Кто они такие по сути своей? Люди, способные различать расы. Тогда же выяснилось, что людьми они, по общепринятым меркам, не являлись никогда. Все они, поголовно, были полукровками.

Бедный Орден. Какой обман, подумать только! Я бы сравнил это с каким-нибудь фруктом. С яблоком, например. Снаружи выглядит хорошо, кажется, откусишь кусочек и обнаружишь сочную мякоть, хрустящую и полную сока. Но стоит это сделать, во рту становится дурно – внутри сидит червь, поедающий плод изнутри. Так и Каратели. Их титул был знаменит и притягателен, как спелое яблоко, но внутри фрукт оказался гнилым. Им столько раз говорили, что «нелюди» от дьявола, и вот вам – они сами и есть те самые творения Сатаны. Неприятный привкус разоблачения.

- Зачем?

- Ты исполнитель, знать что-либо, помимо задания, тебе ни к чему. Не можешь – откажись.

- Откуда мне знать, что ты заплатишь?

- В чём-то ты прав, - парень достал несколько серебряных монет. – Это для начала. Выполнишь задание, получишь столько же, плюс, золотую. Встретимся здесь завтра утром. Скажем, в семь. Без опозданий.

- Понял, - ответил я и закивал в подтверждение своих слов.

Он хмыкнул и быстро зашагал прочь, оставив меня гадать, что это было. Ситуация вышла донельзя нелепой, да и события случились слишком быстро, я даже не успел подумать, на что подписываюсь. Впрочем, размышления быстро закончились. На ладони лежало двадцать серебряных монет, и они перевешивали все сомнения. Не то, чтобы мне нравилось промышлять воровством, но раз уж выпал такой случай, почему бы не воспользоваться? Рассудив так, я направился домой.

***

Робин прислонился к стене плечом и достал из кармана уже смятое письмо, на котором ещё виднелись обломки печати. Пробежав глазами по строкам, вожак кисло улыбнулся.

- Так, что там? – осторожно осведомился Ник, но ответа не дождался.

Задумчиво уставившись в землю, Робин прикусил губу, напряжённо размышляя над посланием. Переписка с неизвестным человеком из дворца велась уже несколько месяцев, и всё это время он хранил новость в тайне, готовя банду к большому и определённо прибыльному делу. Зачем кому-то из лордов потребовалась помощь бандитов, он не знал. Планы ему пока не раскрывали, описывая грядущие события лишь в общих чертах. Однако лидер понимал: это будет славная работа. Хотя бы потому, что таинственный покровитель обещал защиту, а если их поймают – амнистию. Значит, власть у него есть, - заключил Робин. А раз так, какой смысл отказываться?

Он махнул рукой своим людям и поднял голову. Мимо прошествовала чья-то фигура, скосив глаза, Робин недоверчиво уставился в спину человека и растянул губы в неприятной ухмылке.

- Уж и друзей не признаём?

Мальчишка замер, но прежде, чем он успел ускользнуть, Робин схватил его за плечо и дёрнул к себе. Пристально всмотревшись в лицо Жана, не смог сдержать усмешки.

- Заметил ещё в прошлый раз, но сейчас и налюбоваться не могу, как тебя разукрасили. Умеешь ты раздражать окружающих…

От движения к его лицу парень отшатнулся, ударившись спиной в стену. Одежда зацепилась за острый угол, раздался треск ткани, и тут же – звон монет, ударившихся о камни. Наступила зловещая тишина. Робин посмотрел вниз.

- Никак удалось заработать? – ухмыльнулся Ворон.

- И ты утаил от меня деньги? – с наигранным ужасом спросил вожак. – После того, как крупно задолжал? Нехорошо. Знаешь, во что мне вылилась твоя выходка? Капитан был недоволен и взял с меня слово, что я разыщу тебя и заставлю молчать, но марать руки мне не хочется, так что можем решить всё миром. Деньги в обмен на жизнь. Какой у тебя улов?

Жан дёрнулся, но рука Робина сдавила его плечо.

- Делись доходом.

- Отвали! Ничего ты не получишь!

Лидер угрожающе надвинулся на мальчишку. Ему хотелось, чтобы Жан упал на колени и молил о пощаде, хотелось впервые за годы знакомства увидеть в нём подлинную слабость, ощутить разочарование и суметь, наконец, забыть предательство. Но чёрные глаза-колодцы по-прежнему излучали непокорность. Робин яростно оскалился. Что же сломает его? – гневно подумал он.

- Не нравишься ты мне. Один раз я уже попытался научить тебя уму-разуму, но что-то до тебя туго доходит.

Ударил он резко, сразу в лицо, держа в руках кастет. Едва успел услышать, как хрустнул нос мальчишки, а тот уже позорно повалился на камни. Там, пытаясь подняться, закопошился среди грязи, и Робин довольно улыбнулся. Да, именно так, место предателя там, на земле, возле его ног, пусть валяется, пусть кричит. Били они уже ногами, в живот, приперев Жана спиной к стене. Деваться тому было некуда, он уже почти потерял сознание, но почему-то не кричал, даже звука не издал, и это злило.

- Хватит, - скомандовал лидер и склонился над неподвижным телом мальчишки.

- Он умер?

- Похоже на то, - Робин обшарил карманы парня и встал. – Уходим. Как бы стража не появилась.

***

Утро я люблю. Мне нравится просыпаться незадолго до восхода солнца и видеть, как светлеет небо и появляются первые лучи солнца. В такие моменты понимаешь: жизнь продолжается, пусть даже надо с квадратной головой тащиться работать. Но бывали дни, утро которых я просто ненавидел. Они наставали, когда я просыпался вместе с дикой болью. Или она просыпалась вместе со мной, это уж как посмотреть. Впереди ещё целый день, и даже не зная, будет он плохим или же хорошим, я ненавидел его просто за то, что мне придётся куда-то идти и что-то делать.

Голова гудела, первые секунды я не понимал, почему ничего не вижу, потом понял – надо открыть глаза. Тело слушалось паршиво, в груди болело. Глаза заливал пот пополам с кровью из ранки чуть выше брови. Она ещё кровоточила, но я уже чувствовал первую корочку, стянувшую кожу. Это ничего, не страшно, лишь царапина. Костяшки пальцев тоже покрылись кровью. Ладони мокрые, липкие, скользкие. Я застонал от ярости и бессилия. Если бы я мог, если бы мог!..

До дома добрался больше ползком, нежели на ногах. Пробрался в комнату и переоделся, чувствуя себя старым паралитиком – ни согнуться, ни разогнуться. Просто не человеком себя чувствовал. Ненавижу, когда каждое движение причиняет немыслимую боль. И ведь не самого ощущения боялся, а больного воображения, которое рисовало немыслимые деформации. Казалось, от каждого шага тело искривляется или начинают крошиться кости. Жаль, тушку нельзя выкинуть и приобрести новую. Вот и таскай этот ноющий мясной костюм до конца дней своих.

- Ты чего так рано? – раздался голос Альберта. – Обычно тебя не добудишься.

Я опустил голову и пробубнил в ответ что-то нечленораздельное.

- Вчера мы тебя не видели, Люси даже беспокоиться начала. Я убедил её, что всё в порядке, ты частенько ночами гуляешь, но впредь, будь добр, предупреждай… Жан, ты в порядке?

Он подошёл и ахнул, увидев живопись на моей физиономии.

- Ты где ж это подцепил?

- На улице, - буркнул я недовольно. Разговаривать не хотелось, а ведь скоро Люси спустится, она уж точно устроит пляски с бубном. И это непременно напомнит о вчерашнем позоре. Альберт грузно опустился напротив и подпёр голову кулаками, глядя на меня, как на живое воплощение беды.

- Хорошо хоть подрался?

- Да как сказать…

- Представляют, что Люси скажет и всё внутри сжимается, будто мне влетит. Хотя и достанется, куда ж без этого, я ведь ей вчера говорил, что ты просто загулялся… Вот увидишь, больше тебя никуда не пустит.

- А мне как раз уйти надо…

- Куда собрался в таком состоянии?

- По делам, - с нажимом отозвался я, надеясь, что он поймёт.

- Я же говорил, чтобы ты не ввязывался в передряги. Сколько седых волос мне добавил… А что Люси скажет, когда узнает?

- Откуда ей узнать? – я умоляюще посмотрел на Альберта. – Ты ведь не расскажешь?

Он уставился на меня с тяжёлым взором.

- Ладно, но это в последний раз.

Покачав головой, Альберт ушёл в подсобку. Я положил голову на руки и задумался. Всегда ненавидел безвыходные ситуации. Думаешь, голову ломаешь, и так и сяк, а выхода всё не видно. Говорят, безвыходных ситуаций не бывает, а как по мне, ещё как бывают. И это лучшее подтверждение: гордость не позволяла скрыться, а отсутствие денег не позволяло передумать.