- У меня есть чуть-чуть подышать.

Катюша выскользнула с плеча. Улыбнулась и достала небольшую книжку.

- Вот. По старинке. Бумажные листочки и запах типографии.

Это был сборник. Я держал в уме, что и Катюше тоже заняться будет нечем. Что отказываться невежливо, но и надолго его у себя задерживать тоже нехорошо. Поэтому выбрал совсем небольшой рассказ, с названием, что понравилось, и, хлебнув полный рот, забегал по строкам глазами.

-- "Иллюзия жизни"

Щёлкнуть пальцами достаточно, чтобы уйти от проблем. Один щелчок и всё. Нет никаких страхов, нет никаких забот. < Щёлк! > и вместо тебя, кто-то другой разгребает эти горы, а ты думаешь себе о своём. Смотришь со стороны, или не смотришь вовсе. Разве не мечта?

И вот так я умею. С ранних лет, как только пальцы научились сгибаться, а может и раньше. Может, в утробе было слишком темно -- может, я щелкнул и там, а мать чуть вздрогнула от звука крохотных костяшек, которые еще и не костяшки вовсе. И я в стороне, смотрю на иллюзорного себя, он с улыбкой у рта прыгает в самое пекло. А позже, одновременно со мной, приподнимает руку к подбородку и < Щёлк! >

В шумной компании, забираясь на высоту, прыгая с этой высоты, в воде, наедине с женщиной - боюсь я много, поэтому и щёлкаю часто. Мне нужен лишь покой и одиночество. Тогда я вроде бы счастлив. И сердце в груди не скачет, и зрачки не ширятся, и рука на автомате на загибает пальцы.

Я люблю свою работу. Она тихая и мирная. Только я и таблицы, сметы, цифры. Однако только ей жить нельзя -- говорю себе вновь и вновь, - потому набираю "друзьям", улетаю в рейд по барам, оказываюсь в полутьме пьяного разгула. Но < Щёлк! >, и как-нибудь без меня, ребята.

И только один мой друг, если не единственный, с кем мне всегда приятно общаться. Пусть он зануда и шутки его не смешные, зато с ним спокойно. Когда послерабочий вечер переносится к столику паба, сперва появляется он. Мы вдвоем. Говорим о всяком. Выпиваем по первой. Потом набредают прочие. < Щёлк! >

- Сегодня делал дефрагментацию жесткого. Только запустил когда, "осталось времени" писалось "176 дней". Пошёл заваривать чай, возвращаюсь -- уже готово. Думаю, "как быстро летит время!", а еще "Раз полгода прошло, пока шёл, чай и остыл и иссох!"

Он находил это смешным. Его выдавали глаза, которые щурились от смеха -- удивительная особенность улыбаться не ртом, но веками. Так улыбаются люди, которые стесняются своих зубов -- у него был отколот краешек на переднем.

Мы выпили по одной, затем еще по одной. Прочие сегодня сильно опаздывали. Я впервые за долгое время почувствовал себя пьяным. Обычно я выщелкиваю иллюзию до первого наплыва хмеля в голову. Потянуло на откровенности.

- Я сейчас что-то скажу. Ты главное сильно в слова мои не вслушивайся, а то решишь, что я чокнутый.

- Так ты и так чокнутый! Я другого такого чокнутого и не встречал.

- Ну, сейчас скажу совсем безумную штуку. Короче..

- Я слушаю, но не вслушиваюсь.

Я замер. Театральная пауза перед откровениями необходима -- показывает тяжбу произнесения. Так появляется вес слов. А может это просто пьяный тупняк. Тяжело было понять точно.

- Я ведь много чего боюсь, ты знаешь?

- Чего например?

- Высоты. Темноты. Шумных сборищ..

- Стоп! Ты?

- Я.

- Ты прыгаешь с парашютом каждые выходные, в клубах тебя все знают в лицо, при этом абсолютно во всех.

- Да слушай ты! Это все, конечно,...конечно. Но..сильное но.

- Тебе нравится бояться?

- Я же не извращенец какой-нибудь..

- А ходит слух, что..

- Так. Не надо об этом. В тот раз я был не в себе. - в голове сверкнуло то, что принято называть озарением, - И да! Я каждый раз был не в себе!

- А в ком? - пытаясь пошутить, спросил он.

- Ни в ком. Просто в стороне.

- ??

- Смотри. Я щёлкаю пальцами, и вместо меня появляется моя иллюзия. Или в тело забирается кто-то другой, а я со спокойно себе прохлаждаюсь в сторонке. Жду, когда все кончится.

Я ждал хоть какого-то ответа, однако пришлось продолжить.

- Щёлк! И это не я совсем, а кто-то другой. И он делает все то, что мне не нравится делать. Я ведь домосед, я люблю спокойствие, одиночество. Зачем мне праздные часы, когда можно их переждать, всегда занимаясь любимыми делами, в приятной обстановке и все такое.

Глазами он показал сомнение. Затем ими же улыбнулся.

- Но ты всегда весьма доволен и шумными пьянками, и так задорно кричишь в полоте. Всегда дергаешь кольцо парашюта лишь в последнюю секунду. Ты наслаждаешься этими моментами. Весьма искренне и правдоподобно.

- Да это не я ведь, а моя иллюзия.

- Я понял, я понял. И я о другом. Предположим, что все это правда. И тогда, согласись, иллюзия твоя проживает все самые весёлые моменты жизни..

- Не весёлые они вовсе! Я их такими не считаю.

- Ты не считаешь, но тот ты, который танцует на барной стойке, уж точно считает.

- Я хоть одетый был?

- Смотря в какой раз. Я вот о чем. Всё "весёлое" ему. Может быть, иллюзия твоя, вовсе не иллюзия, а иллюзия ты...блин...чего-то мне в голову дало.

Он покачнулся . Раскрыл рот в зёве. Показались свежеотбеленные зубы. Передний был восстановлен, без каких-либо дефектов. В дверном проеме возникла толпа "прочих". "Заждались, сучки??!" взвизгнул женский голосок. Выбеленный рот поспешно был закрыт, а глаза вновь улыбнулись. А я чисто автоматически согнул пальцы.

< Щёлк! >

Стою поодаль. Вижу себя подпитого, как обнимаю прибывших "прочих". Как широко кричу в сторону бармена. Руки забарабанили по столу, нетерпеливо схватили бутылку и досуха её опустошили. Понеслись часы. "Я" -- балагур. "Я" вроде бы счастлив.

Уже в ночи, когда потихонечку народ стал расходиться, криво улыбающиеся пьяные глаза подбрели ко "мне". Белоснежные зубы защебетали что-то в "мои" уши. "Я" в стельку пьяный вдруг отрезвел, что-то отвечал. Разговор их все сильнее и сильнее пугал "меня".

Наконец, "я" остался один. В своей квартирке. С чашкой горячего чая. "Я" уставился в стену, не моргал. Наконец, я поднял руку, но он не поднял в ответ. Уже было пора. Уже было спокойно. Я согнул пальцы, но он противился руке. Задергался.

< Щёлк! >

Я остался наедине с книжкой. Катюша вышла в уборную. Я положил сборник на катюшину сумку, и еще раз глянул в читалку. Глаза округлились, завидев незнакомую еще страницу. Я хлебнул виски и быстренько с ней расправился, быстрее пытаясь перелистнуть дальше. Но вновь загрузка замерла.

Я уставился в окно. Там было совсем темно. Будто бы кто-то выползал: черный, из черной земли в черную атмосферу. Подкатил перепой. Мрак играл в воображении. Что-то мерзкое, змееподобное, но с человеческим лицом. Я не услышал, как зашла Катюша. Она подкралась, снова легла подбородком на мое плечо.