— Ты очень грубый мальчик, — Мами ткнула пальцем в щёку брата, нажимая. — Тебя нужно наказать.

— Сейчас у меня обострится аграфобия, — отодвигая от себя девушку, предупредил Энма. — И эфебифобия* заодно.

— Вы, как я посмотрю, всё веселитесь? — улыбнулся, заходя в маленький шатер, Савада. — Слушайте, а неплохо получилось. Я забыл, где ты ты нашёл тент, чтобы обтянуть всю эту конструкцию?

Шатен слегка улыбнулся, поднимаясь и подходя к другу, чтобы с его ракурса посмотреть на широкую палатку с высоким потолком, которую старшеклассники сделали за день. Шатёр и вправду получился весьма симпатичный. Белая ткань с красными полосками, которой были обтянуты стальные балки, напоминала купол цирка. Внутри стояли несколько складных столов и стульев. Барная стойка украшалась автоматом для мороженного, кофе и газировки, стеклянная витрина показывала разнообразие тортов и пирожных.

— Мало того, что мы просто повеселимся, — сказала Мами, отходя за прилавок и включая чайник. — Так ещё и подзаработаем.

— Я вами горжусь, — в самодельное кафе зашла Хана, держа Киоко под руку. — Вы такие молодцы.

— Спасибо, — нахмурилась Мами, обидчиво надув щёки.

— А вот и ты, Курокава, — подыгрывая, сказал Кодзато, краем глаза посмотрев на одноклассницу. — Мы ждали тебя.

— Что ж, если вы ждали, так может мы с вами пойдём, посмотрим, что тут есть? — оживилась девушка, посмотрев на Энму и Мами. — Оставим охрану палатки на Киоко-тян и Саваду-сана.

— Нет нужды, мы уже всё посмотрели, — тут же ответила Мами, не отвлекаясь от приготовления чая.

— Так мы ещё раз посмотрим, — настаивала Хана, многозначительно посмотрев на старшего Кодзато.

— Я, всё же, думаю, мы останемся здесь, — продолжала держать оборону шатенка, выйдя из-за барной стойки и сев за один из столиков. — А ты можешь пройтись, Хана-тян!

— Энма-кун, — теряя терпение, брюнетка схватила парня за предплечье, заглядывая в рубиновые глаза.

— Хана-тян, давай я с тобой схожу? — вдруг спросила Киоко, подхватив подругу под руку. — Я ведь только пришла, мне было бы интересно посмотреть, что тут есть.

— Тогда Савада-сан может пойти с нами, — натянуто улыбнулась Курокава, переводя взгляд на Тсунаёши.

— Нет, Тсунни-кун нужен здесь, — не успел Тсуна как-то отреагировать на предложение подруги, Мами тут же оказалась рядом, загораживая собой парня.

— У нас для него особое задание, — пристально глядя в оливково-карие глаза Ханы, сказал Энма, встав рядом с ничего непонимающим Савадой.

— Что ж, тогда мы пойдём вперёд, — Курокава снова натянуто улыбнулась, слегка нахмурившись. — “Какого чёрта, Кодзато? Я ведь помочь пытаюсь.”

— “Думаешь, я позволю тебе испортить свои планы?” — Энма легко улыбнулся в ответ, не отводя взгляда от глаз девушки.

***

Блюбелл стояла рядом с Хроме и с удовольствием ела мармелад, купленный в соседней лавке сладостей. Взгляд бирюзовых глаз был устремлён куда-то вдаль на того, кто интересовал девушку последние недели очень сильно. Отправляя конфету за конфетой в рот, Хатори думала о чём-то, казалось, очень важном и серьёзном, комично нахмурившись.

— Блюбелл-тян, это потрясающе, — почти без эмоций, но с ноткой удивления, сказала Докуро, уткнувшись в толстую, но небольшую, книгу комиксов. — Я ждала этот том, не читала главы в интернете, и знаешь что? Это того стоило.

— Это уже шестьдесят третий том, — набив рот конфетами, сказала Хатори, не переводя взгляда. — Я не знаю, сколько он продержится, но по официальным источникам, это последняя арка.

— Я буду скучать, — Хроме прижала мангу к груди, всхлипнув. — Но в законченных произведениях есть свои плюсы. Можно написать продолжение самой, да?

— Если есть воображение, то можно, — сказала голубоглазая, улыбнувшись подруге. — Твори. Может, создашь пятую арку. И все будут осыпать тебя цветами. И ты будешь богатая. И будешь делиться со всеми своими деньгами. Особенно со мной.

Хроме скромно рассмеялась, прикрыв рот рукой, и взглянула на Блюбелл.

— Ты такая выдумщица, — улыбнулась брюнетка, склонив голову на бок.

— Да, я такая, — почти не реагируя, ответила Хатори, продолжая жевать.

Хроме, заметив потускневший взгляд подруги, посмотрела туда, куда смотрела Блюбелл, весьма удивившись.

— Почему ты так пристально смотришь на него? — спросила Докуро, махая ладонью перед глазами девушки. — Зачем?

— Потому что я хочу знать, — ещё больше нахмурившись, сказала Хатори и медленно посмотрела на подругу.

— Что случилось? — непонимающе моргнула Хроме, вновь переводя взгляд на юношу, которым так интересовалась подруга.

— Я хочу знать, что творится в его голове, — Блюбелл посмотрела в ту же сторону. — Хочу понимать его мысли и действия. Хочу видеть мир его глазами. Хочу знать, когда он лжёт и когда говорит правду.

— Я не понимаю, — сказала Докуро, с ноткой испуга в глазах глядя на Хатори. — Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу знать, кто он, — Блюбелл сжала руки в кулаки. — “И что я значу для него?”

Симпатичный стройный шатен вдруг обернулся, словно почувствовав взгляд старшеклассниц. Блюбелл вздрогнула, но не посмела отвести взгляд. Энма улыбнулся и помахал девушкам рукой, но тут же был отвлечён Тсунаёши.

— Кодзато Энма.

***

Миловидная девушка с детскими чертами лица и взрослой душой сидела на резной чугунной скамейке, обняв колени руками и уткнув в них нос. Солнце светило не по-весеннему жарко, отчего на улице было немного душно. Рядом ходили весёлые люди, держа в руках любимые яблоки в алой карамели, воздушные шарики, сахарную вату, мороженное. Так выглядят обычные летние дни в разных парках не только Намимори, но и всей Японии. И весенний фестиваль — день, когда наступает лето, и пусть на календаре лишь апрель.

Юни глубоко и прерывисто вздохнула, закашлявшись и сильнее укутавшись в шарф. Пусть на улице и тепло, даже жарко, но это не спасало от холода в душе. Ступив на асфальт, Джиглионеро встала и огляделась. Она точно знала, зачем пришла на фестиваль. Тот, кого она искала, не мог не быть здесь. Он пришёл бы сюда во чтобы то не стало, ведь каждый год он делал это и будет делать до тех пор, пока не отправится на тот свет. Потому что это его праздник. Праздник лета.

Юни посмотрела в небо, цвета глаз её матери.

— Раньше я думала, что если убежать, можно спрятаться от всех проблем, что мучают тебя, — сказала девушка, опустив голову. — Это странно слышать от той, кто уже давно не ребёнок, пусть и выглядит так. Я привыкла быть одна. Мне не причиняет боль одиночество. Я знаю, какого это, когда больно. Не помню, как давно я такая, но разве это теперь важно? Просто одна из нас потеряла эту нить, и вместе с нитью мы разошлись по разным сторонам. Сложно представить, как жить, когда тебя никто не опекает. И я знаю, какого это. Рано повзрослела, рано стала смотреть на мир, сняв розовые очки. Ты не виновата. Скорее, виновата я.

Девушка обернулась, спрятав руки в карманы пальто. Поднимать глаза было слишком стыдно. Не смотреть, чтобы не видеть слёзы родного человека. Чтобы не видеть ту боль, которую причинила своими руками.

— Прости меня, мама.

***

Бьянки раздражительно стучала кончиком ручки по парте, бесцеремонно развалившись на стуле. Шумно вздохнув, девушка покосилась на сидящего за учительским столом мужчину, который безэмоционально что-то писал на разных листах уже второй час. Наблюдая за спокойствием и отточенными действиями учителя, Гокудера покраснела, смутившись. Реборн действительно стоил женского внимания — красивый, статный мужчина, всегда ухоженный, без кольца на пальце, элегантный, зрелый.

Почувствовав на себе взгляд студентки, Реборн посмотрел на неё и улыбнулся уголками губ.

— “Найдётся ли девушка, способная отказать тебе?” — смущённо улыбнувшись, Бьянки опустила глаза в тетрадь.

— Такая работа не очень-то и приятна для тела, да? — спросил мужчина, не отвлекаясь от проверки работ.

Гокудера округлила глаза, явно поняв эту фразу не так, как надо было.