Вадим рассупонил хомут и снял дугу. Освободив через сидельник, оглобли упали в снег. Так лошади будет легче, решил он.
– Значит так, Света, вещей берём, как можно меньше. Тулуп придётся взять. По моим подсчётам, учитывая время в пути, где-то недалеко находится, небольшая деревня Улунтук. Это куда мне и нужно, я там, у друга осенью оставил ружьё и снаряжение. Сейчас тихая морозная ночь и мы можем услышать звуки деревни, за несколько километров. Так же можно увидеть дым из труб, он столбами поднимается высоко в небо. Так что пошли. И они тронулись в неизвестность.
– Мне страшно, мы наверно замёрзнем – дрожащим голосом произнесла Света.
Мороз действительно крепчал, забирался под одежду. Несмотря на овчинные рукавицы, руки коченели, начинали мёрзнуть и ноги. Идти было очень трудно, глубокий снег норовил попасть в валенки. Спасало то, что он был свежим и легко рассекался валенками при ходьбе. Вскоре стало идти легче, они вышли на санную дорогу. Твёрдая наезженная колея давала возможность идти более уверено и быстрее. Через короткое время ходьбы путники согрелись и теперь, их настроение улучшилось. Появилась уверенность.
Вадим волоком тащил тулуп, в результате дополнительная нагрузка вынуждала его организм вырабатывать больше тепла. И когда Света пожаловалась, что не может согреть руки, они остановились.
Вадим оглянулся и увидел лошадь, она шла следом за ними. Лошадь прошла мимо них и остановилась.
Вывернув рукавички Светланы мехом наружу, Вадим засунул их себе за пазуху, а руки они засунули друг другу в рукава и когда руки Светы согрелись, Вадим достал её рукавички вывернул их снова мехом внутрь, одел ей на руки.
Как только они тронулись, лошадь пошла впереди. Как бы прокладывая дорогу.
Теперь они шли не так быстро. Берегли силы.
Вадим достал из заплечного мешка несколько, магазинных, сухарей дал, Свете и они стали, не спеша, их грызть. Подкрепившись, идти стало веселее. Но сил становилось всё меньше. Света остановилась, чтоб перевести дух.
В стороне увидела силуэт похожий на дом, она закричала:
– Вадим! Дом, вон дом!
Вадим остановился, посмотрел, куда показывала рукой Светлана, и сразу понял, это не дом, это огромный стог сена. «Это наше спасение» – подумал он. Свете же сказала:
– Ну вот, а ты боялась, теперь нас пустят на ночлег.
Лошадка, как будто поняла их, свернула в сторону стога.
Проваливаясь по колено в снегу, они направились к стогу, когда Света поняла, что это, она разочарованно произнесла:
– Зачем ты меня обманываешь, теперь обратно вылезать надоть.
Вадим махнул рукой:
– Пойдём, пойдём, увидишь, что я не обманывал.
Преодолев метров триста снежного сопротивления, подошли к огромному стогу сена с его торца.
На бровях, и ресницах, на шапках вокруг лиц, большими хлопьями лежала изморозь, обоим было жарко, мороз не чувствовался. Сложив принесённое у края стога, присели на тулуп.
– Минут пять на отдых, – сказал Вадим.
Вскоре принялись за нелёгкую и изнурительную работу, нужно проделать в сене лаз, а там, в глубине устроить просторное место для ночлега.
Сено в стоге уложено плотно, что бы проделать лаз нужно голыми руками, всовывая пальцы в промёрзшую со снегом массу сена ухватить клок его, побольше и, выдрав, отбросить и снова продолжать это мучительное занятие, пока не будет достигнута цель, укрытие, где можно будет переночевать в тепле. От сена со снегом руки моментально становятся мокрыми, а мороз, не теряя времени, промораживает пальцы до нестерпимой боли, приходится, выдрав два-три клока сена прятать руки себе в шубу под мышки, согревать их.
И так раз за разом всё дальше и уже на расстоянии примерно метра руки перестают так сильно мёрзнуть, но теперь появилась сложность выбираться из лаза назад и вновь становится жарко. Света от боли в руках заплакала, пришлось освободить её от этих пыток. Когда же сено перестало морозить руки Свету, пришлось использовать для вытаскивания сена изнутри, она забиралась в лаз, ухватывала обеими руками сено, и Вадим вытаскивал её за ноги. Так они углубились метра на два. После чего, сняв шубу, Вадим забрался внутрь и, с большим трудом проталкивая клочки сена под себя, затем в, проделанный ими лаз, высвободил достаточное место, в котором с трудом развернулся, теперь, вырывая клочки сена, выталкивал их из лаза, Света убирала в сторону. Вадиму было жарко, как в бане, сено заползало за воротник в рукава рубашки, кололо и раздражало кожу, но теперь стало очевидно: ночлег будет. Свете же стало холодно и её положение осложнялось тем, что, работая в стогу, она вспотела, и бельё на её теле было влажным. А при таком положении, на морозе согреться невозможно.
Стуча зубами от холода, она крикнула Вадиму:
– Ва-ва-дим, я-я за-мёрзла!
Внутри было уже достаточно места для двоих:
– Лезь сюда! – крикнул он ей.
Но она уже пробиралась к нему, когда он нащупал её и обнаружил, что она в шубе, велел снять её.
– Здесь тепло, без шубы ты быстрее согреешься.
С большим трудом она сняла шубу и свернулась калачиком, обняв колени руками. Внутри было совершено темно и ничего не было видно. Вадим ещё долго продолжал расширять пространство на ощупь, он тщательно на всю губинузакрыл входное отверстие. Закончил трудиться когда, можно стало свободно сидеть и вытянуться лёжа вдоль и поперёк. Работал он, молча, только сопел и пыхтел, под конец выбился из сил и стал весь мокрым от пота. – Теперь всё, готово! – сказал он не громко, благоустоимся перекусим и спать.
После недолгого отдыха, стряхнув снег он, затащил внутрь свою шубу, не без труда тулуп, свою и Светину котомки, Расстелил тулуп, достал из котомки фонарик, посветил кругом, Свете посоветовал не сидеть без движения:
– Нужно хорошо согреться самой здесь, достаточно тепло, когда согреются тулуп и шубы станет жарко, это точно, проверено. И действительно, первые морозы не проникли вглубь стога, а земля под ним отдавала ему летнее тепло.
Дав Свете фонарик, достал из котомки хлеб, отварное мясо и туесок с чаем, Света в свою очередь достала сварённые яйца, домашний сыр и соль, все продукты оказались прилично примороженными. Охотничьим ножом, Вадим, скорее разломал, чем разрезал, на куски хлеб, мясо и сыр, яйца промёрзли насквозь, меньше всех остыл чай, с молоком и мёдом он устоял против мороза. Достав спиртовку, Вадим зажёг её, и налив в большую кружку чай поставил его разогреваться. Пока ели Светлана отогрелась, от выпитого чая, обеих стало клонить ко сну. Убрали еду.
– К утру всё согреется, – молвил Вадим.
– А теперь значит так, с морозом шутки плохи, на теле всё должно быть сухим, поэтому раздеться нужно полностью и одежду разложить так чтобы к утру просохла, на себе оставлять нельзя ничего, в темноте, как слепой, так что стеснятся нечего.
Вадим разделся, и смертельно уставший быстро уснул. Светлана, какое-то время сидела в нерешительности, но, вспомнив, как она мёрзла час назад, медленно разделась, по возможности разложила ещё влажное бельё, трусики положила рядом с головой. Укрывшись своей шубой, легла.
На разложенном во всю ширину тулупе, было просторно, и между ними мог поместиться ещё человек. Засыпая, Света, слышала, как Вадим негромко стонал, «наверно страшный сон видит» подумала она засыпая. У основания лаза стояли котомки, на одной из них, Вадим положил фонарик, о чём сказал Светлане.
Спали оба крепко. Когда стало жарко, во сне сбросили с себя шубы.
Вадима, не особенно беспокоило присутствие сена под собой, Другое дело Светлана: она, как принцесса на горошине, часто ворочалась с боку на бок, стараясь избавиться от причиняющих ей неудобства травинок.
Попавший под неё довольно грубый стебелёк разбудил её, пошарив рукой она не нашла его. Взяла фонарик и включила его, посветив на своё ложе, собрала всё, что ей мешало и, убирая их в сторону, нечаянно навела луч на Вадима. Он лежал на спине и ровно дышал. Её взгляд, остановился на каком то, предмете, торчавшем у него ниже живота. Спросонья она сначала не поняла что это, выключив фонарик, хотела положить его на место, вдруг её бросило в жар, от возникшей догадки по поводу торчавшего предмета. Света, легла, не выпуская фонарика из рук, сон пропал, его место заняло тревожное любопытство, некоторое время она боролась с соблазном разглядеть что там, у Вадима, ей не приходилось раньше видеть мужской член. Наконец она решилась, включила фонарик и, приблизившись к тому, что увидела, мельком, стала рассматривать напряжённый член, его строение наполненная энергией головка, возбудили в ней неизвестное ранее волнение и желание потрогать это творение природы. Легонько указательным пальчиком дотронулась до головки и провела им вниз, почувствовала исходящий от него жар, так, по крайней мере, ей показалась. Теперь по её телу пробежала мелкая дрожь, она почувствовала, как её тело наливается изнутри теплом, кровь стучала в висках, её соски набухли и вагина, наполнилась влагой желания. Она выключила свет, уронила фонарик и упала на своё место на спину, сунула ладошку между своих ног, прижала её к влажной, напряжённой и слегка набухшей своей прелестнице. Светлана, взбудораженная пережитым, долго не могла уснуть, во сне она негромко стонала и вздрагивала. Её тело не могло найти место и положение на лохматом ложе.
