после исчезновения деда Костика – наскоро построили новую подстанцию и по проводам побежало нормальное привычное электричество. Дело в том, что за него по-прежнему мало кто платил. Однако санкций больше не следовало. Объясняется это просто: на центральном въезде в деревню кто-то внес исправление в дорожный знак, оповещающий путников о том, что они прибыли в населенный пункт «Южнорусское Овчарово». Поправка – в виде красной полосы из угла в угол знака – гласит, что деревня Южнорусское Овчарово осталась позади.

К нам сюда действительно не всякий может добраться.

Пока шёл суд

Южнорусское Овчарово - i_002.png

– Встать! Суд идет!

Набитый битком зал деревенского Дома культуры разом вздыхал, колыхался и приготавливался к долгому, часа на три-четыре, стоянию. Такое было правило.

Нельзя сказать, что некоторые традиции и развлечения Южнорусского Овчарова не смущали нас. Более того: после переезда стало наконец понятно, почему, когда мы делились нашими миграционными планами с друзьями и родственниками, многие смотрели на нас с опаской и недоверием. Непонятно другое: почему никто не поведал, с чем именно нам придется столкнуться в деревне, выбранной нами на жительство. Мы полагаем, что конкретными сведениями не обладал ни один из наших собеседников, а те из них, кто, может, и был в курсе, сомневались в правдоподобности имеющихся в их распоряжении фактов. Сами мы наверняка знали только то, что Южнорусское Овчарово пользуется очень неоднозначной репутацией. Мы были склонны объяснять это наличием заброшенных шахт, во множестве окружающих населенный пункт. Но ореол таинственности Южнорусского Овчарова не смог бы остановить нас; мы переехали, ни разу, впрочем, не пожалев о сделанном: уж больно прекрасное месторасположение у нашей деревни, что вольготно раскинулась на полуострове, с трех сторон омываемая Японским морем.

Очень быстро сроднились мы с деревней, приняв ее такой, какая она есть, – во всяком случае, какое-то время мы были в этом уверены. Нам казалось, что ни одна из особенностей Южнорусского Овчарова не является такой уж невероятной. Даже непонятная любовь овчаровцев к судилищам не сумела поколебать нашу симпатию к деревне, так как и эта странноватая традиция вполне нормально вписывалась в местный антураж.

– Встать! Суд идет! – Ни разу не было, чтобы суд дошел до деревни быстрей, чем за 2 часа 40 минут. Однажды, говорят, такое действительно случилось, когда в райцентр прислали молодого и очень резвого прокурора: по слухам, он буквально скакал вприпрыжку, так что остальным заседателям пришлось поспевать за ним, переходя с галопа на рысь. Резвого прокурора затем куда-то перевели, и с тех пор четырнадцать километров от райцентра до Южнорусского Овчарова суд преодолевал за три, три с половиной, а то и четыре с половиной часа. А однажды был случай, когда в дороге скончался судебный секретарь: его могилу, если соберетесь навестить Овчарово, вы увидите слева от лесной дороги, приблизительно на половине пути от федеральной трассы до знака с перечеркнутым именем деревни.

В Южнорусском Овчарове практически не бывает настоящих преступлений, и к тринадцатому числу каждого августа деревенские жители озабочены тем, чтобы найти и предоставить суду хотя бы одного правонарушителя. Например, в 2006 году – это было уже при нас – под суд согласилась пойти бабка Онищенко, немощная сирота, которой за участие в судебном заседании пообещали перекопать огород и выпрямить забор. За это Онищенко созналась, что три года назад продала соседу Сергею Яковлевичу щипаных кур, издохших от неясной болезни. Услыхав про такое дело, Сергей Яковлевич тоже сделал признание. Он сказал, что прямо сейчас, в данный момент, испытывает огромное желание стукнуть бабку по голове или спине. Таким образом, в том августе у нас судили сразу двоих, старуху Онищенко и Сергея Яковлевича, но заседание получилось так себе: поскольку бороться непосредственно с Онищенкой – из-за возраста подсудимой – прокурор не имел права по закону, вместо бабки ему пришлось соперничать с бабкиным адвокатом, а тот, как назло, оказался здоровенным бугаем, утомившим прокурора так, что вопросов к Сергею Яковлевичу у него просто не осталось. Судебное заседание закончилось полным поражением обвинителя за отсутствием состава преступления обвиняемых.

Несмотря на многочасовое стояние, южнорусские овчаровцы действительно очень любили судебные разбирательства, хотя найти очередного преступника становилось год от году тяжелее. Но когда июль следующего, 2007 года, уже подходил к концу, преступника искать не пришлось: он нашелся сам. То, что сделал Валерий Тимофеевич, повергло в шок всю деревню. Дело в том, что Валерий Тимофеевич проклял грибы.

Шум подняла наша соседка тетя Галя, известная мастерица мариновать белые и подберезовики. Она делает это так изумительно, что грибы давно стали для нее главной статьей дохода. Нам тетя Галя говорит так:

– Попробовать дам, а рецепт не скажу.

Мы не обижаемся. И даже, по мере возможности, немножко увеличиваем сеть теть-Галиной клиентуры: трехлитровки с ее грибами стали покупать некоторые наши знакомые, да и мы сами охотно брали – и берем – ее товар. Тетя Галя прекрасно, едва ли не лучше всех в деревне, разбирается в грибах. Покупая у нее грибы, мы получаем стопроцентную гарантию, что в банку не затесалась отрава. К тому же отпала необходимость самим возиться с чисткой добычи. Иногда, если есть охота и мы идем в лес с корзиной, весь наш грибной улов отправляется прямиком к тете Гале. За сезон она закатывает по 300–400 трехлитровок, и это не удивительно: те самые одиннадцать километров от федеральной трассы до Южнорусского Овчарова проходят не просто через лес, а через очень грибной лес. Стоит лишь сойти с обочины, как буквально через несколько метров непременно замаячит сыроежка, а за ней – плохо спрятавшийся красавец белый. Ведро обабков за полчаса – обычное дело для здешних мест; плохим считается тот год, когда на укомплектование ведра или корзины уходит три часа. Именно таким плохим, бедным на грибы годом стал 2007-й. Тетя Галя не вылезала из леса, и все равно к окончанию грибных сроков ей удалось закатать всего лишь 200 банок. Слишком долго не было дождей.

Тетя Галя, как и другие грибники и грибницы Южнорусского Овчарова, подсчитали упущенную выгоду и почти совсем было упали духом, но тут кому-то из них пришло в голову наколдовать дождя. Но – то ли навыки оказались подутрачены, то ли доверили дело любителю-недоучке – в результате стараниями грибников был вызван не благотворный смирный дождик, а самый настоящий тайфун с ветром и трехдневным ливнем. Грибы после таких водопадов растут не сразу, а недели через полторы. Однако беда была в другом: именно накануне нежданного тайфуна Валерий Тимофеевич затеял менять кровлю. Но едва успел он снять шиферные листы с южного ската, как ливень обрушился на безоружный его дом. Любой бы на месте Валерия Тимофеевича вышел из себя. Но не настолько, чтобы проклясть грибы. А Валерий Тимофеевич сделал именно это. Человек одиннадцать слышали, как он, потрясая кулаками в направлении леса, трижды крикнул страшное и непоправимое:

3
{"b":"577145","o":1}