Книги по-прежнему занимали уйму места в родительском доме. Они были всюду – в гостиной, в коридоре, в комнате, где жили отец и мать. Художественные, научные, по математике, по истории, по многим отраслям знаний, справочники, энциклопедии, словари, пособия. Их покупал отец. Мать только вздыхала, когда он приносил новые книги – куда ставить? Но каким-то непостижимым образом удавалось найти им место. И все успокаивалось до новой покупки. Григорий привык жить с книгами, в их окружении. Они давали знания, могли насмешить, могли навеять грусть, увести от действительности и вернуть в нее. Они могли все. Но главное – учили думать.

Воскресенье, как и положено, сменило субботу. С превеликим трудом Анатолий Николаевич приходил в себя. Общение с Сергеем оказалось бурным – они выпили три бутылки. Как возвратился домой, Анатолий Николаевич не помнил. Одно успокаивало – перегрузив организм алкоголем, он вел себя тихо, никогда не лез в драку, не бедокурил.

Ему хотелось поглотить всю воду в округе. Опустошив очередную чашку чая, он решил: «Третья бутылка была лишней».

Наутро после перепоя последняя бутылка всегда кажется лишней. Весь вопрос в том, как вычислить ее в процессе употребления горячительной жидкости.

«О чем я с ним договорился? – мучительно думал Анатолий Николаевич. – Не помню… Я не помню. Ой, как хреново».

Он бы не стал напрягаться, но в голове застрял вчерашний приказ Юрия Ивановича искать людей для предвыборной работы. Одевшись, Анатолий Николаевич отправился к другу.

Сергей пребывал в сходном состоянии. Мысль о том, что последняя бутылка была лишней, показалась ему трезвой.

– Может, пивка? – В тусклом взгляде Сергея теплилась надежда.

Анатолий Николаевич не любил опохмеляться, но тут не устоял. Трудно было сказать: «Нет».

– Пошли.

Погода менялась. Пасмурный день отдавал осенью.

– Ты готов мне помочь? – спросил Анатолий Николаевич, глянув на друга.

– В чем?

– Ну… с выборами.

– С выборами?.. Готов. А что делать?

– Листовки клеить, агитировать. На встречи с избирателями ходить… Бабки хорошие заработать хочешь?

– Хочу.

– Бери отпуск за свой счет.

– Надо подумать.

– Чего тут думать? Бери.

Пиво легло на благодатную почву. Серый денек повеселел, хотя и не стал теплее. Но пить по второй бутылке из горлышка прямо на улице уже не хотелось.

– Пойдем куда-нибудь, – предложил Анатолий Николаевич.

Данная мысль поставила Сергея в затруднительное положение.

– Куда?

В самом деле, куда? Летом можно пойти на пляж, который располагался вверх по течению реки, в лес и еще во множество мест. А сейчас?

– Ну… в кино.

– Я-то не против. Денег наберем?

Ревизия карманов дала умеренно положительный результат. Движение в сторону ближайшего кинотеатра было предопределено. Теперь все зависело от того, что осталось в кассе.

Дешевые билеты нашлись. Друзей пропустили в пространство, примыкающее к зрительному залу. Попивая неспешно пиво, они смотрели, как другие до омерзения соблазнительно закусывают бутербродами и орешками.

Фильм был американский. Вполне добрая сказка. Яркое, красочное зрелище. Признаться, Анатолий Николаевич увлекся происходящим на экране, покорно ушел в тот мир, который выстроил для послушных зрителей режиссер. Но позже, когда они шли домой, Кузьмин проворчал:

– А где наше кино? Российское? Слава Богу, здесь не было мордобоя, всякой мерзости. Но все равно, где наше кино?

– Не знаю, – беззаботно отвечал Сергей. – По мне – такое лучше. Хороший фильм. Человеку надо развеяться. Отдохнуть мозгами. Что еще?

– Россия – великая страна. Ей нужно свое кино.

Сергей не стал спорить, хотя на его лице гуляло скептическое выражение. Когда прощались, Анатолий Николаевич напомнил:

– Бери отпуск.

– Возьму… – Голос давнего друга звучал не слишком уверенно. – Слушай, а может, без отпуска?

– Без отпуска не получится, – жестко выговорил Кузьмин, потом, смягчившись, добавил. – Один мужик… он разбирается в этом, так он сказал, что отпуск по закону положен. Так что имеешь право. Понял?

Сергей кивнул с явной осторожностью.

Вечер бойко втискивался в пространство городских улиц. Зажигались теплым светом окна. Дома вбирали горожан, оставляя улицы пустынными. Один из домов поглотил Анатолия Николаевича.

Сын смотрел телевизор. Нечто бурное происходило на стеклянном экране. Анатолий Николаевич стал переодеваться.

– Ты вчера был хорош, – насмешливо проговорил сын, повернувшись к нему.

Анатолий Николаевич смутился.

– Так получилось… Не рассчитали мы с дядей Сережей.

– Вы с ним всегда не можете рассчитать.

Тут оставалось одно – промолчать.

Понедельник надвигался на земной шар. Анатолий Николаевич думал о том, что завтра придется держать ответ перед Юрием Ивановичем. Нехорошие ощущения ворочались в нем.

О предстоящем дне размышлял и Григорий. Утренним самолетом он должен был покинуть Москву. Многие заботы ждали его. Основной кандидат и второй, вспомогательный, требовали пристального внимания и творческого подхода. График мероприятий на будущую неделю был расписан, только это не повод для того, чтобы расслабиться.

– Гриша, ты в своем амплуа, – прозвучал рядом голос Марии.

– Что ты имеешь в виду?

– Вроде со мной, а вроде – нет.

– С тобой, с тобой, – быстрым голосом заверил ее Григорий. – Пить хочу. Поставь чаю.

Мария покинула постель, голышом направилась в кухню. Фигура у нее была классная – худая, поджарая. Не зря изнуряла себя шейпингом. Груди маленькие, такие, какие бывают у не рожавших женщин. Она ему нравилась. Не дура, вполне самостоятельная. Но жениться он не собирался. Прекрасно понимал, что эта женщина слишком себе на уме, что не стоит рассчитывать на долговременные отношения с ней.

Потом они пили чай и перекусывали.

– Надолго уезжаешь?

– Не знаю. Дел там хватает. Приеду. Но когда именно, сказать не могу.

– А что за кандидат?

– Крупный бизнесмен. В недавнем прошлом – преступный авторитет. Пахан. А сейчас – предприниматель

– Не опасно с таким связываться?

– Нет. Он теперь солидности хочет. Стать полнокровной частью истеблишмента. Ничего нового – такое было уже в Америке. В позапрошлом веке, и в первой половине прошлого. Манеры у него хамские. Зато бабок много. Так и сыпет зелеными.

Она была хороша – голая на табурете, сидевшая расставив ноги. Ему захотелось повторить то, что уже было сделано.

– Иди ко мне.

Охотно покинув табурет, она устроилась у него на коленях. Он принялся ласкать ее. Потом оказался в ней. Как страстно кряхтела она. Ему нравились эти звуки.

Рано утром водитель повез его в аэропорт. Самолет выполнил свое дело – стремительно переместился из одного места на поверхности земли в другое, из одного российского города в другой. Едва самолет коснулся колесами бетонной полосы, Григорий превратился в автомат по достижению определенных целей. Мобильный телефон связал его с несколькими людьми прежде, чем открыли двери, и пассажиры смогли покинуть самолет.

Водитель встретил его, машина приютила на заднем сиденье. Работа продолжилась. Потом была планерка в штабе, переговоры, еще звонки. Среди них – Кузьмину.

Цех металлолома жил своей тихой постсоветской жизнью, хотя порой, когда включалось оборудование, шума хватало. Весь завод как бы существовал, но со стороны могло показаться – давно умер. Вроде ходят по территории люди, что-то делают, а толку никакого.

Анатолий Николаевич сидел с рабочими в курилке. Сам он воздерживался от употребления табачных изделий, но подчиненных своих не сторонился. Курилка была комнатой для дискуссий, горячих споров. А сам Анатолий Николаевич играл в бурных обсуждениях не последнюю роль.

В очередной раз говорили о жизни.