- Ты знаешь, Марек.
- Да я даже не догадываюсь!
- Тебе просто страшно об этом думать. Страшно, что твои размышления окажутся настоящими, а все происходящее истинным. Я понимаю тебя, вижу, как это тяжело. Если ты хочешь, я скажу это за тебя. - Я молчал, я лишь буравил его взглядом, чувствуя, что никакого веселья не было и в помине - отчаяние, умело скрываемое под маской истерики. Все, что у меня было, все то хлипкое, что я попытался создать, сейчас величественно рушилось. - Марек, я...
- Приступай, ну же! Я хочу это услышать! Услышать и покончить с этим! Давай же, друг мой единственный... прошу тебя.
Он закусил губу. И отвернулся. Но на просьбу откликнулся, просто не смел ее пропустить:
- Несколько лет назад, - начал он сухим и отрешенным голосом, - кое-кто нашептал на ушко Форевию Аустию о том, что в одном задрипанном королевстве на севере, почему-то до сих пор не подчинившемуся воле Железной империи, растет одна очень необычная принцесса. Ничего интересного, если не брать во внимание один факт. Принцесса, тем не менее, имеющая больше прав на престол чужеродной ей империи, чем нынешний император. - Номад глубоко и тягуче вздохнул. Я не торопил. - Стоит ли упоминать о том, что высокородная Лидия узами крови не имеет к той Железной империи ни малейшего отношения?
Меня потрясывало, хотелось закричать.
- Об этом тоже нашептали?
- Да, кое-кто из Комитета Крови, решивший пойти иным путем - путем сохранения настоящей действующей власти. А для этого требовалось лишь одно...
Девочка, Ильфионна... Моя малышка. Я пытался тебя забыть... Да как я смел?! Нет, не ее - я пытался забыть те события, положившие всему начало! Я пытался забыть свои деяния, свои поступки! Я пытался забыть именно это! Не ее! Нет, и еще раз нет! Ее взгляд... да хоть тысячу раз тяжелый, но ее, ее взгляд! Терзающий меня, сжимающий все изнутри, вворачивающий наизнанку! Плевать! Если так нужно, я буду помнить! Помнить все до мельчайших подробностей, сделаю все, чтобы оно врезалось в память, только бы помнить о моей малышке...
Память о ней принадлежит мне, и я не смею от нее отречься. Это все равно, что отречься от своего ребенка. Я... как же я жестоко с нею поступил, я принял это на себя, но иначе было никак... Никак!
- Никак! - Взревел я, заставив вскочить со своего места потерянного Номада. - Никак...
И это бессилие меня канало. Невозможность что-либо изменить сейчас не шло ни в какое сравнение с тем тупиком тогда. Моя девочка, из-за меня же, была обречена. И до чего же сложно мне, любящему ее всем сердцем, было это понимать.
- Как ее имя? - Откликнулся я. Не хотелось ничего, и еще раз ничего, но вопрос уже прозвучал из моих уст.
- Аврора.
- Ее действительно так зовут?
- Да.
- Значит, теперь я ее должник?
- Не думай об этом. Это была моя просьба ей.
- Значит, твой? Думаешь, я стану считать себя твоим должником? После всего случившегося?
- Не думаю. Я был просто обязан и сделал то, что необходимо.
- Что это? Кто это говорит твоими устами, Номад? Ха-ха, к тебе взывает совесть, дружище, совесть! Что ты ответишь ей? Ха-ха... ха-а-а...
Глава 8</p>
<p>
Мы так долго молчали, что мне показалось, будто прошла вечность. Сначала смотрели куда-то вдаль, куда-нибудь, только не друг на друга - я просто не мог его видеть, у него какие-то свои причины. Я его ненавидел? Возможно, хотя в том океане чувств, что бурлил во мне, разобраться было сложно.
Потом, вопреки всему, смотрели в глаза. И не было там ни насмешек, ни превосходства, ничего. Просто смотрели, вероятно, даже ни о чем тогда не думая. А потом мы продолжили разговор. Как-то спокойно и ненавязчиво. Размеренно. Словно чужие друг другу люди.
- Что от меня нужно? Кровавому Комитету, империи? Миру? Уже ничего, да?
Номад отрешенно покачал головой:
- Больше ничего. Больше ничего. Ты уже сделал все, что должен был, и вскоре род Аустиев перестанет существовать. Очень скоро на свет появится тот самый наследник, должный побеждать и властвовать.
- Появится от случайной дворянки, представленной свету Комитетом.
- Да, Марек. Именно так.
- Это воля Кровавого Комитета?
- Это воля Провидения. - Прошептал он. - Оно уже все предопределило.
Какое шокирующее известие, подумал я. Просто невероятно - прикрываться дланью Провидения. Фантасмагория.
- Ты сумел приплести сюда Провидение. Само Провидение. - Покачал я головой, наблюдая, как какая-то птаха вытаскивает из земли на свет Создателей червя. - Какое-то безумие.
Птаха, обиженно чирикнув, выронила свою добычу, молнией устремившись прочь. Дворовые мальчишки, потрясая камешками в руках, бросали их ей вслед. Вот интересно, лишить птицу еды тоже было волей Провидения, выраженной игрою местных шалопаев?
- И зачем это все? Как-то... бессмысленно, если не брать во внимание само Провидение, в которое я совершенно не верю.
- Так было нужно, - едва слышно проговорил он. - Попытайся понять. Здесь стоят куда более могущественные силы, чем ты можешь себе представить.
Он меня подставил, понимал я. Использовал в своих целях. И это тоже понимал. А также то, что он меня все-таки вытащил из того небытия, где я медленно, но уверенно чах, сдаваясь под напором времени, дурмана и нежелания жить. Не то, чтобы теперь я особенно возжелал, просто сейчас смотрю на мир несколько иначе. Понимаю, что у меня есть то, что я обязан помнить. Я спас малышку от дурной участи, которой бы не позавидовал даже самый отъявленный мерзавец. Лишил ее жизни. Но как же так получается, что другого выхода не было? Я не понимаю. Настоятель Николас, возможно, мне бы обязательно разъяснил, но сейчас его со мною нет.
Однако... где жизнь? Где жизнь, вновь и вновь спрашиваю я себя? Моей девочке жизни бы ни что не было. Вот как мне сейчас. Только я, в отличие от нее, еще могу огрызаться, ее же ненасытные волки поглотили бы без остатка.
"Прости меня, Ильфионна. Если бы только было иное решение, я ему бы обязательно последовал".
"Прощаю, - по-своему задорно пролепетала она, присаживаясь рядом и толкая меня в бок, - ты делал это от любви, Марек, ведь так? Можешь не отвечать, потому что меня здесь нет, а ответ ты и сам знаешь. - Она потерлась носом о мое плечо, подняв на меня такой знакомый мне взгляд. - Прощаю. И прощай".
