Я прикусил губу до крови, вспоминая бледное, почти белое лицо Кристин, когда она вчера была здесь. Она волновалась за меня, ей было не все равно… И мне стало так хорошо, когда я подумал об этом. Ей не все равно, а значит – она все же что-то ко мне чувствует. Пусть это будет не любовь, а простая благодарность или даже дружеское расположение, это не важно! Важно то, что ей не все равно!..

Я глубоко вздохнул. Да уж, вряд ли я смогу спокойно спать этой ночью!.. Но эта проблема разрешилась сама собой, потому что буквально через пару минут в мою палату вошла женщина-врач. Осведомившись о моем самочувствии, она сочувственно прищелкнула языком и на минуту нахмурилась, узнав о том, что я не могу спать. Но потом быстро убежала куда-то и минуту спустя вернулась, но уже со шприцом в руках.

- Снотворное, - объяснила она в ответ на мой вопросительный взгляд, а затем ввела раствор в вену. – Теперь ты можешь спокойно спать, - улыбнувшись мне, она покинула палату, а я откинулся на подушку и попытался устроиться поудобнее. Надеюсь, оно подействует.

Буквально спустя несколько минут я ощутил, что разум начинает затуманиваться, а веки тяжелеют. Кажется, начало действовать. Что ж, это хорошо. Мне нужно поспать… А еще хорошо бы было, если бы завтра пришел Надир. И Кристин вместе с Густавом… С этими мыслями я провалился в глубокий сон.

Проснувшись, я опять ощутил боль в легких. Я мысленно застонал, ведь надеялся, что она хоть чуть-чуть уменьшится, но теперь все было даже наоборот – каждый вдох давался с большим трудом. Да, так быстро я излечиться не смогу, нужно подождать некоторое время. Ужас… Что я больше всего ненавижу – так это ждать…

- Эрик, как ты себя чувствуешь? – Когда я услышал этот голос, мне невольно захотелось улыбнуться. Черт, я и не думал, что буду так скучать по своему другу, по Надиру.

Я медленно открыл глаза, очень стараясь не улыбаться, ведь он может подумать, что у меня с головой не все в порядке, и увидел Надира, сидящего рядом на стуле. Хм, я даже и не заметил, когда он вошел. Это было странно, поскольку я всегда словно кожей ощущаю присутствие чужих людей, так почему же теперь не почувствовал?..

«Потому что он тебе не чужой. Он твой лучший друг, который всегда придет на помощь и поддержит», - тихо прошелестел мне внутренний голос.

Да, он мой лучший друг, это правда. Друг, которому я могу довериться. Я вздохнул. Хотелось поговорить с ним, спросить, как там Алиша и Кори, как Кристин и Густав. Но, зная, что не смогу и слова сказать, не ощутив при этом боли, я потянулся за блокнотом, который мне оставила женщина-врач. Он лежал на прикроватной тумбочке, чтобы я мог до него дотянуться, так как она запретила мне разговаривать, пригрозив оставить в этом ужасном месте надолго. А вот этого мне точно не хотелось.

Пока перс немного недоуменно наблюдал за моими действиями, я уже написал несколько строчек. Правда, получилось немного коряво, но мои руки очень быстро немели и не слушались, поэтому я смирился с тем, что есть. Дописав последнее слово, я облегченно вздохнул, вырвал лист из блокнота и протянул его персу. Тот взял его, немного нахмурился, очевидно, не понимая, почему бы мне самому не сказать, но потом его лицо разгладилось. Наверное, он понял, что мне больно говорить.

- Могло бы быть и лучше… - прочитал он вслух, невольно усмехнулся и посмотрел на меня. – Да, могло быть и лучше. Но ты же жив и это главное! Сегодня утром я говорил с твоим врачом, и он обеспокоен тем, как ты получил это ранение. О таких случаях они обязаны сообщать в полицию… – При слове «полиция» я отвернул свое лицо в сторону, а он продолжил говорить, но уже более обеспокоенным тоном:

- Кристин сказала, что когда на тебя напали, ты не видел лиц нападающих. Но это ведь ложь, - голос Надира стал более требовательным, и я повернулся к нему лицом, но тут же об этом пожалел, так как он сердито прищурился и впился в меня пронзительным взглядом. Надир, Надир, ты всегда читал меня, как открытую книгу. - Ты солгал, Эрик. Ты никогда бы не повернулся спиной к врагу! Ты всегда смотрел противникам прямо в глаза. И ты видел, кто это сделал.

Чертов Надир со своей интуицией! Ну почему я не могу от него ничего скрыть? Я поджал губы и, схватив очередной чистый лист блокнота, принялся строчить новый ответ, а потом просто показал его Надиру.

- Я должен держать это в секрете, - прочитал он, а потом фыркнул и закатил глаза. - Эрик, брось это геройство! Почему ты не можешь сказать?

Я собрался с силами, чтобы заговорить. Так как правду открывать я не собираюсь, то хоть сделаю вид, что действительно не могу сказать. Голос мой прозвучал очень слабо и тихо, но я должен был отвести все подозрения.

- Это… Это ради безопасности Кристин….

Надир, мгновенно изменившись в лице, подскочил и схватил меня за ворот больничной рубашки:

- Что случилось, Эрик?! Кто это сделал?!

Сказать? Да, наверное, ему можно сказать. Он не выдаст, он не скажет Кристин. Я попытался произнести имя мужа Кристин, но не смог. Больше сил не было, а слова болезненно застряли у меня в горле. Я попробовал прокашляться, но вместо этого у меня из груди вырвался хрип, а горло обожгло болью. И я замолчал.

Перс, наверное, понял, что я не могу говорить, поэтому отпустил меня и аккуратно похлопал по плечу:

- Поговорим об этом позже, Эрик, когда ты наберешься сил. Тебе нужно отдохнуть, парень, нужно выспаться. А я пока прогуляюсь до ресторана. Нужно убедиться, что с Кристин все в порядке, - ответил он на мой недоуменный взгляд. А потом добавил: - Ты не волнуйся за нее. Я обещаю, что буду встречать и провожать ее на работу. Кстати, она очень переживает за тебя. И Густав тоже, - он даже не подозревал, как поднял мне настроение своими словами.

- Как мальчик? – я изо всех сил выдавил из себя эти слова, сморщившись от боли.

- Он целыми днями играет с Кори, это нам на руку, да и Алише одной заботой меньше, ведь не нужно его развлекать. Кристин тоже нам здорово помогает. А ты выздоравливай и на досуге подумай, что будешь делать, когда тебя выпишут из больницы. Врач сказал, что тебе прописан строгий постельный режим еще три недели.

- У Эрика дома есть… есть кровать… – Я еле сумел выговорить эти слова, ведь было очень больно, но я не собираюсь оставаться здесь, в больнице. Я сам смогу о себе позаботиться! Но следующие слова перса показали, что он так совсем не считает.

- Возможно, но ты не сможешь о себе позаботиться. Тебе нужна будет помощь. Ты останешься у нас с Алишей, и будешь спать на диване.

- Эрику… не … не нужна п-помощь…

- Хватит спорить, - нахмурился Надир, - врач сказал, что тебе больно разговаривать и на это уходит уйма сил. В любом случае, я настаиваю, чтобы ты остался у меня после выписки, пока окончательно не поправишься. А что, если тот негодяй вернется? Ты живешь один, тебе никто не поможет.

Я вздохнул. Похоже, он не отстанет, да и мне так будет легче. Что? Неужели я признаю то, что мне будет легче жить с кем-то, а не в одиночестве, как я всегда привык?.. Почему?

«Может, потому, что ты слишком долго жил один?.. – несмело предположил внутренний голос. – И ты не хочешь снова ощущать пустоту внутри и вокруг себя?».

Ох, не знаю… Я так не хочу возвращаться туда, а точнее – боюсь. Боюсь вновь каждый день видеть рядом с собой Кристин. А, может, со мной поживет Надир?

- Надир мог бы пожить с Эриком…

Перс усмехнулся и покачал головой:

- Ну, уж нет! Алиша с меня шкуру сдерет, если я только начну говорить об этом! Не сердись, Эрик! Просто самый лучший выход из этой ситуации – это остаться у нас. Да и врач не выпустит тебя из палаты, пока не убедится, что за тобой есть кому приглядывать, - Надир немного сочувственно похлопал меня по плечу. - А теперь я пойду, отдыхай. Думаю, что сегодня к тебе заглянет Кристин, так что жди.

- К-кристин не должна как…. как в прошлый раз входить без пред… предупреждения. Что, если… Что, если она увидит лицо Э-эрика?

Все это время я лежал правой частью лица на подушке, и ее совсем не было видно, но теперь, с трудом сказав эти слова, я повернул голову к Надиру. Он смотрел на меня где-то с минуту, а затем отвел глаза в сторону. Мне снова стало обидно. Даже Надир не мог смотреть на меня, хотя уж он в своей жизни повидал и не такое. Он видел, как вживую ломают руки, как выдавливают глаза, как в камере пыток до смерти измываются над людьми. Он видел всё, и, тем не менее, отвернулся, чтобы не смотреть на мое уродство.